Плохую детскую литературу, в отличие от плохой взрослой, легче распознать и невозможно читать. По большому счету здесь немыслимо грубое вторжение халтуры - маленький читатель более разборчив, чем большой. По гамбургскому счету - это вообще особый мир и особый способ письма, доступный не каждому, даже гениальному писателю или поэту. Вспомним попытки Бориса Пастернака или Осипа Мандельштама писать стихи для детей - классикой детской литературы они так и не стали. Получалось вымученно, как официальные стихи об эпохе или там о Сталине.
Ровно 30 лет назад, 26 июля 1976 года, умер один из немногих выдающихся детских писателей - Николай Носов. За прошедшие три десятилетия изменилось все - от общественно-экономической формации до бытового уклада. Не поменялось только восприятие Носова - его можно читать, как будто рассказы и повести были написаны вчера, а не 40, 50 или 60 лет назад.
Это - еще одно удивительное свойство детской литературы (или свойство самого детства): в рассказах Носова много деталей, которые, казалось бы, позволяют угадывать время. Комод. Леденец. Телевизор. Коньки. Летний лагерь для детсадовцев. Грядка с репкой. Аквариум с карасиком. Кочерга. Калоша. Лыжная палка. Детство проявляет интерес к деталям, распознает детали, но его восприятие действительности универсально - и проза для детей становится вневременной, при этом неся в себе прямые указания на приметы быта другой эпохи. (Об этом свойстве мы еще поговорим ниже.)
Потому так важна в детской литературе иллюстрация. Потому во многом благодаря выдающимся рисовальщикам детская литература пережила свой расцвет в 1920-е годы. Хрестоматийные рисунки и должны сопровождать хрестоматийный текст - по этой причине сейчас все чаще переиздают детские книги с оригинальными иллюстрациями. Трудно себе представить тех же «Фантазеров» без рисунков И. Семенова в издании 1969 года. Без них даже кажется, что и текст - другой.
Главное в носовской детской прозе - ритм, который задает рассказчик. «Незнайка» во всех видах, рассказы, согласно классической традиции объединяемые в сборник «Фантазеры», и уж тем более повести для подростков все-таки предполагают, что потребитель текстов должен быть школьником, пусть и младших классов. Но читать можно детям, начиная с 3 лет (проверено неоднократными полевыми испытаниями). Увлекает тон, ритм, длина предложения, дыхание фразы. Вроде бы ничего особенного, а ребенка завораживает и заставляет слушать. Это еще один секрет настоящей детской литературы, разгадать который невозможно.
У великих детских писателей яркие биографии. Чем только не увлекался Николай Носов, включая химию и мультипликацию. Другой, сопоставимый по влиянию на многочисленные поколения детей писатель, Виктор Драгунский, даже работал в цирке. Гениальный детский писатель обязательно одарен разносторонне. Возможно, в этом тоже один из секретов успеха.
Расцвет детской литературы пришелся не на самые «солнечные» годы отечественной истории. Носов получил в 1951 году Сталинскую премию - звучит даже как-то зловеще. Но веселость и блеск, точность деталей и искренность, выверенность диалогов и юмор лучших образцов детской литературы, включая тех же Носова и Драгунского, словно бы компенсировали каменную непробиваемую серость советского подцензурного литературного пейзажа.
«Незнайка» и вовсе очень странное произведение. «Незнайка в Солнечном городе» - вообще какая-то «повернутая» технократическая утопия, значительную часть которой занимают описания, подробные и инструктивные, какой-нибудь машины, работающей на сиропе. Совсем не похоже на рассказы Носова. Но дети слушают, как завороженные. А вот почему, никому, кроме нашего «коллективного бессознательного», не известно. Тут никакой Фрейд с примкнувшим к нему доктором Споком не помогут.
...Это только кажется, что время ушло далеко вперед, вместе со своим техническим прогрессом, «гаджетами» и прочей шелухой электронной эры. А глаз сегодняшнего ребенка различает то же самое, что и сетчатка маленького мальчика, который жил, скажем, в начале 50-х. «Схватил он фанерку и покатил к дворницкой. Там - ящик с песком». Какая такая дворницкая? Какая фанерка? Эти нюансы детское ухо пропускает, зато глаз видит, как мальчик посыпает песком скользкую горку, и лезет по ней на коньках.
Детский рот раскрыт, покрасневшие разгоряченные уши - само внимание, глаза впиваются в картинку художника Семенова. История повторяется - с кем же это было, уж не со мной ли? Детство поглощает и растворяет в себе время. Времени нет. Смерти не будет. Этих почти библейских вершин достигает только первосортная детская литература.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
