Политический обозреватель РИА Новости Петр Романов.
17 июля Русская православная церковь отмечает день памяти Николая II, последнего российского императора: именно в этот день в 1918 году он и его семья были расстреляны большевиками.
День памяти не самый удачный момент для объективного анализа, попытки рассказать правду в мемориальные дни не приветствуются. Наоборот, в этот день кругозор обычно искусственно сужается и торжествует не правда, а политкорректность. Тем не менее, нарушу эту традицию, потому что жизнь и смерть последнего императора дают немало пищи для размышлений, а судьба любого крупного политика - а Николай, конечно же, им был - никогда не бывает белой и пушистой. Наконец, даже уже ушедший из жизни политик - не может рассчитывать на спокойный сон, поскольку сам постоянно вмешивался не только в сны, но и в жизни множества людей, в том числе, посылая их на смерть. Так что здесь индульгенция не работает. Даже, если он причислен РПЦ к лику святых великомучеников.
В отличие от большинства своих предшественников на русском престоле, мнения о которых часто бывали полярными, Николай II заслужил у современников однозначную оценку - неуд. Что и не удивительно, поскольку именно на нем закончилась династия, а сама Российская империя с отречением Николая рухнула. Ясно, что вина за это лежит не только на нем, но и на многих его предках, однако психологически последний всегда виновен больше остальных. Серьезные попытки переосмыслить правление последнего императора предпринимаются, пожалуй, только сейчас, да и то при этом, как правило, исходят не из его жизни, а из его мученической - тут с РПЦ нельзя не согласиться - смерти. При этом, как правило, забывают элементарное. В том, что Николай II - это одновременно и Николай Кровавый (после Ходынки, Кровавого воскресенья, русско-японской и первой мировой войны), и Николай Мученик - нет противоречия. Есть люди, которые умеют жить, но не способны достойно встретить смерть и есть люди, которые, наоборот, не умели жить, но смогли по-человечески и мужественно встретить свой конец. Николай как раз из последних.
Если разобраться, то самыми снисходительными к императору-неудачнику оказались марксисты, поскольку, по их мнению, как бы и что не делал последний из русских царей, самодержавие было все равно обречено в силу законов исторического развития. В этом смысле «интуитивным марксистом» являлся и сам Николай II: он также полагал, что буквально все его усилия, в какую сторону они бы ни направлялись, обречены на неудачу. Разница лишь в том, что Николай ссылался при этом на мистику, рок и Библию, а Ленин на классовую борьбу, диалектику и «Капитал».
С выводами марксистов соглашались, однако, далеко не все. Многие монархисты, например, полагали, что Николай II просто завалил порученное ему историей дело. Особенно раздражало наиболее ортодоксальных монархистов его решение об отречении. По их мнению, Николай просто не имел на это права. При этом, объясняя причины неудач Николая, критики чаще всего ссылались на ограниченные умственные способности последнего императора, его слабую волю и недостаточное образование. Чтобы доказать последнее, многие из современников замечали, что Николай по своим знаниям, воспитанию и уму не тянул выше гвардейского полковника. Те же, кто особенно его не любил, понижали интеллектуальный и образовательный коэффициент царя даже до поручика. Характеристика, правда, не очень вразумительная. Русская история знает немало блестяще образованных поручиков (их много, например, среди декабристов) и уж тем более помнит несметную тучу безграмотных и бесталанных генералов.
Наконец, если даже подходить к делу формально, то следует напомнить, что у последнего императора было как-никак все-таки два высших образования. Другое дело, что ни талантов военных, ни талантов законотворческих Николай не проявил. И это дело обычное - наличие диплома не есть свидетельство таланта.
Министр иностранных дел России в 1906 - 1910 годах Александр Извольский в своих воспоминаниях пишет: «Он никогда не был наследником в глазах семьи и родных до самой смерти отца, а просто Никки (или Ники), миловидным молодым человеком, любящим спорт и литературу, но абсолютно не осведомленным в политической жизни своей страны». Извольский прав, чтобы управлять такой страной, как Россия, умения делать «солнышко» на турнике, конечно, недостаточно.
В этом и заключалась как личная трагедия Николая, так и трагедия России. Николай не умел, да и не хотел править. Он глубоко и преданно любил жену и детей и мог бы при других обстоятельствах прожить свою жизнь счастливо и безгрешно. Примерно то же самое можно сказать и о России. Что бы там не говорили марксисты, не существовало никакой предопределенности: при другом более мудром и удачливом руководстве, Россия могла бы избежать всех тех бед, что обрушились на нее в XX веке. Но так уж случилось, что звезды выстроились в другом порядке.
Некоторые современники, называя царя коварным, на самом деле вкладывали в это определение совсем не то значение, что принято обычно. Под коварством царя, как правило, подразумевали то, что он, например, мог в беседе с министром сначала полностью согласиться с какой-то идеей, а на следующий день подписать прямо противоположное распоряжение. На самом деле никакого коварства здесь не было, просто Николай не мог противостоять напористому собеседнику и сказать ему «нет». Государю легче было согласиться, пообещать, а затем, избавившись от докучливого министра, сделать все наоборот.
Эту особенность - убегать от действительности и сложных решений ? современники приметили за Николаем с самого начала его царствования, еще с Ходынки, трагедии, случившейся на празднике в честь коронации нового императора 17 мая 1896 года. Тогда в результате безобразной организации народного гулянья на Ходынском поле, из-за возникшей давки (толпа рвалась к бесплатным сладостям и подарочным кружкам, а попадала в западню ? давно вырытые на поле и всеми забытые рвы) погибли две тысячи человек. Николай огорчился, в дневнике записано: «Отвратительное впечатление осталось от этого известия», но к вечеру отправился на бал к французскому посланнику. Мать потребовала отменить все увеселения и наказать виновных в трагедии, невзирая на родственные связи (генерал-губернатором Москвы являлся великий князь Сергей Александрович), но сын мудрый совет не услышал. Так было и дальше. Вплоть до отречения.
Мало, кто задумывается над тем, что если бы Николай II скоропостижно скончался на рубеже XIX и XX веков, то ушел бы из жизни совершенно с другим имиджем: как признанный лидер пацифистов, а его барельеф, не исключено, украшал бы здание сначала Лиги Наций, а затем и ООН. Мечты о всеобщем мире, естественно, родились задолго до Николая II. Другое дело, что мало кто из политиков всерьез прислушивался к мнению пацифистов. В Европе конца XIX века также появилось несколько подобных трудов, вызвавших большое сочувствие в обществе. Наиболее популярными книгами стали две: роман «Долой оружие!» (1889 год) австрийской баронессы Берты фон Зуттнер (Bertha von Suttner) и многотомный аналитический труд «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях» (1888 год) польского еврея, банкира и железнодорожного магната Ивана Блоха (или Блиоха). В отличие от других политических лидеров Николай II в пацифистскую идею поверил, попытался ее реализовать и в значительной мере даже преуспел.
Идея разоружения носилась в воздухе, заслуга Николая II в том, что он идею «уловил», попытался ее «приземлить» и даже «укоренить», то есть облечь предложения пацифистов в форму конкретных международных соглашений.
Любопытно также, что Николай встал на сторону пацифистов, несмотря на откровенно негативное отношение к труду Блоха со стороны русских военных, они сочли это произведение крайне вредным. Главным помощником царя в его борьбе «за дело мира» стал профессор Петербургского университета ученый-юрист Федор Мартенс. Именно он выработал документ, в котором содержалось предложение созвать международную конференцию в целях ограничения роста вооружений и выработки политического и правового механизма, способного предотвращать и разрешать международные конфликты.
Прекрасно понимая, насколько сложные задачи предстоит решать участникам конференции, Россия для начала предлагала заморозить существовавший на тот момент уровень вооружений и военных бюджетов, а уже дальше заняться изучением вопроса о сокращении вооруженных сил. Ряд пунктов программы был посвящен запрету на использование некоторых видов оружия, а также запретам на ряд новых способов ведения военных действий. Например, предлагалось запретить метание снарядов с воздуха. Предлагалось также ратифицировать, наконец, Декларацию о законах и обычаях войны, выработанную еще на конференции в Брюсселе в 1874 году. Особо дорожила Россия последним, восьмым пунктом своей программы, где речь шла о «третейском разбирательстве» международных конфликтов.
Первоначально местом проведения конференции избрали Петербург, но затем русская дипломатия сочла, что удобнее для всех участников будет собраться в какой-нибудь нейтральной и небольшой европейской стране. Так появилось и навсегда осталось в международных документах слово «Гаага». В свою очередь по предложению королевы Нидерландов Вильгельмины начало работы конференции в знак уважения к России приурочили ко дню рождения Николая II. В этот день, 6 мая 1899 года I Гаагская конференция и начала свою работу.
Если учесть постоянное сопротивление со стороны ряда крупнейших западных стран и особенно Германии, то окажется, что инициаторам конференции удалось сделать не так уж и мало. В их активе ряд конвенций, в том числе о законах и обычаях сухопутной войны и о применении к морской войне начал Женевской конвенции 1864 года. И три декларации: о запрете метать снаряды с воздушных шаров, о запрете снарядов «с удушающими или вредоносными газами» и запрет на использование пули «дум-дум», то есть «пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле». Конференция в Гааге учредила также «Бюро о военнопленных», а во многих странах в результате инициативы Николая II возникли общества мира.
Появилась также палата Третейского суда, а миллионер Карнеги под впечатлением конференции выделил 1,5 миллиона долларов на строительство Дворца мира в Гааге. К сожалению, Третейский суд в дальнейшем рассматривал исключительно второстепенные международные вопросы и важной роли в истории не сыграл. А мог бы. В канун Первой мировой войны Николай направил Вильгельму письмо с предложением совместно выступить посредниками и предложить, чтобы спор между Австро-Венгрией и Сербией рассмотрел Третейский суд. Германия на предложение царя даже не ответила, поскольку считала, что грядущую войну выиграет.
Ради объективности в оценке личности Николая II следует помнить и это. Его противоречивая фигура вместила в себя все. Так что, расстреливая Николая Кровавого, большевики расстреляли и Николая Пацифиста.
Мария Федоровна, узнав об отречении, бросилась в Ставку утешать сына. Встретившись на перроне, они долго стояли на февральском ветру, обнявшись, а потом медленно ушли от посторонних взглядов в соседний сарай. О чем в последний раз в жизни говорили мать и сын, не известно, но позже Мария Федоровна записала в дневнике: «Ники был неслыханно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении».
В это можно поверить. После отречения и вплоть до дня своей гибели Николай показал куда больше характера, чем за все свое трагическое царствование.
Справка: Канонизация Николая Второго и членов его семьи
14 августа 2000 года на проходящем в Москве Архиерейском Соборе Русской Церкви последний российский император Николай II и члены его семьи были причислены Московской патриархией к лику святых. В истории православия к лику святых были причислены великие князья российские - Александр Невский, князь Владимир, Борис и Глеб. Причисление к лику святых означает, что Церковь свидетельствует о близости этих людей к Богу и молится им, как своим покровителям. Царская семья была канонизирована как страстотерпцы, то есть люди, безропотно принявшие страдальческую кончину.
Русская православная церковь за рубежом канонизировала Николая Второго раньше - в 1981 году. В России же, где в течение 80 лет Николая Второго называли не иначе как «кровавым» сделать это раньше было невозможно, царственные мученики были прославлены только как местночтимые святые в Екатеринбургской, Луганской, Брянской, Одесской и Тульчинской епархиях Русской Православной Церкви. Почитались они как святые и в Сербской Церкви. И даже в 1997 году на Архиерейском Соборе, на котором обсуждался вопрос о канонизации Царственных мучеников среди архиереев не было единого мнения. И только в 2000 году после доклада, представленного председателем Синодальной комиссии по канонизации святых митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием было принято единодушное решение. Рассмотрев церковное Предание и мученические акты о подвигах новомучеников и исповедников Российских XX века, которым было «дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него», Архиерейский Собор определил: «Прославить как страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских Царскую Семью: Императора Николая Второго, Императрицу Александру, Царевича Алексия, Великих Княжон Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию. В последнем Православном Российском монархе и членах его Семьи мы видим людей, искренне стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных Царской Семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года, был явлен побеждающий зло свет Христовой веры».
Со дня канонизации все портреты последнего российского императора и членов его семьи считаются иконами. Новопрославленным святым царю Николаю, царице Александре, цесаревичу Алексию, царевнам Ольге, Татьяне, Марии, Анастасии, были составлены службы, написаны жития, благословлены иконы для общецерковного почитания.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
