Директор Института США и Канады РАН Сергей РОГОВ.
Начало ХХI века ознаменовалось новым витком гонки вооружений. Причем, причиной ее стали не 11 сентября 2001 года и не необходимость усиления борьбы с международным терроризмом. Соединенные Штаты начали ее за несколько лет до атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке.
Приведу несколько цифр. В 90-е годы прошлого века, после окончания холодной войны произошло значительное сокращение мировых военных расходов. Они сократились примерно на 40 процентов. И это сокращение было связано не столько с катастрофическим падением оборонных расходов Российской Федерации и других государств СНГ, а также бывших социалистических стран Восточной Европы. Произошло уменьшение и расходов бюджета Пентагона. Примерно на 30 процентов в постоянных ценах, то есть с учетом инфляции. Это снижение продолжалось до 1998 года.
А новая тенденция началась как раз в момент, когда НАТО и США начали войну в Косово. Потом эта тенденция получила дальнейший толчок после прихода к власти Джорджа Буша-младшего. И сегодня мировые военные расходы вышли почти на уровень времен холодной войны. Сейчас Вашингтон тратит на военные нужды половину всех военных расходов мира. И мы видим сознательную стратегию, при которой экономическое могущество США подкрепляется наращиванием военной мощи. Причем, на военный фактор Вашингтон делает больший упор, чем на какой-либо другой. Для чего? Ведь у Америки сейчас нет примерно равного по силам соперника, каким был когда-то Советский Союз?
Ответ очевиден. Основной стратегической целью США после окончания холодной войны стало закрепление за Америкой статуса единственной сверхдержавы, единственного полюса в однополярном мире. Эта стратегия базируется на тех силовых факторах, которыми располагают Соединенные Штаты. К ним, конечно, относится не только военная мощь, но и невоенные факторы силы. В первую очередь, экономическая мощь. На долю США приходится 20 с небольшим процентов мирового внутреннего валового продукта (ВВП), если брать по паритету покупательной способности. А по обменному курсу - порядка 33 процентов. В разгар холодной войны, в 50-е годы, США тратили на военные цели примерно 10 процентов ВВП. Второй пик гонки вооружений был при президенте Рейгане - 6,5 процента ВВП в 1985 году. После окончания холодной войны доля военных расходов ВВП США упала до 3 процентов. Сегодня она превышает 4 процента ВВП и наблюдается дальше тенденция к росту.
В основе решения об увеличении военных расходов лежит тезис о том, что США должны использовать сложившуюся после распада Советского Союза ситуацию, чтобы уйти в отрыв от всего мира по военной мощи и сделать этот отрыв непреодолимым для любого другого государства, которое может попытаться соперничать с США в XXI веке. Таким государством Вашингтон сегодня считает Китай. И администрация Буша, ее неконсервативное крыло, а также вице-президент Чейни и министр обороны Рамсфельд являлись проводниками идеи о том, что Америка может безболезненно вернуться к уровню расходов времен холодной войны и, тем самым, навеки создать ситуацию, когда США останутся единственной сверхдержавой.
Но, выясняется, что даже такая могущественная страна, как США, неизбежно сталкивается с определенными барьерами и лимитами наращивания военных расходов. Американский государственный бюджет состоит на две трети из защищенных статей. Это - социальное обеспечение, здравоохранение, образование. И эти расходы ежегодно индексируются. Конгресс не голосует за выделение средств на эти цели. Деньги выделяются автоматически. Получается, что перераспределяется всего лишь треть федерального бюджета. И эта треть примерно поровну делится между оборонными и невоенными расходами.
Но наращивание военных расходов, которое произошло при Буше-младшем, достигло предела. «Пирог» не резиновый. Для того, чтобы дальше увеличивать военные расходы, надо урезать защищенные статьи. Возникает проблема - американское общество явно не готово к тому, чтобы сокращать социальные расходы. Не случайно на выборах в Конгресс осенью нынешнего года перспектива республиканцев выглядит как никогда плохо. Примерное соотношение между сторонниками голосовать за демократов и сторонниками поддержки Республиканской партии составляет три к двум. Это перспектива потери республиканцами контроля над одной, а, возможно, и двумя палатами Конгресса. Столь же «неаппетитно» для Республиканской партии выглядит и перспектива президентских выборов 2008 года.
Конечно, сказывается при этом и фактор войны в Ираке, это проблема номер один. Подавляющее большинство американцев считает войну в Междуречье ошибкой. Ситуация примерно такая, как в конце вьетнамской войны. И это делает крайне затруднительным реализацию дальнейших планов наращивания военных расходов, а, значит, и реализацию планов неоконсерваторов. Правда, все это еще не означает, что нынешний этап гонки вооружений скажется на наращивании военной мощи США. Ни одна страна в мире не в состоянии тратить на эти цели столько, сколько тратят Соединенные Штаты. Отрыв американцев от других стран очень велик. 50 процентов общемировых расходов приходится на Вашингтон. Столько, сколько тратят все остальные.
США, несмотря на все бюджетные, политические и экономические ограничения, являются единственной страной, которая уже приступила к закупкам вооружения пятого поколения. И при этом почти 50 процентов всех расходов идет на содержание экспедиционных сил. Только Ирак ежемесячно «съедает» 9 миллиардов долларов. И более того, происходит очень большой износ вооружений и боевой техники, которые уже три года действует в достаточно сложных условиях. Потребности в перевооружении сильно возрастают, а «бутылочное горлышко» бюджета остается тем же самым. Отсюда два вывода - в ближайшие 10-20 лет Вашингтон будет оставаться безусловным лидеров в военной сфере. Хотя, и это второй вывод, большинство задач, которые декларировал Пентагон, останутся нереализованными или будут реализованы частично. Это касается и противоракетной обороны.
Правда, в отличие от периода холодной войны, ту гонку вооружений, которую США начали в единоличном порядке, сейчас поддержали и другие игроки на международной арене. Среди них не только западные, но и азиатские страны, а также Россия. И то, что эта гонка носит многосторонний характер, делает ее куда менее предсказуемой и куда более опасной, чем в период советско-американской конфронтации. Прежние, двусторонние режимы контроля над вооружениями уже не работают. Складывается впечатление, что мы являемся свидетелями умирания того режима контроля - погибли Договор по ПРО и Договор СНВ-2, скоро кончится СНВ-1, еще через несколько лет Договор 2002 года о стратегических наступательных потенциалах, то есть даже в российско-американских отношениях исчезают ограничители. А Китай и Индия, многие другие участники гонки вооружений вообще не ограничены никакими правилами игры.
С этой точки зрения можно говорить о том, что американский рывок в раскручивании военных расходов крайне осложнил ситуацию в сфере международной безопасности в XXI веке. И, на мой взгляд, анализ создавшейся ситуации подсказывает нам, что режим контроля над вооружениями, который мы унаследовали от периода холодной войны, находится в глубочайшем кризисе. Он утрачивает свою эффективность и, наверняка, в ближайшем будущем отомрет, если не создать новые механизмы, которые, если не остановят новую гонку вооружений, то хотя бы установят правила ее ведения. Без этого мир может погрузиться в хаос. И сама по себе задача создания такого нового режима может объединить и США, и Россию.
Нам надо, используя тот колоссальный опыт, который мы получили в период холодной войны в сфере контроля над вооружениями, стать инициатором новых соглашений, которые не ограничились бы характером двустороннего взаимодействия России и США в военной сфере, а вовлекали бы и другие центры силы. Ведь опыт контроля над вооружениями имеем только мы и американцы. Ни китайцы, ни индусы, ни даже европейцы в нем по-настоящему не участвовали, если не считать Договора по обычным вооруженным силам в Европе. И то, так сказать, в НАТО задавали и задают тон США.
Это огромный резерв в российской внешней политике. Не случайно президент Путин в Послании Федеральному Собранию, когда говорил о задачах в области поддержания боеспособности, напомнил, что мы забыли о контроле над вооружениями. Я очень надеюсь, что это напоминание Президента выразится в конкретных инициативах. Думаю, что шанс для реализации таких инициатив есть, поскольку американцы столкнулись с угрозой перенапряжения сил в Ираке, государственный бюджет США трещит по швам из-за огромного дефицита, американское общество не готово к продолжению вот такой гонки вооружений, и не исключено, что Соединенные Штаты могут пойти на какие-то двусторонние и многосторонние договоренности.
Новым фактором стали шестисторонние переговоры по Корее и согласие США на многосторонние переговоры с Ираном. Надолго и глубоко увязнув в Ираке, администрация Буша не может начать еще одну крупномасштабную войну. Получается, что мы имеем в двух случаях, на Дальнем Востоке и на Среднем Востоке, некую попытку нового, многостороннего подхода к нераспространению ядерного оружия. А это другая ипостась контроля над ядерными вооружениями до их появления. И очень важно, что и в том, и в другом случае только Россия и США являются участниками этих многосторонних усилий. Это - почва для нашего взаимодействия с американцами, снижения и сглаживания наших противоречий. Этот шанс нельзя упустить. Думаю, Санкт-Петербургский саммит «Большой восьмерки» поможет в его реализации.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
