Ровно двадцать лет назад, в июле 1986 года на обеих сторонах Атлантического океана взорвалась бомба, ударную волну которой мы ощущаем на своей шкуре, да и не только на ней, и сегодня. Той бомбой стали слова очаровательной питерской блондинки, которая в искреннем порыве своего молодого горячего темперамента заявила на всю планету: «в СССР секса нет!».
Случилось все это во время прямого телемоста «Ленинград-Бостон», что в разгар перестройки организовали на советском и американском телевидении известные ведущие Владимир Познер и Фил Донахью. Потом оказалось, что прямой эфир был не совсем «прямым», а знаменитая фраза оказалась слегка укороченной или, точнее, отредактированной. На требование политизированной американки, которая, видимо, примеряла на себя лавры Лисистраты и предложила русским женщинам из-за «неправедной войны в Афганистане», которую вела тогда с душманами советская армия, «перестать заниматься сексом с вашими мужчинами, - тогда они не пойдут воевать», администратор гостиницы «Ленинград» и член Комитета советских женщин резко ответила: «в СССР секса нет, а есть любовь. И вы во время войны во Вьетнаме не переставали спать со своими мужчинами».
Но никто этого пояснения уже не услышал. Телезрители на обеих сторонах океана покатились со смеху, а фраза «В СССР секса нет!» стала классической, вобрав в себя всю лживость, лицемерие и абсолютную оторванность от реальной жизни собственного народа примитивной советской пропаганды.
Почему я вспомнил об этом достаточно далеком от сегодняшних дней и от нынешних информационных реалий событии? Не знаю. Может, причиной этому непрекращающееся африканское пекло, что залило столицу. Может, свободные от всяческих условностей наряды московских красавиц, которые гуляют по городским улицам, ездят в метро и даже ходят по коридорам нашего Агентства. Их прелестные достоинства так и бросаются в глаза, что вызывает во мне смешанные чувства. С одной стороны, естественное восхищение и душевную приподнятость. С другой, явное сомнение - не слишком ли сильно они превышают (это я придумал себе такое оправдание) возможности моих журналистских заработков?
Не исключаю, что причиной обращения к теме двадцатилетней давности могло стать и странное возбуждение некоторых депутатов Государственной Думы и сотрудников Генеральной прокуратуры, которые требуют «упорядочить излишне эротичные программы на телевидении и СМИ, а так же рекламу полупорнографического характера» и вообще закрыть отдельные подростковые журналы. Вроде таких, как «Молоток», «Cool» и «Cool girl», где (цитирую по представлению заместителя Генпрокурора) «намеренно допускается эксплуатация подростковой и юношеской гиперсексуальности, что в соответствии с международным правом относится к коммерческой сексуальной эксплуатации детей». А, может, напомнило мне о той знаменитой фразе обращение президента к населению России с настоятельным предложением о необходимости срочно решать демографическую проблему страны.
Без секса, хорошего и разного, думаю я, а не только без решения жилищной проблемы и денежных выплат молодым матерям за каждого следующего ребенка, но и без регулярных и результативных тренировок миллионов разнополых пар (прошу прощения у секс-меньшинств, автор, к сожалению, - человек косный и ограниченный, представитель традиционной ориентации, другой неприемлет. Как говорит Жванецкий, лесбияном я стать еще смогу, геем - никогда), без удовольствия и удовлетворения этим увлекательным процессом, решение такой национальной задачи вряд ли возможно...
Вот как много сюжетов вместил в себя тот искренний публицистический порыв молодой петербуженки. Хотя, надо признаться, назвал их я далеко не все. Тема секса - безграничная, утверждал классик. «В этой теме, и личной и мелкой, перепетой не раз и не пять, я кружил поэтической белкой и хочу кружиться опять». Но мы этого делать не будем. Обозначим только несколько моментов.
Первый и главный. Она не терпит лицемерия. Того самого партийно-советского, при котором пушкинскую «Гаврилиаду» включали во все собрания сочинений поэта, как, якобы, «антиклерикальную и атеистическую», хотя ни того, ни другого в ней, на мой взгляд, нет. А его же эротическую сказку «Царь Никита и сорок его дочерей» можно было полностью прочесть только в юбилейном собрании, вышедшем к полуторовековому юбилею со дня рождения «солнца русской поэзии». Лермонтовские «Юнкерские поэмы» - вообще только в основанном Горьким издании отечественной классики. «Русские заветные сказки», собранные Александром Афанасьевым, и срамные стихи Ивана Баркова - в закрытых фондах «Ленинки». А про зарубежных классиков жанра, вроде Маркиза де Сада, и говорить не приходится. Как и о выдающихся художниках, склонных к «фривольной теме». Русских и не русских. За «Playboy» и «Penthouse», привезенные из-за рубежа, можно было угодить за решетку, как и за фильмы «Эммануэль» и «Греческую смоковницу», или вылететь из КПСС, что для многих интеллигентных людей в то время означало прощание с профессией, с возможностью достойно кормить семью.
Официальный партийный агитпроп требовал от советской молодежи - учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин. Ударно работать по-комсомольски, по-коммунистически. Беззаветно служить Родине («Раньше думай о Родине, а потом о себе», пелось в тех песнях о главном), защищать ее от врагов, а, если придется, не раздумывая, отдать жизнь за идеалы коммунизма, как отдавали ее наши отцы, «недолюбив, не докурив последней папиросы»... Девушки в той мифологической системе были сплошь «комсомолки, спортсменки, отличницы и просто красавицы». Именно в таком порядке. Юноши - покорители целины, космоса и Сибири, молодые строители коммунизма и БАМа. Словом, сплошные высокие романтики, что уезжали далеко-далеко от дома «за туманом и за запахом тайги». Места для секса в той романтике не было, - было место любви, единственной и неповторимой. Правда, та любовь никогда не бывала без грусти, «но это приятней, чем грусть без любви».
Бывает ли любовь без секса, а секс без любви - такая тема тогда на телеканалах не обсуждалась, разве что на кухнях, да еще и в постели. Но об этом не принято было говорить вслух. Наверное, здесь была зарыта та самая ловушка, в которую и угодила симпатичная блондинка из Ленинграда. Да и все мы, ее тогдашние сограждане одной-единой великой страны, не умеющие разобраться, что в нас действительно природного и истинно человеческого, а что идет от искусственно придуманных и ни при какой погоде недостижимых коммунистических идеалов и стереотипов.
Иногда я думаю, что Советский Союз и КПСС развалились еще и потому, что не выдержали испытаний реальной жизнью, конкуренции с нею, что в их официальных предпочтениях многое было вымученно-надуманно, оторвано от того, чем дышали, о чем думали и мечтали простые люди, что их волновало. Как те же лозунги-призывы «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!», «Ни одного поцелуя без любви!» и «Каждой семье квартиру - к 2000-му году!». Высокое и обыденное в той «витрине социализма» никак не пересекалось, словно эвклидовы параллельные прямые. Несмотря на все старания отечественных вождей и идеологов. Хотя и тогда, как испокон веков на Руси и за ее пределами, молодые и не очень молодые люди влюблялись и любились, то есть занимались сексом, не обязательно связанные семейными узами и записями в ЗАГСе. Не без определенного умысла ходили в гости к вдовам и соседкам (вдовцам и соседям), друзьям и подружкам, занимались всем тем, что нравилось и что всегда было слаще меда. Сочиняли об этом стихи, песни, анекдоты и шутки, апокрифы, пели скабрезные частушки, без которых никакого народного творчества не существовало и не существует, как бы не изгалялись по данному поводу «записные скромники и фарисеи».
А фарисеев хватало. За десять лет до того памятного телесюжета не очень юным лейтенантом я служил в Южной группе войск, в Венгрии и жил в Будапеште. В тамошнем столичном кинотеатре «Музеум филм» каждый день в десять часов вечера на протяжении десяти лет шел пазолиниевский «Декамерон». Сначала его посмотрели отдельные советские граждане, проживающие в этом городе, потом торгпредские, посольские, представители разных совместных организаций. Вроде Общества советско-венгерской дружбы. Наконец, слухи о «скандальном» и, по мнению некоторых шибко идейных и принципиальных советских чиновников, «порнографическом» фильме докатились до штаба и политуправления Группы советских войск. Там подошли к делу со всем военным размахом - закупили кинозал и в назначенный срок генералы, полковники, отдельные майоры со своими женами приехали в кинотеатр, захватив с собой переводчицу с венгерского, местную жительницу. Субтитры в фильме шли на-мадьярском.
Тут надо сделать оговорку. В Венгрии не было цензуры, там никогда не ставили и, тем более, не ставят сейчас отточие в тех местах, где в книге встречается ненормативная лексика. Не глушат свистком или каким-либо другим звуком соленое слово, которое срывается с языка того или иного литературного или киношного персонажа. Зачем, считают там, если все и так знают, что говорит герой?
Переводчица добросовестно пересказывала на-русском то, что писалось по низу экрана на-венгерском. По залу прошел шумок, потом прозвучали возмущенные крики: «Как она может произносить такие слова?!». Толмач залилась слезами: «Я перевожу так, как там написано. Это моя работа!». Но офицерские жены требовали не повторять этих «гнусных и грязных слов», которые они якобы слышали впервые. Фильм им пришлось досматривать на-английском. Мадьярка категорически отказалась редактировать субтитры.
Любопытно, что историю с групповым просмотром «Декамерона» мне рассказал генерал, заместитель начальника Политуправления, когда мы возвращались с ним в одной машине из какого-то гарнизона. «Вы видели этот похабный фильм?», - спросил он меня. «Кончено, видел, - признался я и неожиданно для самого себя возразил. - Только никакой он не похабный. Это достаточно точное переложение на экран замечательной книги классика итальянской литературы Джованни Боккаччо. Достоинство его в том, что там играют простые люди - никакие не звезды (я не знал тогда, что это артисты). Они говорят на том языке, на котором говорит простой народ. Поступают так, как поступают простые люди. Там настоящая жизнь, настоящее средневековье. Ирония над лицемерием и высокомерием венецианской знати и духовенства, по сути таких же греховных, как и обычные купцы и крестьяне, только рядящихся в благостные одежды»...
«Это хорошо, что вы так правильно понимаете этот фильм, - сказал мне генерал. - Но ведь не все это понимают. Большинство ищет там только «клубничку» и секс».
Так я сообразил, что существуют люди, которые правильно понимают обнаженную человеческую натуру и те сексуальные отношения, которые происходят между различными полами, а есть те, кто до этого не дорос. Кому это просто еще не положено.
Прошло много лет. Теперь фильмы Пазолини, как и Тинто Брасса, свободно можно посмотреть и у нас. Более того, магазины для взрослых, стриптиз-бары, фирмы по оказанию сексуальных услуг встречаются в нашей стране, в ее столичных и областных городах - на каждом шагу. Как и печатные издания самого фривольного характера. Половое просвещение, сексуальная культура становятся нормой. Хотя тут я перегнул, - все еще, конечно же, нет. До этой культуры мы еще почти так же далеки, как двадцать и тридцать лет назад.
Когда я сегодня слышу, как активисты некоторых молодежных движений требуют привлечь к уголовной ответственности отдельных современных российских писателей за «распространение порнографии», я понимаю, что они внебрачные наследники тех фарисеев, что останавливали демонстрацию «Декамерона» в будапештском «Музеум фильме». Что те депутаты Государственной Думы, которые требуют «упорядочить излишне эротичные программы на телевидении и СМИ», просто пиарятся на «вечно обнаженной теме», потому что ничем другим о себе они заявить не могут. Как и те сотрудники Генеральной прокуратуры, кто вместо реальной борьбы с коррупцией, мздоимством и публичным пренебрежением к закону чиновничьей «вертикали», создают видимость защиты подростковой и юношеской нравственности. Забывая или просто не обращая внимания, что гиперсексуальность и повышенный (абсолютно здоровый) интерес к взаимоотношению полов в этом возрасте существовал и существует всегда и везде, вне зависимости от места проживания, цвета кожи и вероисповедания.
Только в советские времена мы, в том числе и нынешние весьма возрастные прокурорские работники, получали такую «щекотливую» информацию не из серьезных книг и многотиражных журналов, а из рассказов и вымыслов якобы более просвещенных старших товарищей. Где-нибудь в подворотне или в кустах. Не думаю, что с закрытием тех СМИ, которые занимаются столь трудной и, как показывает их горький опыт, весьма неблагодарной работой, интерес к сексу у подростков и юношей иссякнет или сойдет на нет. Разве что о сексе, о культуре любви и умении не натворить по неграмотности беды с ними будут говорить не деликатные, умные, образованные и интеллигентные собеседники, а лишь прокурорские. Только они станут просвещать и образовывать. Представляю, как это все будет выглядеть.
И еще я думаю, что пубертатный период развития нашей отечественной демократии, к сожалению, не достиг того возрастного рубежа, когда о сексе можно будет говорить, как недавно президент России, без лицемерия и пошлости, спокойно и внятно. Даже без малейшего подозрения на распущенность, к которым иногда опускаются некоторые политические и околополитические деятели, которые пытаются заявить о себе, как о поборниках высокой морали и нравственности. А на самом деле, как о наследниках советского лицемерного агитпропа, где «секса, как такового, - не было и нет!».
В заключение еще один крохотный эпизод из собственной биографии. Лето 1999 года. Косовский аэродром Слатина, на который приземлились самолеты с российскими миротворцами из 104-й Псковской парашютно-десантной дивизии. Их с утра ждут западные репортеры. Не успели десантники выгрузиться из «Илов», - журналисты бросились к ним. И больше всего их заинтересовали три одетые в камуфляж девушки, что прилетели вместе с батальоном. После недолгого уламывания они все же согласились дать интервью для лондонской «Дейли телеграф».
«Не страшно, что вас только трое, а мужчин в батальоне почти триста пятьдесят человек», - спросил девчат один из репортеров.
«Вы на что намекаете, - недовольно прищурила глаз самая молодая из десантниц - младший сержант Татьяна Костромина? - Что будут домогаться?» .
«Да», - простодушно ответил англичанин.
«Это у вас после всяких Моник нормальные отношения между мужчиной и женщиной могут харисментом обозвать, - вспылила Татьяна. - А у нас это называется у-ха-жи-ва-ние! Я - девушка взрослая. Кого захочу, того и полюблю, ни у кого совета и разрешения спрашивать не стану».
Давно я не испытывал такой гордости за русских женщин, как в тот знойный июньский день 1999 года. И потому, думаю, с сексом у нас в стране, в отличие от СССР, все будет в порядке. Не знаю, как остальные национальные проблемы, но демографическую мы обязательно решим. Сам буду ей помогать, сколько смогу.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
