Специально для РИА Новости Вадим Дубнов, «Новое время».
Подробностей операции по ликвидации Шамиля Басаева широкая общественность, вероятно, не узнает никогда. Как и в истории уничтожения Масхадова в марте прошлого года, официальная версия особенно и не пытается опровергнуть подозрения в том, что сама ликвидация случилась несколько раньше. Может быть, тогда же, когда был ликвидирован сменивший Масхадова президент Ичкерии Садуллаев. И версия, которая будет признана канонической, едва ли будет разубеждать скептиков, которые соотнесут дату спецоперации в Ингушетии и открывающийся саммит «восьмерки» в Петербурге. Это совпадение выглядит достаточно очевидным.
Поэтому, когда бы и где бы это ни произошло на самом деле, политический успех российской власти несомненен. Уничтожен самый одиозный лидер чеченского сопротивления, являвшийся до сегодняшнего дня живым воплощением всех самых жестоких технологий терроризма. И волей объективной логики, и в силу личностных особенностей Басаев на самом деле стал символом злобной непримиримости, и эту репутацию он нещадно эксплуатировал, беря на себя ответственность за все без разбору теракты.
Сам Басаев едва ли мог в действительности выступать организатором и вдохновителем всех до единого терактов, дело, скорее, было в другом. Басаев, со своим авторитетом в радикальном крыле боевиков, смог создать некий холдинг по производству терактов, о многих из которых явно узнавал либо на последнем этапе подготовки, либо и вовсе постфактум. И если на официальном уровне эпическим врагом номер один оставался Басаев, то, по признанию спецслужбистов, работающих в «поле», они в своей конкретной работе были озабочены охотой за совсем другими командирами, имена которых вряд ли что-нибудь скажут обычному российскому телезрителю.
Словом, охота на Басаева была странной ровно в той степени, в которой не подчиняется законам оперативно-розыскной деятельности война с политическими символами, а именно этот статус себе успешно отстаивал Басаев. И чем дольше продолжалась эта война в таком жанре, тем сильнее и независимее становились те чернорабочие чеченского терроризма, которые занимались конкретными диверсиями. Басаев же явно готовился стать неким чеченским шейхом Ясином, этаким духовным отцом ичкерийского терроризма, а подрастающим и крепнущим «молодым волкам», выросшим в атмосфере полного беспредела, духовные отцы совершенно не нужны. Холдинг может работать и без своего создателя, и вообще безо всякой координации.
Впрочем, власть едва ли питает серьезные иллюзии на тему практической победоносности своего успеха. Мертвый Басаев играет ту же роль, которую играл Басаев живой - роль символа. Последнее исполнение этой роли станет, безусловно, самым ярким. Но очень коротким.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
