Политический обозреватель РИА Новости Петр Гончаров.
Переговоры представителя ЕС Хавьеры Соланы с секретарем Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Лариджани по иранскому ядерному кризису отложены на самый возможно допустимый срок - на 11 июля. Как требует Вашингтон, к 12 июля должна быть реакция Ирана на предложения «шестерки» (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН плюс Германия). Это последний день, когда еще можно успеть доложить и обсудить иранский ответ на саммите G8 в Санкт-Петербурге.
Всем уже ясно, что решение нынешней иранской проблемы, связанной с ядерной программой Ирана во многом, если не полностью, зависит от компромисса между Тегераном и Вашингтоном. Весь вопрос только в том, насколько возможен этот компромисс.
Что мешает Ирану и США согласиться на прямые переговоры, хотя бы в формате уже сложившейся «шестерки» - фигурально выражаясь, отойти в сторону вдвоем и поговорить?
Ясно, что Тегеран смущают участившиеся рассуждения Белого дома «о пользе» смены в Иране «режима аятолл». В Тегеране резонно полагают, что даже если они начнут искать компромисс с США, в Вашингтоне все равно не откажутся от идеи смены власти в Иране, склоняя к ней и СБ ООН (как это было в случае с Ираком). Невнятную же позицию США относительно гарантий невмешательства во внутренние дела Ирана в Тегеране вообще склонны расценивать как нежелание Белого дома лишить себя такой вселенской миссии, как наведение порядка в чужом доме.
С другой стороны, кое-что смущает и США, и других членов "шестерки". Например, обогащение урана на своих центрифугах Иран считает фактом уже свершившимся и процессом необратимым. По мнению Тегерана, речь должна идти не о моратории на обогащение урана, а о согласовании допустимого количества центрифуг для продолжения процесса по обогащению (по некоторым данным, Тегеран настаивает на 3-4 тысячах). Поэтому для возвращения Ирана в полнокровный переговорный режим (а далее к полноценному сотрудничеству с МАГАТЭ при соблюдении Дополнительного протокола к Договору о нераспространении ядерного оружия) для Тегерана крайне важны и гарантии своей национальной безопасности (то есть невмешательство в его внутренние дела), и сохранение за ним права на обогащение урана в ограниченных количествах. А такие гарантии могут дать только США.
Понятно, что гарантии должны быть обоюдными и равнозначными для обеих сторон. По мнению Вашингтона, гарантией серьезных намерений Тегерана относительно последних инициатив «шестерки», предоставляющих иранской стороне ряд очевидных уступок, явилось бы прекращение Ираном всего цикла работ по обогащению урана до начала переговоров. Более того, приостановку работ по обогащению урана Вашингтон склонен считать главным условием начала самих переговоров.
Тегеран, разумеется, с таким условием не согласен и вряд ли согласится, считая, и не без основания, что подобные условия выхолащивают саму суть переговоров и носят явно ультимативный характер.
Совершенно очевидно, что у каждой из сторон есть основания заподозрить своего визави в скрытой игре, и, тем не менее, образовавшийся порочный круг обе стороны тщетно пытаются разорвать угрозами.
Администрация США недвусмысленно предупредила, что прибегнет к действиям в СБ ООН, если до 12 июля Тегеран не ответит на предложения «шестерки». Заместитель госсекретаря США по политическим вопросам Николас Бернс, правда, отказался уточнить, какими могут быть эти действия, но и Тегеран не преминул ответить по традиции ассиметрично. А именно - отложил переговоры в Брюсселе, поскольку туда на эти дни прибыла Мариам Раджави, один из лидеров запрещенной в Иране «Организации моджахедов иранского народа». Европейской стороне было заявлено о неприемлемости для Тегерана деятельности в Европе «некоторых антииранских террористических группировок».
Конечно, угроза жизни членам делегации Лариджани со стороны, как объясняет Тегеран, «действующих в некоторых европейских странах антииранских террористических группировок, поддерживаемых сионистским режимом Израиля и рядом европейских государств» - аргумент более чем весомый для того, чтобы сами переговоры перенести на более поздние сроки, а начинающийся 6 июля визит ограничить лишь торжественным ужином. И, тем не менее, готовность как Ирана, так и США сесть за стол переговоров и дипломатическим путем найти выход из иранской ядерной проблемы была бы весьма кстати к саммиту G8.
Хотя иранская проблема и не рассматривается ключевой ни в одном из пакетов рассматриваемых на санкт-петербургском форуме вопросов, но ее решение, если бы с Тегераном был найден консенсус относительно предложений «шести», логично вписывалось бы в ключевые для саммита вопросы энергетической безопасности.
Теперь же остается только надеяться, что обе стороны более терпимо отнесутся к обоюдным претензиям и подозрениям и предпримут, наконец, необходимые шаги, которые действительно свидетельствовали бы об искренних намерениях найти выход из создавшегося тупика дипломатическими средствами, не прибегая к санкциям, не говоря уже о более радикальных мерах. По крайней мере, подчеркивают в Москве, «хотелось бы услышать реакцию на суть предложений, не обязательно окончательный ответ».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
