Перспектива исключения графы «против всех» в избирательных бюллетенях заставляет в который раз задуматься о точности отражения жизни в словах.
Невозможность отвергнуть все предлагающиеся варианты общего будущего совершенно естественным образом порождает в демократически настроенном гражданине ощущение несвободы. В сущности, в самой идее голосования заложено предположение некоторого превосходства электората над политиками: они навязывают себя и свои программы (в идеальном случае), а мы решаем, кто лучше, или твердо заявляем, что все никуда не годятся. Как и заведено на рынке, спрос управляет предложением и, в конечном результате, покупатель определяет судьбу товара, оценивая его реальные достоинства, стараясь не поддаться рекламным обещаниям и уловкам. Отмена голосования «против всех» лишает нас возможности уйти из этого супермаркета без покупки. Более того, мы не можем высказать таким образом отношение к ассортименту, использовав бюллетень как жалобную книгу. Получается «демократия дефицита» - бери, что дают, выбирай из того, что выложено на витрину. Для настоящего демократа такое положение оскорбительно.
Вероятно, все дело в том, что исторически сложился альтернативный принцип формирования общей политической судьбы. За - против. В крайнем случае «против всех», то есть, за некоторый умозрительный идеал, существующий в воображении, которому не соответствует никто из реальных кандидатов и ни одна программа. Подайте мне такого, какого я хочу, даже если я толком не знаю, какого именно. Вы думайте, а я посмотрю...
Всем известно, что демократия есть процесс, и очевидная сторона этого процесса есть политическая борьба.
Между тем, в повседневной жизни разумные люди борьбы избегают, резонно полагая, что она наносит ущерб практически полезным делам. Организация, внутри которой возникает «политическая борьба», то есть, борьба за власть, в которой существуют группировки и команды с лидерами и идеологами, решения принимаются под давлением сильнейшей из этих группировок и без учета позиций остальных, а иногда и прямым большинством голосов - такая организация, как известно любому опытному служащему, обречена на неэффективность, а то и на крах. Семья, в которой постоянно выясняется и никак не выяснится до конца, кто глава и, таким образом, всегда все решает, а кто должен всегда подчиняться - такая семья живет в постоянном напряжении и, как правило, недолго. В жизни нет места полной победе, потому что не должно быть полных поражений. Проигравший вчистую бросит все, плюнет на любую созидательную деятельность, и будет стремиться исключительно к реваншу. Выигравший обязательно сосредоточится на удержании власти, пренебрегая всем, что простирается за границы ее максимального срока и сиюминутных возможностей. В результате бесконечная борьба, в которой победители и побежденные периодически меняются местами, станет единственным содержанием и смыслом существования, на все остальное не останется ни времени, ни сил. Именно так представляют себе норму бытия и даже счастье все профессиональные революционеры и, увы, многие профессиональные политики.
Существует только один способ избежать и бесплодной борьбы, и провоцирующего на нее авторитаризма - это сознательное, постоянное, непременное и неуклонное стремление к компромиссу. Образно говоря, не графа «против всех» необходима, а гражданская психология, построенная на подходе «за всех». Опыт сообществ, достигших наибольшего благоденствия, хоть маленьких компаний, хоть целых государств, показывает, что именно социально-политический синтез дает наилучшие результаты. Если отказаться от предубеждений и азарта борьбы, придет признание того, что в любой модели построения государства и его политических институтов, экономики и социальной жизни есть свои преимущества - наряду с недостатками, свои резоны - наряду с нелогичностью. В непрерывном диалоге идет фильтрация: лучшее всплывает на поверхность, тяжелые фракции дурного оседают. А в борьбе все происходит совершенно наоборот: как правило, торжествует дурное, поскольку сама борьба есть столкновение, конфликт, выплеск не лучшего в человеке. Каждый мальчишка знает, что в драке побеждает не сильный, а злой. Все войны выигрывали не могучие и образцово обученные армии, а солдаты, жаждавшие убить врага любой ценой, пусть и ценой своей жизни. Поле битвы всегда остается за самым крутым, но на обычном поле крутому нечего делать - он не работник.
Цивилизованный мир еще в середине прошлого века оценил плодотворность компромисса. Реальная двухпартийность, общество «социального партнерства», скандинавская модель социализма, внимание к меньшинствам, сотрудничество власти и оппозиции, даже рискованно всеобъемлющая политкорректность - все это формы поиска путей согласия и сосуществования, попытки учета позиций и интересов всех групп населения, сочетания и совмещения разных идеологических проектов. Обывательская мудрость «все правы по-своему» стала основой для создания и отладки безукоризненно эффективных социальных и политических схем.
Наша неопытная и хранящая худшие черты революционности и контрреволюционности демократия никак не может достичь такого устойчивого состояния. Возможно, в этом проявляется не только нехватка демократического стажа, но и национальная пассионарность - она существенно убавилась, поскольку десятилетиями уничтожались наиболее яркие ее носители и разлагались оставшиеся, но не сошла вовсе на нет. Как бы то ни было, а налицо факт: договариваться друг с другом мы не хотим, стремясь исключительно к «полной и окончательной победе единственно правильного учения», которое, естественно, у каждой группы, партии, идейного сообщества свое.
Что делает - как и всегда делала - наша власть? «Расчищает поляну», даже не пытаясь обсудить с оппонентами возможность включения их в общую игру ради общей победы, а не ради уничтожения друг друга. Вместо того, чтобы привлечь соперника в компаньоны, его объявляют непримиримым врагом, против которого можно действовать любыми средствами, как положено на войне. В результате враг озлобляется, а народ, он же электорат, начинает сочувствовать, по народной традиции, побежденному, однако, не испытывая симпатии и к нему (программа-то дурацкая, идеи никчемные или даже отвратительные), требует возможности голосовать «против всех». Впрочем, следует отдать должное, власть иногда присваивает наиболее популярные идеи и проекты противников, однако не признает этого. И вместо того, чтобы прямо сказать «мы теперь не противники, а сотрудники», делает вид, что все придумала без влияния оппозиции. И те, кто был против, не получают удовлетворения от такого учета их мнения, поскольку их правота официально не зафиксирована.
В свою очередь, противники «антинародного режима» делают все, чтобы ни в коем случае не пойти с ним на «сговор». Ради этого они готовы даже отказываться от собственных принципов и от того, что утверждали вчера, менять взгляды на конкретные проблемы и фундаментальные положения, лишь бы оставаться «по другую сторону баррикад». Они готовы объединяться - но только с такими же «непримиримыми», потому что если непримиримость не подпитывать, она исчерпается, и борьба, как состояние счастья, кончится, начнется диалог, в результате которого будет достигнут компромисс... В общем, не то. А народ, электорат, то есть, все это видит, и истолковывает - вполне логично - как лишенное какого бы то ни было общественно полезного содержания стремление к победе, к власти. И, опять же, требует графы «против всех», потому что все хороши одинаково.
В сфере идейных дискуссий все обстоит точно так же. Либералы, прогрессисты и космополиты заняты исключительно разоблачением лицемерных, корыстных и сервильных консерваторов, традиционалистов и патриотов. Те, со своей стороны, выводят на чистую воду лживых, нечистых на руку и враждебных стране либералов, разрушителей устоев и врагов России. Каждая сторона жаждет абсолютного сведения к нулю противоположной. Атеисты издеваются над религиозными предрассудками и оскорбляют верующих, религиозные активисты не подставляют другую щеку, а лезут в драку или требуют ответственности оскорбителей в мирском суде. Одни жаждут победить и уничтожить мракобесие, другие - извести крамолу и вольнодумство. Сотрудничество с идейным противником и духовно чуждым почитается предательством. А народ, который в данном случае уже не электорат, а просто народ, плюет в обе стороны, таким образом опять голосуя «против всех»: выключает телевизор, откладывает газету и обращается к глянцу и гламуру, где все мирно - бабки, секс и сплошное веселье.
При этом, как ни крути, следует признать более непоследовательными либералов и прогрессистов: они-то по определению должны быть терпимыми, в то время как к числу консервативных, традиционалистских и религиозных достоинств терпимость относится никак не в первую очередь. Ситуация тем более неприятная, что, независимо от собственных взглядов, приличному человеку в либеральной компании как-то уютней хотя бы из-за воспоминаний о совместном антисоветском прошлом.
В сущности, ситуация у нас такая: все «против всех». Но включаться в нее не хочется, поскольку эта позиция душевно разрушает самого протестанта. А «за всех» тоже не получается - графы нет и не было, потому что нет и не было ничего ей соответствующего в жизни.
Остается неявка.
Александр Кабаков, Издательский дом «Коммерсантъ».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
