Заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин.
Россия ужесточила свою позицию по юго-осетинскому вопросу. Об отказе от признания территориальной целостности Грузии речи не идет, но в нынешних официальных заявлениях констатируется тот факт, что эта целостность де-факто не является «политико-правовой реальностью».
В принципе, речь идет всего лишь о признании общеизвестного – что центральная власть Грузии уже полтора десятилетия не контролирует территорию формально принадлежащей ей Южной Осетии, как, впрочем, и Абхазии. Однако одно лишь напоминание об этом со стороны российского МИДа вызвало негодование в Тбилиси, где уже стало привычным обвинять Россию в стремлении аннексировать Южную Осетию, присоединив ее к входящей в состав России Северной Осетии.
На самом деле в юго-осетинской проблеме было виновато, прежде всего, грузинское руководство начала 90-х годов. Именно в Тбилиси было принято роковое решение о запрете использования в официальном делопроизводстве на территории Южной Осетии осетинского языка. Тогда осетины потребовали повысить статус своей территории – с автономной области до республики в составе Грузии. В ответ грузинские власти вообще упразднили автономию. Дальнейшее хорошо известно – придя к выводу о том, что никаких гарантий для сохранения и развития собственной национально-культурной идентичности у их народа в составе Грузии нет, осетинские власти приняли решение о независимости от Тбилиси.
Сейчас грузинские власти предлагают компромисс, основанный на восстановлении автономного статуса Южной Осетии, говорят о необходимости дружбы между народами. Но время уже упущено. Никто не может убедить осетин в том, что если не через пять, то спустя двадцать-тридцать лет Грузия вновь не посягнет на права их народа.
И основания для таких опасений есть. Известный российский адвокат и правозащитник Юрий Шмидт, которого никак нельзя считать сторонником российской имперской идеи, еще в 1991 году, защищая на суде одного из лидеров юго-осетинского национального движения Тореза Кулумбекова, говорил о том, как в Грузии того времени вначале были выдвинуты самые демократические лозунги, говорилось много прекрасных слов о правах наций, правах и свободах человека. Но, продолжал он, «как-то постепенно преобладающей стала идея прав именно грузинской нации».
Таков диагноз, данный правозащитником ситуации в грузино-осетинских отношениях 15-летней давности. Но никто не может поручиться за то, что нечто подобное не произойдет и в будущем, если осетины сейчас пойдут на компромисс с грузинами.
Есть прецеденты «развода» народов на основе права на самоопределение. Разошлись на два государства чехи и словаки – и теперь нормально сотрудничают в рамках Евросоюза. Бескровно, на основе референдума, только что разделились Сербия и Черногория. Теперь Запад оказывает серьезное давление на Сербию, добиваясь ее согласия на референдум о самоопределении Косово, в результате которого никто не сомневается. При этом тот же Запад не приемлет отделения от Грузии территорий, населенных народами, исторический опыт которых не слишком отличается от косовских албанцев.
Возникает парадоксальная ситуация – несколько лет назад в США и странах Евросоюза решительно критиковали Слободана Милошевича за то, что он при обсуждении косовской проблемы апеллировал к истории, а не к существующей реальности. То есть напоминал о том, что Косово исторически значимо для сербов как очаг их национальной культуры, территория, с которой связаны многие значимые для их народа события. Тогда Запад считал такой подход не просто устаревшим, но и противоречащим правам людей, сейчас населяющих эту землю – то есть албанцев. Милошевича обвиняли в том, что он возрождает великосербскую идею, отказывая албанскому населению Косово в праве на самостоятельное развитие.
Чем же ситуация в Южной Осетии принципиально отличается от косовской? В общем, ничем. В обоих случаях народы желают реализовать право на самоопределение. Получается, что сербам нельзя при обсуждении территориальной проблемы взывать к историческим традициям, а грузинам, утверждающим, что речь идет об их «исконных землях» – можно.
Кстати, если уж рассматривать историческую составляющую конфликта, то осетины, как известно, никого не завоевывали – в отличие от мусульман, появление которых на Балканах было связано с кровавой османской экспансией. Осетинских крестьян еще в средневековье расселили на земле нынешней Южной Осетии грузинские феодалы, которые ценили их как трудолюбивых земледельцев. Кстати, исторические источники свидетельствуют, что осетины со временем выкупили (а не завоевали или еще каким-либо способом экспроприировали) земли, которые обрабатывали.
Более того, территория нынешней Южной Осетии вошла в состав России на четверть века раньше, чем Грузия – об этом говорится в юго-осетинском запросе в Конституционный суд России. Так что и современность, и история свидетельствуют о праве осетинского народа на выбор самостоятельного пути развития.
Не случайно, что глава российского МИД Сергей Лавров призвал Грузию не бояться провести референдум в Южной Осетии по вопросу самоопределения, напомнив, что «вопрос самоопределения – это часть международного права. Осуществляется это право через волеизъявление». Действительно, осетинскому народу будет очень трудно объяснить, почему его – в отличие от косоваров – лишают такого права.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
