Мир становится все более непонятным. Вокруг идет политическая, социальная и духовная жизнь, но почему идет именно таким образом, взять в толк не удается.
Начнем с духовной. Никто не может объяснить, отчего значительная часть интеллигенции перешла на позиции воинствующего атеизма и отрицания религиозных институтов, превосходя в ненависти к попам первейшего большевистского безбожника Емельяна Ярославского. Что дурного вам сделала церковь, господа? Может, она уже ввела цензуру и лишила вас заветной свободы матерного или еще какого-нибудь дорогого вам слова? Вроде бы, нет, не лишила. И если в Светлую Пасху вам хочется смотреть что-нибудь игривое по телевизору, то переключайтесь с общенациональных на любые другие каналы и наслаждайтесь. Вспомните к случаю и концерты артистов зарубежной эстрады, которыми отвлекал советский агитпроп население от крестного хода и прочего опиума. Хорошо было? Только, помнится, вам же и не нравилось, по кухням раздавался ропот по поводу кощунства и пошлости. А теперь, значит, все наоборот? Почему? Напрашивается мысль, что по детскому принципу «не хочу того, что можно», однако ж трудно себе представить, что взрослые, мыслящие люди руководствуются исключительно чувством противоречия в таких серьезных вещах, как отношение к вере и религии. А послушаешь нынче интеллигентного человека, так покажется, что нет большей угрозы духовной свободе, чем церковь, особенно православная. Католикам, протестантам и отдельно буддистам, верующим по их постоянным местам жительства, все как-то прощают, а свое православие обвиняют просто в диктатуре. Скажите прямо: не нравится, что президент крестится? А какое вам, простите, дело? Это свобода его совести, и никаких доказательств обратного у вас нет. Интересно, как вы жили бы в благословенных и сугубо свободных Соединенных Штатах, где президент вообще приносит присягу на Библии, не смущаясь даже неполиткорректным предпочтением ее Корану или Торе. А уж Америка-то такое светское государство… Нет, непонятно, почему нашего либерала от вида креста и купола прямо ломает. Есть, впрочем, одно объяснение, но его и приводить страшно…
Так что обратимся к светскому – к культуре. Странное и в ней положение, опять же заставляющее вспомнить коммунистические простые времена. Все тогда было ясно: художник творил, власть не пущала. Те из художников, которые были похитрее, просачивались в цензурные щели, прочие размножались машинописью на папиросной самиздатской бумаге, выставлялись по квартирам и снимали кино для полок. А которые шли в полный рост по официальной линии, те среди приличных людей и за художников вообще не считались. Теперь же что наблюдается невооруженным и непредвзятым взглядом? На каждого творца, в том числе и самого в смысле художественности скромного, находится издатель, галерист и продюсер с миллионом-другим. Истинным же талантам непрестанно дают премии мешками или, по крайней мере, свободно допускают в Интернет – благо, туда и допускать либо не допускать некому. Никто, насколько я знаю, не сидит в тюрьме за публикацию клеветнических сочинений, «распространяющих заведомо ложные измышления, порочащие общественный и государственный строй» (статья, если не ошибаюсь, 170 советского уголовного кодекса). Никого после вернисажа не повязали менты и не отправили в психушку, разве что публика возмутится и в суд подаст – так ведь публике не прикажешь, она и на бульдозерную выставку перла, рискуя получить неприятности, а теперь тем более своевольничает. Никому за вскрытие средствами искусства общественных язв не предложили в двадцать четыре часа покинуть страну по израильской визе и не лишили гражданства, как только самолет поднялся в воздух… А художник нынешний, тем не менее, власть ненавидит так, что трясется и даже слово «режим» выговаривает, заикаясь от злобы. Ну, почему, спрашивается? Ты ж художник, вот и твори, и тайно молись, чтобы не исчезли навсегда жизненные проблемы, потому что искусство исчезнет вместе с ними, и про себя благодари проклятый режим за то, что он и с проблемами пока не покончил, и тебя за их изображение не трогает… Нет, не могут творцы смириться и заняться исключительно положенным им по профессии созданием прекрасного. И клянут чертов капитализм вместе с суверенной демократией точно в тех же словах, в которых их же брат (точнее, отец) клял советскую власть вместе с развитым социализмом.
Теперь о низком. Невозможно понять, почему страна у нас богатая, а люди бедные. То есть, можно предположить, что страна у нас богатая от Бога, а люди бедные потому, что работают плохо. Это предположение вполне основательное, однако остается одно недоумение: данное-то Создателем мы, худо-бедно, в деньги превращаем, и за нефть неплохой доллар берем, и за алюминий с марганцем, из земли все кое-как извлекать можем, а деньги-то где? Почему стабилизационный фонд у нас есть, а лекарств в детских больницах нет? Почему профицит бюджета налицо, а хуже наших стариков и инвалидов живут только кое-где в Африке? Так они хоть детей рожают немерено вместо рано помирающих, а заставить нас этим заняться надеются только на платной основе, но надежда эта опять же упирается в то, что лекарств-то в детских больницах нет… Почему об армии мы заботимся непрерывно и громко, а солдатики на улицах просят милостыню на сигареты, чего нельзя увидеть даже в Шри-Ланке? Почему по Москве автомобили за сто тысяч долларов и больше ездят гуще, чем в Лондоне, жилье стоит дороже, чем в Париже, а наши лучшие в мире программисты на родине получают меньше, чем в Индии? И то, что все они пока не свалили в какую-нибудь Силиконовую долину, объясняется их столь же необъяснимыми отечественными характерами, сколь необъяснимо и все остальное отечественное… Почему за неуплату налогов сажают, как в любом цивилизованном государстве, а за идиотское расходование бюджета, составленного из собранных таки налогов, еще не посадили никого? Наконец, почему с коррупцией борются не сокращением числа чиновников как естественно подверженной коррупции части населения, а умножением их? Не дает, по обыкновению, ответа страна, как не дает его взрослый надоедливому маленькому почемучке.
С особой осторожностью – о политике. Сначала о внутренней, поскольку она ближе. Невозможно понять, отчего так получается, что в некоторых демократиях оппозиционные силы хотят придти к власти исключительно ради осуществления конкретных планов, а у нас никак не меньше, чем для свержения существующего строя. Почему их оппозиционеры обещают налоги уменьшить либо увеличить, пособия по безработице, опять же, довести до среднего заработка либо, напротив, до прожиточного минимума, а наши – немедленный суд над предыдущей властью, полную справедливость во всем и счастье каждому гражданину, даже брошенному любимой женой? Почему перед их выборами становятся известны программы партий относительно устройства будущего, а перед нашими – сколько каждый из кандидатов украл в прошлом? Каким-то мистическим способом политическая борьба все время превращается в нашей стране в гражданскую войну, и хорошо еще, что в последние годы холодную. Не представляю, в каком еще демократическом государстве люди всерьез обсуждают, приведет ли победа кандидата N. на выборах к национализации чистильщиков обуви, а у нас я лично принимал участие в таком обсуждении, причем прочие диспутанты были неглупыми и сведущими людьми… Чрезвычайно странная у нас политическая жизнь. Спросите любого вменяемого гражданина, что он думает о законодательной и исполнительной властях всех уровней – такое услышите, что уши завянут. А спросите его же, станет ли жизнь лучше от смены существующей власти на какую-нибудь другую, он только плечами пожмет. То есть, и так плохо, и как-нибудь по-другому – еще хуже. И почему у нас политический выбор обязательно должен быть выбором не наименьшего из зол, а лишь бы не наибольшего – никто не знает.
Что же касается политики внешней, то относительно нее вопросы уже не только к отечеству, но и ко всей окружающей действительности. Вот, например, отчего НАТО расширяется на восток, аккуратно обходя нашу страну? Почему Грузия, где последняя революция с захватом парламента была совсем недавно, ближе к традиционным европейским ценностям эволюции и политической стабильности, чем Россия, где все спокойно уже много лет? Почему Украина, где действующая власть утвердилась в результате переворота, представляет собой демократию почти атлантического качества, а Россия, где главу государства по самым строгим подсчетам поддерживает никак не меньше двух третей населения – авторитарную угрозу свободе? Почему холодная война опять есть, хотя прежней линии фронта между «лагерем мира и социализма» и «свободным миром» нету давным-давно? Это какой же дипломатической мудростью надо обладать что нашим специалистам со Смоленской площади, что их коллегам из ведомства американского госсекретаря, чтобы продолжать перетягивание каната в то время, когда исламский Восток кипит, Китай богатеет, Латинская Америка краснеет… Ну, необходима вам «империя зла», а нам источник «враждебных происков» – так нашли бы какой-нибудь подходящий объект, да и дружили бы против него, благо что выбор большой. Но нет, мы готовы хоть черту, делающему атомную бомбу, помогать, лишь бы он американцам досаждал, зато они любого прощелыгу объявят светочем либерализма, если он позволит их военные базы у российских границ устроить…
Понять жизнь, идущую таким образом, абсолютно невозможно. И самым простым решением было бы и не пытаться ее понять, но и это невозможно тоже, а почему – непонятно.
Александр Кабаков, Издательский дом "Коммерсантъ"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
