Интервью с заместителем генерального директора ФГУП «Атомэнергопроект» Рубеном Топчияном и главным конструктором ОКБ «Гидропресс» Сергеем Рыжовым.
(ФГУП «Атомэнергопроект» и ОКБ «Гидропресс» - две ведущие компании-разработчики оборудования и систем ядерных энергетических и специальных установок для атомной промышленности в системе Федерального агентства по атомной энергии Росатома России. Компании принимали участие в подготовке российского тендерного предложения для строительства АЭС Белене в Болгарии.)
Конкурентом российской компании Атомстройэкспорт в тендере на строительство АЭС «Белене» в Болгарии выступает чешский консорциум «Scoda Alliance». Не секрет, в общем-то, что Республика Чехия не является производителем и поставщиком ядерного энергетического оборудования. Как получилось, что они вышли на тендер, из чего состоит их предложение?
Сергей Рыжов: Мы детально не знакомы с чешским предложением. Пользуемся только информацией, которую получаем каким-либо образом через болгарских экспертов, либо что-то просачивается из прессы. Смысл чешского предложений – насколько нам известно – построить практически «двойник» АЭС «Темелин». Думаю, более серьезными возможностями по модернизации проекта чешская сторона на сегодня не располагает. Потому что, действительно, это страна никогда не разрабатывала комплектный проект атомной станции и реакторной установки. Основа понятна – использовать опыт, который был получен на финальной части достройки и во время пуска АЭС «Темелин». Насколько этот опыт можно применить в Болгарии – это уже другой вопрос. Определенные предпосылки к тому, что они потенциально могут справиться с такой задачей, конечно, есть. Шапкозакидательские настроения у нас отсутствуют, мы серьезно подходим к конкурирующему предложению.
Р. Топчиян: Я думаю, в основе их предложения – наш базовый, серийный проект В-320. И речь идет о достройке по этому базовому проекту. Аналогичный блок построен на АЭС «Темелин». На нем был выполнен ряд модернизаций, которые также могли быть включены в чешское предложение. То есть логика такая: у нас такой же блок есть, поэтому мы можем его достроить. Плюс к этому- для первого блока у них есть корпус реактора.
Министр промышленности и энергетики Болгарии Румен Овчаров заявил недавно, что достройка АЭС «Белене» без участия России будет сложна с технической точки зрения и не совсем корректна – с юридической. Очевидно, что имелась в виду юридическая принадлежность самого проекта. Что вы думаете по этому поводу?
С. Рыжов: В рамках СЭВ, в середине 80-х годов Советский Союз передал проект Чехословакии. Был проект энергоблока конкретно для АЭС «Темелин» и был передан существенный объем технической документации по реакторной установке под производство оборудования. На тот момент эта передача осуществлялась по контракту. Наверное, это был некий аналог продажи лицензии. Но это далеко не полный объем комплектного технического проекта. Насколько я помню, передавалась документация по основному оборудованию реакторной установки – чертежи общего вида, таблицы контроля качества, пояснительные записки проектно-технических условий. Но не передавались расчеты прочности, анализы безопасности, а это довольно существенная часть технического проекта, которая необходима для лицензирования строительства. В этой части документация будет разрабатываться чешской стороной и, скорее всего, заново, либо будут использованы те материалы, которые были подготовлены в Чехии для лицензирования АЭС «Темелин». Но это было давно, и на каком уровне выполнено, мы не знаем, потому что это был закрытый для нас диалог между чешской эксплуатирующей организацией и чешским надзорным органом. И та, и другая сторона находились в стадии становления, а блок надо было проектировать, лицензировать и запускать. Поэтому процедура шла без особой огласки, без распространения информации. В каком объеме проводились анализы безопасности, соответствующее обоснование мы до сих пор не знаем.
Р. Топчиян: Но даже если у них есть весь набор документации под АЭС «Темелин», он явно не соответствует сегодняшним требованиям. То, что требуется делать сегодня – это совершенно другой уровень.
С. Рыжов: В Болгарии эти требования определены, во-первых, законом, во-вторых – подзаконными нормативными документами по организации процедуры лицензирования. Это сложная, современная схема, которая отвечает всем международным требованиям. Она довольно близка к той процедуре, которую мы проходили на наших проектах за рубежом. По трем контрактам была пройдена процедура лицензирования строительства. Для Тяньваньской АЭС в Китае у нас уже есть лицензия на эксплуатацию. То есть все эти процедуры мы уже прошли, получили опыт и прекрасно понимаем весь объем работы и те сложности, которые возникают. Естественно, другая организация, которая впервые будет это делать, столкнется с целым рядом проблем. Это связано, в частности, с довольно пристальным вниманием МАГАТЭ ко всей процедуре. В Китае был проведен цел ряд миссий МАГАТЭ по различным аспектам обоснования безопасности. Все прошли с положительным результатом. Международные эксперты получили достаточно информации по уровню обоснования безопасности нашего проекта. В Болгарии, естественно, придется проходить такую же процедуру.
В Китае она еще не завершилась?
С. Рыжов: В Китае получена лицензия на эксплуатацию. Есть две первые стадии: лицензия на строительство – первая часть, и вторая часть – лицензия на эксплуатацию. Сейчас лицензия на эксплуатацию получена, то есть блок находится в состоянии освоения мощности.
Возвращаясь к первой болгарской станции, к третьему и четвертому энергоблокам АЭС «Козлодуй», как вы думаете, что в принципе Россия может предложить для того, чтобы эти энергоблоки, после того как Болгария их остановит в рамках соглашения с Евросоюзом, затем могли бы, пройдя какую-то модернизацию, снова быть включенными?
Р. Топчиян: Если эти блоки с реакторами типа ВВЭР-440 будут остановлены с целью их реновации, то такое возможно. У нас есть примеры продления ресурса аналогичных блоков. Подавались заявки на продление сроком на пятнадцать лет и получено разрешение на дальнейшую эксплуатацию 3-го и 4-го блоков Нововоронежской АЭС, 1-го и 2-го блоков Кольской АЭС. Правда, мы шли по боле «мягкому» пути, блоки не останавливали. На работающих блоках проводились мероприятия по повышению уровня безопасности, а затем продлевалась лицензия. Можно, конечно, сначала блок остановить, провести те же мероприятия, а потом снова пустить. Но это не так эффективно экономически.
С. Рыжов: Совершенно очевидно, что болгарские блоки останавливаются по политическим соображениям. Технически они еще лучше подготовлены к продлению срока службы, чем наши блоки первого поколения перед началом соответствующих работ. Там проведен очень большой объем модернизации. В России совместно «Атомэнергопроект» (Москва) и ОКБ «Гидропресс» прорабатывается вариант использования выведенных из эксплуатации энергоблоков первого поколения с 230-й установкой для проведения так называемой реновации. Есть предложение, основанное на использовании конверсионной технологии, которой обладает ОКБ «Гидропресс». Источник этой технологии – силовые установки для подводного флота (АПЛ), которые раньше использовались в ВМФ. Эта технология сохранена, она есть у ОКБ «Гидропресс». Технически предложение выглядят достаточно просто. Из реактора (на атомной станции) выгружается топливо, реактор подвергается глубокой консервации. Парогенераторы демонтируются. Освободившееся пространство в боксах парогенераторов достаточно для размещения той самой установки, которая ранее применялась для реакторов АПЛ. Эта известная, повторяю, технология, которая масштабно использовалась в ВМФ России. Сегодня все АПЛ, на которых она использовалась, выведены из эксплуатации, идет процедура их утилизации. Эти предложения в России давно озвучены, даже ведется предварительное проектирование.
А болгарской стороне представляли?
С. Рыжов: Мы планируем на международной конференции в Варне, которая пройдет в первых числах июня сделать доклад, для того чтобы более детально, уже в качестве предложения, такой вариант представить. Предложение это будет весьма экзотическим, революционным, но сама технология имеет богатый референтный опыт, а решение – очень красивое. Эти установки отвечают по большинству технических свойств и характеристик блоку четвертого поколения. Там очень высокая естественная безопасность. Установка монтируется взамен парогенератора, фактически подключается к имеющимся паропроводам. При этом используется вся строительная часть, весь турбинный остров, имеющийся на блоке. Это очень дешевый по уровню затрат проект. Такая реновация на порядок дешевле, чем демонтаж энергоблока при выводе из эксплуатации. При этом получается новый энергоблок, который будет эксплуатироваться еще в течение тридцати лет. Предложение хорошо проработано с точки зрения выполнения международных норм по обеспечению безопасности. И этот вариант вполне можно реализовать. Болгарские специалисты в частных разговорах проявили к нему большой интерес. Поэтому мы запланировали дальнейшее продвижение этого предложения на конференции в Варне.
А вы рассчитывали финансовую стоимость этого проекта?
С. Рыжов: Я уже сказал – это на порядок дешевле, чем просто демонтировать весь энергоблок.
Это уникальное предложение?
С. Рыжов: Оно очень экзотически выглядит, но при детальной проработке предложение совершенно реалистично. Эти модули – заводского изготовления блоки, их можно полностью собранными транспортировать на площадку.
Р. Топчиян: Такой вариант рассматривался, в частности, для первого и второго блоков Нововоронежской АЭС.
Сейчас Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) разрабатывает унифицированные требования к безопасности атомных станций. То, что мы предлагаем для АЭС «Белене», будет соответствовать этим требованиям?
С. Рыжов: Безусловно. В качестве экспертов МАГАТЭ привлекает и российских специалистов, в том числе сотрудников ОКБ «Гидропресс». Мы участвуем в разработке документов МАГАТЭ. Это касается и вопросов обоснования прочности оборудования. Мы сегодня используем методики МАГАТЭ, которые разрабатывали российские специалисты - по обоснованию срока службы корпуса ядерного реактора, радиационной стойкости корпуса реактора, это одни из ключевых вопросов в части безопасности. Точно так же наши эксперты участвуют в разработке методологии обоснования безопасности энергоблока в целом. Таким образом, мы принимаем участие в разработке унифицированных требований к безопасности, и естественно при выполнении анализа безопасности у нас не возникает тех вопросов, которые могли бы быть у других поставщиков в связи с тем, что у нас эту работу выполняют те же специалисты, которые участвующие в разработке требований МАГАТЭ. По опыту лицензирования и в Иране, и в Китае, и в Индии, когда лицензировалась строительство, то есть утверждался предварительный отчет по анализу безопасности, именно эти разделы, - а они являются наиболее важными для получения лицензии, - проходили с хорошими результатами. Методология выполнения анализов безопасности нами не просто освоена, а, скажем так, она создается с нашим участием.
Р. Топчиян: В конце концов, пока мы говорим только о технических предложениях. Проект впереди. И мы уже заявили, что проект, который мы, возможно, будем разрабатывать, будет соответствовать российским и болгарским нормам, рекомендациям МАГАТЭ и других международных организаций, занимающихся вопросами атомной энергетики.
В российском тендерном предложении рассматривается тема обращения с облученным ядерным топливом (ОЯТ) и радиоактивными отходами (РАО)?
С. Рыжов: Мы предлагаем забирать обратно ОЯТ в Россию на переработку.
Но в Болгарии строится «сухое» хранилище ОЯТ с тем, чтобы в течение пятидесяти лет не думать об этой проблеме.
С. Рыжов: Скорее всего, это политическое решение, чтобы не быть зависимыми.
А пункт об обязательном возврате ОЯТ входит в контракт на поставку свежего топлива? Как в случае с Ираном, например. С другой стороны, Китай все облученное топливо будет оставлять у себя.
С. Рыжов: Когда контракт заключается, конечно, все это оговаривается. Китай – это все-таки большое государство, там планируется масштабное развитие ядерной энергетики, поэтому они хотят организовать у себя полный цикл, в том числе и производство топлива. А Болгария страна небольшая, мощности хранения здесь будут ограниченные, поэтому развивать полный цикл ей нет никакого смысла. Таким образом, они должны практически любого поставщика при заключении контракта обязывать забирать ОЯТ.
Р. Топчиян: Вообще, если мы говорим о нашем проекте, то в нем долговременное хранение ОЯТ на площадке не предусмотрено (только временное хранение). Мы ничего на площадке не храним. Предполагается, что топливо оттуда вывозится. В проекте не рассматривается куда. Это заказчик говорит куда – в региональное хранилище, на завод, куда-то еще. Но это – за рамками нашего проектного решения.
Беседовал специальный корреспондент РИА Новости Андрей Резниченко.
