Сильвио Берлускони проиграл Романо Проди. Англия собралась ужесточить законодательство, чтобы не впустить Газпром в качестве транснациональной корпорации на свой национальный рынок. Газпром в ответ предупредил: не пустите на равных, развернемся в другую сторону. Между этими новостями последних дней, как между противоположными полюсами, зажата наша политическая судьба. Причем не только ближайшая, а на годы, на десятилетия вперед. Какое отношение имеет к ней Берлускони? Самое прямое. Такое же, какое имел к ней Шредер, когда потерпел поражение на выборах (тоже, заметим, с минимальным отрывом) и возглавил немецкое направление газпромовской экспансии.
Сделаем смысловую паузу, поясним свою мысль. Долгое время российская правящая элита колебалась: куда ж нам плыть? Какую стратегию избрать? То одолевало желание быть столбовою дворянкой, чувствовать себя своими в кругу западных коллег, такими же респектабельными, солидными, ответственными за судьбы европейской цивилизации и всего сопредельного мира. Тогда мы успевали первыми дозвониться до президента США, чтобы поддержать его в трудную минуту после 11 сентября (между прочим, это было технически возможно сделать только потому, что после Карибского кризиса по дну океана был протянут толстый телефонный провод, из Кремля в Белый дом, и он не подвел, а навороченные средства современной связи после сигнала тревоги вырубились). А то вдруг накатывала тоска при воспоминании о разбитом корыте, и хотелось поскорее накопить деньжат, неважно, каким именно образом, за чей счет, под руководством каких байкалфинанс-группенфюреров; пускай все сравнивают нас с Саудовской Аравией; Саудовских шейхов не очень-то уважают за глаза, но как только они заявляются в ювелирные лавки Женевы, Нью-Йорка и Лондона, все лощеные западники забывают о своем мнимом превосходстве и стелятся перед богатенькими людьми в странных белых одеждах…
Мы то рвались в ВТО и восьмерку, то мечтали быть владычицей морскою, то боролись за мощные западные инвестиции, то отпугивали их; в конце концов, кажется, определились. Перестанем говорить о «нефтяной игле» и «сырьевой зависимости», но используем данное Богом (вариант для верующих) или Природой (вариант для атеистов) газово-нефтяное преимущество для того, чтобы мощно внедриться в западный мир с его высокими технологиями и преимуществами юридической защищенности, а в тылу оставим не слишком правовую, зато управляемую страну. Запад такой вариант примет. Особенно если найти удачных посредников, поставить их у европейского ответвления русской трубы и поделиться с тамошним истэблишментом своей избыточной ликвидностью. Чтобы он, в свою очередь, поделился с нами своей избыточной легитимностью.
Запад такой вариант, в общем-то принял. Шредера гнобили за сговор с непонятной Россией, но все преимущества предлагаемого варианта осознавали. И тихо шептались о том, что если Берлускони после ухода из большой политики замкнет итальянский вентиль газпромовской трубы на себя, конструкция будет достроена. И все будут довольны. Здесь, на Западе, надежный источник важнейшего энергоресурса; там, на Востоке, Sibir, в сердцевине жестко решающая все свои внутренние проблемы российская власть; она похожа на своего имперского орла: посмотрит на Восток, примет азиатский облик, поглядит на Запад, уподобится европейцу, не отличишь; поди плохо.
Может, и не плохо. Но точно, что не совсем хорошо. Потому что красивая газово-политическая конструкция сама по себе, а четкость цивилизационного выбора сама по себе. Невозможно исповедовать рыночно-демократическую философию и в то же время запускать механизмы медленного огосударствления экономики; готовить летний питерский саммит и всерьез обсуждать отмену моратория на смертную казнь, причем с одной целью: чтобы на нас перестала распространяться юрисдикция Страсбургского суда. Поскольку в этом самом суде российское государство еще ни разу не доказало свою правоту в споре с российскими гражданами; все иски до единого были удовлетворены, ни один не отклонен. Но вообще-то придется взвешивать: или нас не смущают вердикты Страсбургского суда и радуют равноправные встречи с главами восьмерки, или смущают, но тогда и не радуют. В истории можно привести примеры успешных авторитарных тактик (по крайней мере, на каком-то отрезке времени), еще проще указать примеры успешных демократических стратегий, но отказаться от определенности и выиграть в конкурентной борьбе – не удастся.
...Газпром, грозящий закрытым западным рынкам своим резким разворотом, с формальной точки зрения прав. Если уж вы согласны строить сложную, но выгодную для вас модель совместного управления газовым ресурсом, то не выставляйте юридический заслон на своих границах. Или не стройте эту модель. Но, увы, примерно то же самое, и с куда большими основаниями, нам может сказать противная сторона. Между прочим, последний раз с такой жесткой риторикой по поводу европейских рынков, не желающих впускать русский бизнес и выталкивающих его на Восток, в Лондоне выступал Ходорковский. Осенью 2002 года. Сам слышал, своими ушами. Михаил Борисович тоже грозил надменному соседу, что мы развернемся; правда, он обещал развернуться от Европы к Америке и через американское посредство прорваться в европейские пределы. Грозил он очень убедительно. Но забыл при этом определиться: он в таком случае по каким правилам играет, тамошним или здешним? Если по тамошним, то надо было – прежде чем заикаться о политических планах – оставить все административные посты в ЮКОСе, чтобы не подставлять западных акционеров, прежде всего американских. А если по здешним, то при чем тут вообще движение на Запад? Хоть через Вашингтон, хоть через Лондон, хоть через Париж.
В итоге, когда его начали конкретно ломать по здешним понятиям, никто не защитил по тамошним законам; не только потому, что западный бизнес равнодушен к правам человека за пределами своего узкого мира, но и потому, что Ходорковскому не простили двусмысленности, неопределенности выбора. Как говорил Виктор Степанович Черномырдин, здесь вам не тут. Или снимите крестик, или наденьте трусы.
Автор – обозреватель газеты „Известия”
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
