Состоявшийся недавно Собор русского народа, организованный РПЦ, не только выпустил стрелу, но и точно попал ею в ахиллесову пяту Атланта современной демократии – «Декларацию прав человека». Более того, Собор предложил человечеству альтернативу – собственную «Декларацию о правах и достоинстве человека».
Именно «достоинство», по мнению участников Собора, и является тем краеугольным камнем, из-за отсутствия которого рушится фундамент западной цивилизации, а сама Россия никак не может найти точку опоры для построения прочного будущего. На пресс-конференции митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, один из авторов новой Декларации, прямо заявил, что Запад навязывает России и всему миру такую концепцию прав человека, которая служит оправданием бездуховности и безнравственности. Обвинение далеко не новое, однако, впервые после краха СССР Русская православная церковь предлагает свой вариант решения проблемы. Митрополит Кирилл высказал убеждение, что основой для концепции прав человека, которая будет приемлема в равной степени для всех народов и цивилизаций, могут служить только религиозные ценности. Решение Собора настолько ошеломило некоторых политологов и журналистов, что они тут же начали гадать, не является ли инициатива РПЦ первым шагом к созданию новой национальной идеи.
Попробуем разобраться во всем по порядку.
Демократия имеет одно свойство, о котором задумываются редко, хотя оно лежит на поверхности. Точно так же, как язык эсперанто создан для того, чтобы устранить трудности взаимопонимания между людьми, говорящими на разных языках, демократия это точно такое же поле, только не лингвистическое, а политическое, которое заполнено одинаковым политическим инструментарием, а это помогает одной стране, принимающей этот политический язык, общаться с другой, подобной себе. Грамматика и словарь у всех развитых демократических стран общие: в их основе – «Декларация прав человека». Та самая, в которую и была направлена Собором стрела.
Если согласиться с идеей неизбежности глобализации, то демократия, как политическое эсперанто, в теории неплохое средство для взаимопонимания и сближения народов. Но лишь в теории. На практике все куда сложнее. Демократическое эсперанто, так же, как и эсперанто языковое, составлено на основе англосаксонских и европейских правил, а оттого, мягко говоря, не всегда понятно за пределами США и Западной Европы. Продвигать подобное эсперанто на Восток далеко не просто: новый политический язык оказывается не способным полностью заменить старый, поскольку тот намного точнее отражает местные традиции, веру отцов, менталитет народа. Наконец, изначальная идея демократического эсперанто, точно так же, как и языкового, несет в себе принцип добровольности, оно не должно никому навязываться силой. Между тем, перед нами, к сожалению, уже не один пример того, как современные мессии от демократии заставляют зазубривать другие народы новую политическую грамматику из-под палки. Как правило, в подобных случаях, даже если часть населения страны, на которую, как обвал, внезапно обрушилась демократия, формально новые правила игры и принимает, все равно параллельно с новым языком сохраняется и старый. А это неизбежно вносит в жизнь неофита хаос и противоречия.
Этот феномен не трудно наблюдать в современном Афганистане, Ираке, да и во многих других странах, уже давно считающихся формально демократическими. Не в обиду будет сказано: все подобные «туземные демократии» служат лишь покрывалом, прикрывающим старые корни, все еще близкий большинству населения политический, юридический, нравственный язык. Кто кого переборет, если не вмешиваться в процесс, еще вопрос, поэтому, как правило, старую корневую систему западные миссионеры по мере сил вытаптывают.
Добравшись до Востока, где вопросы веры и нравственности особенно важны, экспансия «Декларации прав человека», естественно, приостановилась, хотя она и сама формально касается вопросов веры, а именно, декларирует свободу вероисповедания. Объяснение, возникших у западных миссионеров сложностей, очевидно. О том, собственно, и говорил Собор. Беда в том, что в западном мире принцип свободы стал настолько довлеть над принципом нравственности, что это неравноправие бросается в глаза любому непредвзятому наблюдателю и, уж тем более, категорически не устраивает тот мир, где нравственность (пусть даже, как принцип, а не как факт жизни) есть категория первостепенная. Гей-парады, шутки над пророками и прочие прелести западной цивилизации, кажутся этому миру не проявлением свободы, а элементарным распутством. Да и все «общество потребления» в целом вызывает у этого мира не столько зависть, хотя у кого-то присутствует, конечно, и это чувство, сколько омерзение, как некое современное воплощение Содома и Гоморры.
Примерно то же происходит и в современной евразийской по природе России, еще не определившейся толком, куда ей идти. Там мы и живем между двумя крайностями: одни, травмированные прошлым, из страха перед новой Инквизицией, готовы прижать к груди любую самую омерзительную человекообразную рептилию, лишь бы она держала в пасти плакат со словом «свобода», а другие, из страха проснуться завтра жителями одной общероссийской Гоморры, готовы придушить любого либерала с рептилией на груди. В то, что между этими полюсами нет другого пути, не верю, и не поверю никогда. Найти его не просто, но компас есть – это здравый смысл.
Исходя из этого, совершенно не понимаю, зачем необходимо ерничать над нашими священниками, как это наперебой делают сейчас многие отечественные западники. В чем их грех? В том, что и они хотят жить в городе Москва, а не в городе Гоморра, а потому, как и все разумные люди, ищут выход из кризиса? Разве митрополит Кирилл, сказал хоть каплю лжи о Западе? В его речи есть утопия, о чем еще пойдет речь ниже, но лжи там нет.
Вспомните «Маленького принца» Экзюпери: «Звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас»… И это пришло с Запада, но как давно это было.
Недавно за семейным завтраком автоматически вместе с женой наблюдал по Евроньюс показ моды. На этот раз модельеров вдохновили шотландские мотивы. В заключение показа, удаляясь в обнимку с подиума, два джентльмена, задрали свои шотландские юбочки, наклонились и одарили телезрителей видом двух голых промежностей. В понимании Запада - смешная шутка раскрепощенного человека. В понимании моей семьи - глупость и пошлость. Общее настроение, к счастью, поднял Заболоцкий, из закоулков памяти вылезла его строка: «Людоед у джентльмена неприличное отгрыз».
Именно здесь и находятся пределы распространения демократического эсперанто. Западный мир может сколько угодно настаивать на своем праве - сверкать голым задом. В рамках современного толкования «Декларации прав человека» он может и большее - например, вручать однополым семейным парам на воспитание малолетних детей… Вопрос на сообразительность: что из этих детей вырастет?
Западный «художник» может выдавать за искусство и выставлять на всеобщее обозрение препарированные тела бомжей. Медицинская анатомичка сравнялась с Лувром.
И прочее, и прочее. Вот только дальше подобные «западные ценности» можно распространять по миру либо с помощью обмана, либо с помощью подкупа, либо с помощью грубой силы. Так демократическое эсперанто теперь по миру и передвигается.
По правде говоря, за саму «Декларацию прав человека» даже обидно. Там прописано немало воистину великих идей, а само понятие свободы, с моей точки зрения, никак не противоречит нравственности. Более того, убежден, что если бы сегодняшнее западное общество показали отцам-основателям, например американской демократии, кстати, глубоко верующим людям, то они сами сняли бы с себя скальп.
Произошло то, что происходит со дня сотворения мира: ученики исказили мысли учителя до неузнаваемости.
Для меня очевидно: сегодня свобода кончается не только там, где начинается свобода другого человека - так звучит классическая формулировка, но и там, где она ранит чью-то нравственность. Иначе мир неизбежно утонет в ханжестве. Проводя, например, пять (!) судебных лингвистических экспертиз, чтобы решить, можно ли продавать нашим подросткам книги Баяна Ширянова – он же Кирилл Варобьев. Кстати, суд решил, что да, можно. Прекрасно осознавая при этом, что не сленге наркоманов «баян» - это шприц, «ширяться» - колоться и что подобное творчество убивает русских людей. Не спорю. Конечно, в идеале свобода самовыражения должна по доброй воле, а не по решению суда, уступать дорогу нравственности. Только вот, что делать, если не уступает, а, выйдя из суда, снова показывает людям голый зад? Впрочем, чтобы никого не возбуждать, этот вопрос, на всякий случай, снимаю. А то и вправду, можно накликать Инквизитора.
Вернемся, однако, к документам Собора. К сожалению, предельно точно указав на западные грехи, новая Декларация и сама строит свой замок на сомнительном фундаменте. Оставим в стороне атеистов, хотя и они, между прочим, люди. Не будем цитировать и текст сугубо светской пока еще российской Конституции. Хватит и других аргументов. Неужели священнослужители не заметили, что религиозные ценности, на которые они опираются в своей Декларации, далеко не везде одинаковы и часто толкуются по-разному. Вспомним хотя бы, как недавно в Афганистане на основе как раз этих «религиозных ценностей», чуть не забили камнями до смерти человека, лишь за то, что он осмелился перейти из ислама в христианство. Кстати, никто из российских политиков в защиту маленького человека, если не ошибаюсь, так и не высказался, а РПЦ «возвысила свой голос» лишь тогда, когда несчастного афганца уже вывезли в Италию. Так что, спас его Запад. Со своей старой «Декларацией прав человека» под мышкой.
И поэтому, в частности, нынешние разговоры о русской национальной идее – очередной фальстарт. Если идее не интересен конкретный человек – это не та идея.
Принятая Собором Декларация при большой удаче может улучшить нравственный климат в стране. Что уже будет огромным достижением. Если это получится, значит, Собор заседал не зря. И тогда, дай ему Бог, удачи. А вот с мировыми амбициями стоит осторожнее. Кажется, ясно, что ни первая Декларация, ни вторая – не имеют шансов стать документами вселенского масштаба. Мир многообразен.
Что же до автора, то он согласен на компромисс: пусть себе живут обе Декларации, лишь бы действовали обе без фанатизма. Там, где не поможет одна, авось, спасет другая.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
