Все как-то совпало: эксцессы этнического экстремизма в России, социальные буйства во Франции, возбужденное обсуждение того и другого в СМИ и "Х Всемирный русский народный собор", поставивший вопрос о сосуществовании Востока и Запада в духовной сфере.
И устроители Собора, и его интерпретаторы поспешили преподнести мировой общественности сделанный на нем доклад Митрополита Кирилла как ответ православной церкви на кризис человеческой цивилизации. Точнее, на кризис западной цивилизации в области морали. Кто-то из православных поспешил квалифицировать этот кризис как «ренессанс язычества».
Вообще, надо признать, что давно уже у нас в России произнесенное с трибуны слово при большом стечении народа не рассматривалось как нечто основополагающее и как что-то определяющее на века нашу идейно-практическую деятельность. Давно мы не изучали и не несли в массы документы и резолюции очередного, непременно всемирно-исторического Съезда КПСС. Во всяком случае, энтузиазм, с которым федеральные телеканалы штудировали и объясняли те или иные тезисы основного докладчика Х Собора, сильно напомнил усердие штатных советских пропагандистов, выстраивавшихся после каждого партийного пленума в очередь, чтобы объяснить народу всю истинность открывшейся на представительном форуме светочей коммунистического разума перспективы.
Ощущение дежавю усилено тем обстоятельством, что и сегодня звучат речи о том же, что и вчера – о пороках Запада, о моральном кризисе либерализма, о просчетах в работе отечественного ТВ, о необходимости поставить заслон экспансии растлевающей культуры Запада, о превратно толкуемых правах человека на Западе и т.д.
Есть и новая конкретика греховодной жизни, нуждающаяся в заслонах: пропаганда содомии, эфтаназии, абортов и вседозволенного дионисийства.
Есть и былая убежденность в том, что именно наша собственная духовность и всемирная отзывчивость все переможет.
Нельзя, впрочем, не заметить и разночтений с прошлым.
В прошлом невозможно было представить, чтобы кто-нибудь из гостей, предположим, «9-й студии», возразил бы правдисту Юрию Жукову по поводу толкования хотя бы одной буквы Постановления съезда.
Сегодня и Юрий Жуков, доживи он до наших дней, сказал бы, что резолюция Собора по «Правам человека» – не догма при всей ее мудрости и гармоничности, что это приглашение к дискуссии, к диалогу, к соразмышлению о тех проблемах, которые волнуют все человечество.
Что же тогда говорить о нынешних телеведущих, в программах которых то и дело предоставляется слово сторонникам западных ценностей.
Справедливости ради, надо заметить, что и сами пункты и формулировки основополагающих документов последнего форума выдержаны в сдержанных тонах; нет былой ригористичности и железобетонности.
Например: «Вероятно, было бы неправильным устанавливать уголовную ответственность за азартные игры, эвтаназию, гомосексуализм, но и нельзя принимать их в качестве законодательной нормы, и что еще более важно, в качестве общественно одобряемой нормы».
Мы бы сошли с ума, если бы митрополит по идеологии Михаил Суслов сказал бы: «Думаю, что было бы нецелесообразно устанавливать уголовную ответственность за инакомыслие и ревизию основополагающих положений марксизма-ленинизма».
Все вроде не так ортодоксально, как в былые времена. С другой стороны…
Мягко постелено церковным иерархом, но жестко декларируют свои требования к государству его интерпретаторы: государство обязано здесь вмешаться, там контролировать, тут преградить, то выкорчевать, а телевидение и кинематограф как важнейшие из искусств хорошо бы национализировать.
А иные готовы идти дальше и требовать жесткой национализации самой культуры и, следовательно, ее нацификации.
Общество, настаивающее на тотальном огосударствлении культуры и всякой иной духовной жизни (а оно сегодня очевидным образом настаивает на этом) готовит ловушку, в которую рано или поздно само и угодит – оно не заметит, как станет сиамским близнецом государства, коими они и были при советской власти.
Церковь, которая ищет у власти поддержки в деле нравственного возвышения народных масс, всего лишь расписывается в своем духовном бессилии.
Культура, обивающая пороги сильных мира сего, доказывает только свою внутреннюю немощь и сердечную самонедостаточеность.
Православный киноартист и кинорежиссер Николай Бурляев любит при каждом удобном случае по многу раз повторять слово «духовность», но при этом слаще во рту от его малохудожественных картин не становится.
Собор ободрил и обнадежил ту часть российской творческой интеллигенции, которая недееспособна без кормушки госзаказа. Последний невозможен без казенной идеологии. Претензия либерализма с его декларацией прав человека и личной свободы на это свято место после крушения советского режима оказалась безуспешной и тщетной. Посему на возникшую вакансию напрашивается наиболее распространенная на Руси религия – православие. Пока достаточно осторожно. В качестве доброго советчика, мудрого наставника и рассудительного моралиста.
Нет, объясняют православные отцы, мы не против западных либеральных ценностей, мы за то, чтобы внести в них «нравственный ограничитель», за то, чтобы соединить, даже скрестить религиозные заповеди с демократическими установлениями.
А надо ли мешать в ХХI веке юридическое право с религиозной верой? Сначала смешаем, потом будем подменять одно другим. И тогда адекватным ответом на ренессанс язычества станет ренессанс инквизиции.
В ХХ веке человечество его дважды пережило. Один ренессанс назывался фашизмом; другой коммунизмом. Нам этого мало? Нам в эпоху глобализации надобен еще один Великий Инквизитор. Церковь и государство не для того разделились, чтобы снова слиться в едином порыве. Нет, уж лучше Богу – богово, а кесарю – кесарево. Так вернее будет. И для Запада и для России.
…А пока мы не устаем спорить о собственном пути, о том: Запад ли для нас – свет в окошке? Или наоборот: Россия для всего мира – путеводная звезда.
***
Тут на днях Михаил Жванецкий в одной телепередаче в порядке шутки спросил: «Что наша жизнь?» И ответил себе: «Свет в конце тоннеля. Но тоннель, сука, все не кончается».
И не кончится, пока будем ходить по кругу. Или в этом и состоит специфика особого пути России?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
