Андрей Грозин, заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ – "РИА Новости".
Казахстану, заявил на днях в Астане министр энергетики США Сэмуэль Бодман, необходимо взять на себя роль лидера в регионе для развития инфраструктуры энергетического сектора, а также создания дополнительных транзитных маршрутов для энергоресурсов.
И хотя речь тут идет исключительно об энергетике, к американским высказываниям такого рода интересно прислушиваться хотя бы только в поисках ответа на вопрос: появилась ли новая политика США в Центральной Азии?
Поначалу такой политики практически не было.
Происходящее в «новой Азии» до последнего времени привлекало серьезное внимание лишь ее соседей. Москва и Тегеран активно участвовали в процессе внутритаджикского урегулирования и успешно завершили его. КНР достигла с Казахстаном не только договоренностей по локализации сепаратистских движений, пытавшихся в первой половине 90-х годов прошлого века использовать казахстанские территории в качестве опорных баз для действий в Синьцзяне, но и разрешила территориальные проблемы двух государств. Киргизия также шла по пути взаимного снятия приграничной проблемы с Китаем. Туркмения, несмотря на массу субъективных по своему характеру проблем, наладила действенные торгово-экономические взаимоотношения с Россией и Ираном. Москва и Пекин способствовали вовлечению всех, кроме Туркмении, постсоветских республик Азии в «Шанхайскую пятерку» (сейчас – Шанхайская организация сотрудничества), ориентированную на решение ряда крупных транспортно-экономических и торговых проектов, установлению климата подлинного добрососедства на границах стран-участников ШОС.
Соединенные же Штаты и, шире, Запад, до 2001 г. уделяли региону сугубо «остаточное» внимание, концентрируясь на заявлениях о его «богатом энергетическом потенциале» и не слишком активно выступая в защиту весьма немногочисленных местных диссидентов. США долго относились к новым независимым республикам Азии если и не враждебно, то очень настороженно. Запад был убежден, что мусульманская Средняя Азия является удобным «плацдармом» для динамичного роста исламистского радикализма. Однако, как показала практика, постсоветская Азия оказалась способной к политическому и деловому сотрудничеству с мировыми державами, а исламский экстремизм пока так и не завоевал прочных позиций в регионе. Он лишь ведет затяжную и отнюдь не всегда успешную борьбу за эти позиции.
До последнего времени и экономическое, и оборонное сотрудничество с этими странами строилось Вашингтоном на основе а) односторонней выгоды, б) с минимизацией для себя любых затрат.
Есть основания предполагать, что в Вашингтоне сделали определенные выводы из своего «иранского опыта» 1979 г. Тогда исламская революция в этой стране немногим более чем за полтора месяца уничтожила плоды более чем десятилетней работы с шахским режимом, выглядевшим достаточно прозападным, но отягощенным системой кланово-родственной коррумпированности и нищетой более чем 80% населения. Схожую картину можно наблюдать сейчас и на постсоветском азиатском пространстве.
Американская стратегия там выглядит как разноуровневая система:
- заигрывание с высшими эшелонами нынешней власти с обещанием разрешить ее основные внутриполитические проблемы;
- некоторые реверансы в пользу ориентированной на Запад местной оппозиции. Ее финансирование через различные неправительственные организации и консолидация в качестве вероятного «резерва»;
- активизация экономического проникновения в регион, с опорой на новые военные базы.
В то же время расширение американского военного присутствия привело к активизации внутригосударственных негативных процессов в азиатских новых независимых государствах.
В марте 2005 года в Киргизии после недельных беспорядков и погромов в южных областях и столице страны был свергнут режим Аскара Акаева. События последних месяцев наглядно демонстрируют, что ситуация в стране не только не стабилизируется, но наблюдается рост напряженности. По всей вероятности, республика вступает в длительную полосу нестабильности, связанной с последствиями стихийной смены власти.
В Узбекистане в последние три года наблюдается рост внутреннего протестного потенциала, и одними репрессивными мерами сдержать его уже вряд ли возможно. При довольно высоком приросте населения «буксующая» экономика не может обеспечить жителям его аграрных регионов стабильную занятость и достаточный заработок.
Узбекские власти рассчитывали на экономическое и военно-стратегическое сотрудничество с Соединенными Штатами которые, как они надеялись, должны были помочь Ташкенту решить экономические проблемы. Однако уже к концу 2002 г. Ташкент начал серьезно тяготиться чрезмерной зависимостью от США в различных сферах, сложившейся после появления на узбекской территории американских опорных военных объектов.
А после подавления попытки мятежа в Андижане против Узбекистана была развязана полномасштабная информационная война западных государственных и правозащитных организаций. Усиливаются требования экономического и политического давления на режим. Ташкент ответил на это давление выводом американской базы с территории страны, полномасштабной переориентацией внешней политики на Россию и Китай и вступлением в Евразийское экономическое сообщество.
Утратив свои позиции в Узбекистане, США в настоящее время буквально «на ходу» пытаются выстроить новые линии своей стратегии в Центральной Азии.
Сейчас на роль своего «стратегического регионального партнера» США усиленно зазывают Казахстан. В последнее время Вашингтон расточает многочисленные комплименты Астане и даже активно лоббирует идею казахстанского руководства (появившуюся накануне президентских выборов в республике в декабре 2005 г.) об особой роли Казахстана как страны, призванной стать региональным лидером в ЦАР, а также в Прикаспийском регионе. Собственно, в этом и состоит смысл высказываний в Астане министра энергетики США. Который в основном обсуждал там «желание США о скорейшем завершении переговоров между Казахстаном и Азербайджаном по транспортировке казахстанских энергоресурсов через трубопровод БТД».
Стремление Вашингтона поддерживать и выдвигать на роль лидера в регионе Казахстан понятно: после разрыва с Ташкентом для США просто нет других вариантов - из пяти постсоветских азиатских республик лишь Ташкент и Астана могут реально претендовать на роль регионального лидера. Кроме того, прагматизм политики Казахстана в бассейне Каспия позволяет американским ТНК свободно вливать в нефтедобычу инвестиции и тем самым контролировать огромную часть прибыли: если в основе нефтяного бизнеса лежит физический контроль над нефтезапасами, то еще более важным является вопрос распределения прибылей от реализации углеводородов.
В то же время подписание межправительственного соглашения о присоединении Казахстана к нефтепроводу Баку – Тбилиси – Джейхан переносилось уже несколько раз – и это заставляет нервничать Вашингтон. Ведь, говоря о потенциальном доминировании в регионе Казахстана, Соединенные Штаты стремятся к собственному доминированию. Желание американцев «рулить» на Каспии и в ЦАР подается под весьма привлекательной для казахстанских властей оберткой: «Прозрачный, стабильный и предсказуемый инвестиционный климат в Казахстане не только сможет привлечь дополнительные инвестиции, но и станет источником новых рабочих мест, – высказался Сэмуэль Бодман, – в ближайшие пять лет объем инвестиций в Республику Казахстан может удвоиться».
Казахстанские власти постоянно говорят о том, что их страна через десятилетие войдет в десятку ведущих государств-нефтеэкспортеров, и в этой связи Казахстану было бы нелогично отступать от политики лавирования между мировыми центрами силы, которая приносила и приносит ему успех.
Не стоит, однако, забывать, что, запустив ряд сценариев смены политических режимов на постсоветском пространстве («бархатные революции») Запад с конца 2003 г. радикализировал процесс борьбы за влияние в бывших советских республиках. Под воздействием этих механизмов обостряется борьба внутри элит постсоветских азиатских республиках. В конечном итоге, эти игры, затеянные в Центральной Азии могут плохо закончиться. И при всех разговорах о «стратегическом партнерстве» и обещаниях «долларового дождя» инвестиций, стратегия США на радикальную ротацию элит на постсоветском пространстве остается неизменной стратегической линией.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
