Обозреватель РИА Новости Степан Орлов.
Похищения людей остаются одной из наиболее болезненных проблем в Чечне. В этом смогла убедиться Верховный комиссар ООН по правам человека Луиза Арбур, совершающая в конце февраля поездку по Северному Кавказу в рамках своего визита в Россию. Тема похищений была главной в ходе ее бесед в Чечне и в Ингушетии, а президент Чечни Алу Алханов привел точные цифры: с 2000 года в Чечне было похищено 2 тысячи 780 человек.
По итогам поездки ооновскому комиссару предстоит подготовить доклад, содержащий в том числе и рекомендации о том, как покончить с исчезновениями людей. Заместитель председателя чеченского правительства Рамзан Кадыров заявил Луизе Арбур, что это зло питает международный терроризм, а основных его спонсоров надо искать на Западе.
Кадыров заявил, что за убийство его отца, президента Ахмада Кадырова, погибшего в результате теракта 9 мая 2004 года, был заплачен миллион долларов, причем деньги были переведены через получившего политическое убежище в Великобритании «эмиссара чеченских террористов» Ахмеда Закаева.
Начало преступному бизнесу положил, по словам Кадырова, тоже находящийся сейчас в Англии бывший российский «олигарх» Борис Березовский. В середине 90-х годов он работал заместителем секретаря Совета безопасности России.
«Березовский говорил главарям боевиков, что не может дать им деньги напрямую, и потому предлагал похищать граждан и военнослужащих в Чечне, чтобы платить миллионы долларов под видом выкупа», – заявил Кадыров. Он утверждает, что так вымогателям было передано 30 миллионов долларов.
Члены ингушской неправительственной организации «Мемориал», которые встретились с Луизой Арбур в столице Ингушетии Магасе, не спорят с версией Кадырова, однако считают, что к похищениям людей в Чечне причастны и представители российских спецслужб, чрезмерно усердствующие в профилактике терроризма.
Показательно, что эту точку зрения отчасти разделяет и помощник президента России по делам Северного Кавказа Асламбек Аслаханов.
«Вооруженные формирования, действовавшие в Чечне под контролем российских спецслужб, проводившие здесь так называемые «зачистки» в населенных пунктах, похищали людей, часть из которых затем бесследно пропадала. Некоторых невозможно найти в течение многих лет – с 1999 или даже с 1996 года», – говорит Аслаханов. Он утверждает, что многие молодые люди в Чечне брались за оружие потому, что в противном случае рисковали стать жертвами близких к российским спецслужбам «эскадронов смерти».
Однако Аслаханов не склонен винить в похищениях только федералов. Он считает, что сегодняшняя проблема похищений связана с общей ситуацией в республике, которая вызревала полтора десятка лет.
«Массовые нарушения прав человека в Чечне начались в 1991 году, когда к власти здесь пришел сепаратист Джохар Дудаев, а организованный бизнес, связанный с похищениями людей, возник в середине 90-х, когда другие криминальные источники обогащения были исчерпаны, а война с Россией была переведена на коммерческую основу», – говорит Аслаханов.
«Уже перед началом первой военной кампании в 1994 году Чеченская республика превратилась в криминальную черную дыру, где отмывались миллиарды долларов», – утверждает помощник президента.
«В начале 90-х на железной дороге останавливали поезда и выносили ценные грузы, следовавшие в Дагестан, Азербайджан, Армению, Грузию. На автотрассе Москва – Баку совершалось так много разбоев, что транзитное движение через Чечню прекратилось. Одновременно шли грабежи на предприятиях республики, а затем настала очередь чеченской нефти. В дополнение к собственным источникам, в Москве было пролоббировано решение о выделении Чечни от 17 до 19 миллионов тонн нефти. Доходы от ее продажи, в том числе за границу, не поступал ни в российский бюджет, ни в бюджет республики. И так происходило годами», – рассказывает Аслаханов, который несколько раз избирался в российский парламент от Чечни.
«С 1993 года Чеченская республика превратилась в перевалочный пункт нелегальной торговли оружием в мировых масштабах. В некоторые дни с грозненского аэродрома в государства Ближнего Востока и Африки вылетало до тридцати самолетов с оружием. Этими же бортами обратно в Чечню доставлялись наркотики и наркотическое сырье. В Шалинском районе Чечни было налажено масштабное производство героина высокой очистки», – рассказывает Аслаханов.
«Центром работорговли Чечня стала уже при президенте Масхадове во второй половине 90-х годов. Людей часто похищали и в России, а потом за выкуп возвращали обратно. Причем до 90 процентов похищаемых тогда были именно чеченцами. Людей брали в заложники, если знали, что с их родственников можно получить хотя бы несколько тысяч долларов.
В заложниках побывали почти все министры временного правительства Саламбека Хаджиева (возглавлял правительство в Грозном в середине 90-х годов, когда там находились федеральные силы). Люди, пришедшие к власти с Масхадовым, знали, кто из хаджиевского правительства присваивал бюджетные деньги, и вымогали у них эти суммы, похищая в Москве и других городах России. Такие похищения стали бизнесом многих деятелей, находившихся рядом с Масхадовым, занимавших государственные должности в Чечне. После этого работорговля стала здесь массовым бизнесом, и ликвидировать ее будет очень сложно», – говорит Аслаханов.
Луизе Арбур предстоит нелегкая задача – разобраться в причинах похищений и найти золотую середину между двумя крайними позициями: ведь представители федералов, хотя и признаются в отдельных нарушениях закона, все же главным образом обвиняют в похищениях боевиков и террористов, тогда как правозащитные организации, такие как ингушский «Мемориал», винят в похищениях прежде всего представителей федеральной стороны. Отчасти правы и те, и другие. Возможно, внимательный учет обеих позиций позволит ответить на главный вопрос: как все-таки покончить с похищениями людей в Чечне?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
