Жизнь уже давно разделена на две части, имеющие между собой лишь то общее, что проживаются они одновременно одними и теми же людьми. При этом, как ни странно, две жизни не влияют одна на другую и даже не связаны одна с другой ничем, кроме, опять же, того, что каждый из нас причастен к обеим: в одной существует, другую наблюдает.
Одна часть жизни, более заметная, точнее, постоянно навязываемая всем нам, даже самым к ней безразличным – общественная. В последние десятилетия она полностью перешла в ту призрачную (теперь принято говорить «виртуальную») действительность, которую создают средства массовой информации. Нельзя сказать, что эта медийная реальность совершенно выдуманная, напротив: серьезные СМИ как раз провозглашают своей единственной идеологической основой полнейшую объективность, верность фактам и отсутствие какой бы то ни было тенденциозности. На этом и стоит их могущество, заключающееся в том, что картина мира, создаваемая ими, воспринимается аудиторией как самая верная, даже более верная, чем та, которую мы наблюдаем непосредственно. Гремящие где-то далеко социальные взрывы, политические катаклизмы, сотрясающие чрезвычайно далекую от нашей обыденности международную сферу, проблемы, абсолютно не задевающие нас в повседневном существовании, попадают в новости и делаются в нашем сознании куда более – или, по крайней мере, не менее – значительными, чем наши собственные, частные проблемы.
Куриный грипп, палестинская ситуация, карикатурный скандал никак пока, слава Богу, не влияют на течение реальных событий в квартале, где я живу. Но знаю я о них куда больше, чем о ходе строительства соседнего дома, о планах ремонта проходящей мимо моего забора дороги и, уж тем более, о насущных сложностях быта окружающих меня людей – за исключением самых близких. Возможно, в ста метрах от стола, за которым я пишу эти заметки, сейчас мучается больной ребенок или умирает старик, думает, как свести концы с концами в семейном бюджете, безработный или томится беспричинной тоской вполне обеспеченный, но утративший жизненные цели богач… Однако мне обо всем этом ничего не известно, да, если честно, и нет до этого никакого дела – вот о закрытии газеты в удаленном на две тысячи километров Волгограде я не без интереса узнал все, по крайней мере, все то, что мне сообщили мои и волгоградских газетчиков коллеги-журналисты. Внутреннее дело Евросоюза, дискуссия о том, следует ли без ограничений допускать на свободный европейский рынок услуг польских водопроводчиков и чешских парикмахеров, навязывается мне как предмет для размышлений и осмысления. Зато положение с питьевой водой и перспективы открытия парикмахерской в моем районе мне неведомы, да и не очень интересны, меня, как и всех потребителей массовой информации, приучили размышлять исключительно о глобальном.
При этом обыкновенная человеческая жизнь идет своим чередом. Нас одолевают практические заботы, мы ищем источники обычного земного существования, болеем сами и волнуемся о здоровье близких, планируем и делаем покупки, выпутываемся из сугубо личных сложностей и создаем новые… И нельзя сказать, что уж совсем никто нам в наших частных делах не помогает – во-первых, существует мощная рекламная индустрия, назойливо дающая житейские советы, во-вторых, есть, хотя и значительно менее развитые, информационные структуры, осведомляющие о местных событиях. Но те и другие поставляют не пищу для размышлений, а лишь конкретные сведения, к тому же не всегда вызывающие доверие. Да и эти источники бытовой информации никак не опускаются до индивидуального уровня. Не мне лично, а всем вообще адресованы рекомендации пользоваться лучшей в мире зубной пастой и самыми надежными прокладками, не о жизни и смерти ничем не примечательного N. рассказывает районная газета, а о «лучших», и без того известных жителях района…
Так и идут эти параллельные прямые, не пересекающиеся нигде, разве только в нашем сознании, в котором существует «важная», общественная жизнь и мелкая, «не важная», наша частная. Последовательные борцы за социализм Илья Ильф и Евгений Петров писали об этом в «Золотом теленке»: «Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами… В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно – как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода.» Развалился социализм, «мещанство» перестало быть официальным ругательным словом, но высокомерное презрение классиков советской сатиры к обычному человеку, выживающему с огромным трудом и действительно боящемуся голода, передалось современным властителям дум и, отчасти, душ – жрецам массовой информации. Они приучили нас считать нашу истинную, ежедневную жизнь маловажной, мыслить общечеловеческими категориями и верить им, медийным оракулам, а не своему опыту. Они пугают нас катастрофами, нынешними и грядущими, отнимая способность радоваться собственным удачам, они предлагают нам иллюзорную реальность крупномасштабных новостей как единственно заслуживающую внимания. При этом остается в тени их собственная заинтересованность – попросту материальная – в таком положении вещей.
Известно, что в Соединенных Штатах аудитория СМИ ориентирована совершенно обратным образом. Там наибольшей популярностью пользуются локальные издания, наибольший интерес вызывают местные новости штата или даже маленького городка, а о жизни мира за пределами своей страны нормальный американец знает поразительно мало, да и знать не хочет, над чем европейцы вообще и мы в частности посмеиваемся. А зря – именно погруженность в реальные собственные проблемы каждого члена американского общества делает всю нацию в целом поразительно жизнеспособной, отторгающей все разрушительные влияния. Их не обуревает комплекс неполноценности, сводящий к ничтожности каждую личную судьбу и укрепляющий превосходство общечеловеческого над индивидуальным. Их главные переживания и размышления, радости и горести – в собственной частной жизни.
Мы же с привычным провинциальным интересом следим за событиями «большого мира», пренебрежительно считая свой «маленький» сферой рутинных хлопот. Мы словно из зрительного зала смотрим на сцену, где разыгрывается глобальная драма, забыв, что скоро включится свет, спектакль кончится и настанет пора возвращаться домой, в настоящую жизнь. Параллели пересеклись в точке нашего внимания – и пошли себе дальше, каждая сама по себе.
Александр Кабаков, Издательский дом "Коммерсантъ"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
