Алексей Макаркин, заместитель генерального директора Центра политических технологий – РИА Новости.
В понедельник в Вене начались первые прямые переговоры между представителями Сербии и косовскими албанцами по поводу определения дальнейшего статуса Косово. Запад настаивает на скорейшем решении этого вопроса – в течение нынешнего года. Более того, западные представители не скрывают, что считают оптимальным способом решения косовского вопроса референдум, результаты которого предрешены: абсолютное большинство косоваров проголосует за независимость от Сербии.
В то же время в отношении Абхазии и Южной Осетии Запад занимает противоположную позицию, считая их неотъемлемой частью Грузии. Россия с такой позицией принципиально не согласна, выступая за применение универсального подхода к урегулированию этих конфликтов вокруг этих территорий. Владимир Путин недавно задал закономерный вопрос: «Если кто-нибудь считает, что Косово можно предоставить государственную независимость, то тогда почему мы должны отказывать в этом абхазам или южным осетинам?».
Действительно, сравнительный анализ показывает большое сходство сценариев этих конфликтов. Во всех случаях речь идет о борьбе этносов за самоопределение, причем уровень напряжения в отношениях между конфликтующими этническими группами достиг максимальной отметки, делающей практически невозможным их сосуществование даже в рамках федеративного государства (не говоря уже о статусе автономии).
Кроме того, резкое обострение конфликта, переход его в предельно острую фазу во всех случаях произошел после того, как центральные власти государства (Сербии и Грузии) приняли решение о ликвидации соответствующей автономии. Подобные непродуманные действия Милошевича и Гамсахурдии, в конечно счете, обернулись против их собственных государств, так как возможности для компромисса были почти утрачены.
Во всех этих конфликтах присутствовала военная стадия борьбы, когда «центральная власть» пыталась силой восстановить статус-кво. При этом вооруженные столкновения характеризовались высокой степенью ожесточенности с обеих сторон, но не привели к решению проблемы. Отсюда и значительная роль «полевых командиров», которые сыграли решающую роль в борьбе за независимость. Вряд ли можно сказать, что воспринимаемые на Западе как борцы за свободу лидеры косоваров менее связаны с криминалом, чем активисты национального движения в бывших грузинских автономиях. Тем более, что есть вполне надежные данные о том, что косовские деятели «освоили» наркотрафик, тогда как осетинских или абхазских в этом не обвиняют.
Кроме того, во всех случаях существует государство, которое готово оказать политическую поддержку «непризнанным». Напомним, что значительная часть жителей Южной Осетии и Абхазии имеют российское гражданство. В осетинском случае речь также может идти о феномене «разделенного народа» - если учесть, что его представители живут и в Северной Осетии, российском субъекте Федерации. Исторический опыт показывает, что наличие дружественной поддержки всегда увеличивает жизнеспособность «непризнанного государства». В то же время попытка одной из нигерийских провинций во второй половине 60-х годов провозгласить свою независимость (феномен недолговременной «республики Биафра») завершилась неудачей в значительной степени из-за отсутствия такой поддержки. При этом данный фактор существенно отличается от турецкого сценария, примененного на Кипре в 70-е годы – речь идет о мирной поддержке, а не о вооруженном вмешательстве.
И, наконец, во всех перечисленных выше «непризнанных государствах» происходит развитие многопартийной плюралистической системы, имеет место реальная политическая конкуренция. Да, методы создания политических партий там могут отличаться от классических образцов, но вряд ли к этим территориям, только недавно прошедшим период «военной демократии», можно предъявлять повышенные требования. Обратим внимание на то, что в Абхазии в прошлом году к власти в ходе выборов пришла оппозиция, что свидетельствует о продвижении по демократическому пути. Правда, на Западе этот опыт мало известен – в отличие от проведенных под контролем международного сообщества выборов в косовский парламент.
Разумеется, каждый кризис имеет собственные уникальные особенности. Например, в Абхазии и Южной Осетии миротворческие операции были начаты после того, как грузинская сторона убедилась в невозможности добиться успеха вооруженным путем. В Косово Милошевич добился военного успеха, но его последствием стала «гуманитарная интервенция» НАТО, однозначно вставшего на сторону косоваров (только в последнее время в оценках событий в экс-Югославии на Западе стали преобладать не эмоциональные, а взвешенные оценки). Таким образом, присутствие российских миротворцев в регионе позволило избежать крайне нежелательного развития событий – в виде боевых действий, в которые могла быть вовлечена третья сила (как НАТО в Косово).
Однако нетрудно заметить, что общие черты конфликтов позволяют говорить о возможности универсального подхода к их разрешению. Для того, чтобы принять этот принцип, необходим элементарная объективность и политическая воля международного сообщества. В противном случае можно будет в очередной раз говорить о политике двойных стандартов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
