Политический обозреватель Юрий Филиппов, РИА Новости.
25 февраля исполнится пятьдесят лет с того дня, когда советский лидер Никита Хрущев на 20-м съезде КПСС произнес свой знаменитый «закрытый» доклад, разоблачавший культ личности Сталина.
Для последующей советской и российской истории это событие стало символом, разделительной чертой между прошлым и будущим.
У многих народов есть такие даты и документы. Таковы американская Декларация независимости, французская Декларация прав и свобод человека и гражданина. По своему воздействию на умы доклад Хрущева, вышедший за границы СССР, попавший на Запад и в страны так называемого социалистического лагеря, имел сравнимые последствия – ведь мир к тому времени стал более взаимосвязанным и многочисленным, а коммунистическая перспектива еще была привлекательной для огромного числа людей в разных концах планеты.
Хотел того Хрущев или нет, но приоткрыв правду о миллионных сталинских репрессиях, он посеял семена будущих изменений в собственной стране и нанес сильнейший удар по международному коммунистическому движению.
Не случайно многие рассматривают Хрущева как предтечу Горбачева и Ельцина. Хотя новый советский лидер и обещал построить к 1980 году коммунизм в СССР, он как никто другой много сделал для того, чтобы коммунизм не возник никогда и нигде.
Было бы грубой ошибкой видеть в Хрущеве нашего современника, наполнять его критику сталинизма сегодняшним содержанием. Можно, конечно, представить дело так, что протест нового советского лидера против массовых убийств по политическим мотивам проистекал из его понимания прав человека, а критика Сталина была выражением хрущевского порыва к свободе слова. Однако стоит помнить, что в том же 1956 году именно Хрущев раздавил советскими танками восстание в Венгрии, ставшее первой политической реакцией Восточной Европы на его доклад 20-му съезду.
Хрущевская противоречивость двояким образом сказалась на судьбе СССР и его граждан. Тогдашний министр иностранных дел Вячеслав Молотов говорил, что после доклада Хрущева Советский Союз уже никогда не имел так много друзей, как прежде.
Когда восемь лет спустя Хрущева снимали со всех государственных и партийных постов, это было одним из основных обвинений в его адрес. Однако Хрущев не был брошен в тюрьму, его не лишили жизни, как это наверняка произошло бы, не проведи он решительной десталинизации политических нравов.
Сегодня интересен вопрос: всегда ли «культ личности» связан с политическими репрессиями? Российская история двадцатого века, включившая в себя три революции, две мировые войны, индустриальную модернизацию и много других крупных событий, потребовавших от нации предельного напряжения сил, действительно породила культовое отношение к выдающимся государственным деятелям. Причем Сталин был лишь одним из многих – как в своей стране, так и в мире. Кроме него «вождями прогрессивного человечества» считались в СССР покойные революционеры-коммунисты Маркс, Энгельс и продолжатель их дела, основатель советского государства Ленин. Существовали «живые боги», рангом ниже – партийные и государственные деятели СССР Вячеслав Молотов, Климент Ворошилов, Лазарь Каганович и другие. Они постоянно присутствовали в жизни «маленького человека» – их именами называли большие города и скромные поселки, заводы и сельскохозяйственные предприятия. Причем часто почин шел снизу, ведь выдающиеся достижения у этих людей были, и это не могли не видеть.
Но что в это время происходило в остальном мире? Жители обеих Германий еще помнили о массовом психозе, который заставлял их рукоплескать Гитлеру и другим фашистским бонзам. У итальянцев перед глазами стоял Муссолини. В некоторых странах Западной Европы «культы личностей» в ослабленном виде сохранялись и после Второй мировой войны. В Португалии прославляли Антониу Салазара, в Испании Баамонде Франко. Над Китаем после десятилетней гражданской войны и отражения иностранной интервенции возвышалась исполинская фигура Мао Цзэдуна. Японцы, хотя и приняли демократическую Конституцию, не сочли нужным отказываться от обожествления своего императора. Монархии, пусть во многом формальные, но все равно с пышными ритуалами, сохранялись в разных частях мира, включая европейскую Великобританию и другие страны континента.
Примеры можно продолжать, но общая картина ясна: «культ личности» или по крайней мере отдельные его проявления в 20-м веке были распространены по всему миру от Европы до Азии. Кто действительно стоял особняком, так это США, но и там для выдающегося государственного деятеля Франклина Рузвельта было сделано исключение, благодаря которому победитель «Великой депрессии» и триумфатор во Второй мировой войне занимал пост президента Соединенных Штатов двенадцать лет подряд.
Можно сказать, что на каком-то историческом этапе «культ личности» возникает в разных странах, а когда «спрос» на него исчезает, то он растворяется в прошлом, хотя какие-то его проявления могут существовать очень долго. И совершенно необязательно, чтобы «культ личности» сопровождался кровавыми политическими репрессиями, как это было в сталинском СССР.
Возможно ли повторение «культа личности» в 21 веке? Этот вопрос особенно актуален для постсоветских стран, в которых «культ личности» привел к наиболее тяжелым последствиям. Пока история оптимистична. Первая демократическая революция нынешнего века произошла на родине Сталина, в Грузии. Вторая – на родине Хрущева Украине. У власти здесь совершенно новые политические типажи. Когда пресса показывает, как президент Саакашвили обнимает молоденьких девушек, а президент Ющенко в плавках ныряет в зимнюю прорубь, становится ясно: этим странам культ личности не грозит.
Сложнее дело обстоит в азиатских республиках, где культ главы государства поощряется национальными традициями. Самый яркий пример – Туркмения. На центральной площади Ашхабада стоит позолоченная статуя президента Ниязова – Туркменбаши, как его называют, «отца всех туркмен». Силен авторитет личности президента Каримова в Узбекистане. Хотя казахского президента Назарбаева можно назвать настоящим «европейцем» среди его центральноазиатских коллег, местные традиции все равно требуют от личности главы государства значительной сакральности. Важно здесь то, насколько обязательное для Востока почитание личности руководителя страны сочетается с принципами демократии, прав человека, свободы слова. А в этом направлении даже центральноазиатские режимы ушли намного дальше, чем СССР после десталинизации.
Что касается России, где сталинские репрессии были самыми кровавыми, то еще в 1993 году она взяла за образец американскую модель президентской республики – с всенародно избираемым президентом, многопартийным парламентом и независимым судом. Конечно, российская специфика оказала свое влияние и президенты Ельцин и Путин никогда не рассматривались большинством россиян как простые смертные. Однако и в России сегодня понимают: личности и президенты приходят и уходят, поэтому вряд ли стоит делать из них культ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
"Георгиевская ленточка". Стань партнером! Присоединяйся к акции!
