Сегодня Владимир Путин должен провести теперь уже традиционную ежегодную «большую» пресс-конференцию. Раньше их проводили летом, последние две – зимой. Из соображений климатического гуманизма встречу в Кремле «разменяли» с прямой линией, чтобы на площадях и скверах люди были летом, а зимой - в зале.
Длительность проведения подобных мероприятий с каждым годом увеличивается. Что бы это могло значить? Вопросов становится все больше? Или ответы становятся длиннее? Или ответы вроде даются, а вопросы все накапливаются?..
А, может, в этом году все изменится, президент скажет о том, о чем еще не говорил, и за словами последуют дела, которых еще не было? О чем может сказать президент?
Ну, прежде всего, традиционно подведет итоги 2005 года и тут же, наверное, перейдет к национальным проектам. Тот факт, что они уже как-то расплываются, то их четыре, то четыре с половиной, то пять, то газовый, то сельский, ничего не меняет. В принципе, в российской социальной и экономической жизни, как уже говорили, действительно, куда ни глянь – всюду можно найти и создать национальный проект. Не можем мы, очевидно, без «ударных строек», «новых прорывов» и «пятилеток за 3 года» занудно-спокойно, шаг за шагом решать очевидные, болящие проблемы. Российский народ привык к режиму подвига. Либо подвиг, либо ничего. Второе случается чаще. Например, те же национальные проекты «перекручены» таким количеством ограничителей – от расплывчатых административных полномочий до отсутствия механизмов реализации, что не очень понятно, во что они превратятся уже в наступившем году. Как будет договариваться одно ведомство с другим, как делить деньги и ответственность, кому, наконец, просто подписывать разные постановления-декреты. Даже на одном этом уровне многое можно растерять. А есть уровни следующие: регионы, каждый со своими интересами, вузы, один хочет одного, другой другого, академики, генералы, губернаторы, партии, свеженазначенные представители общественности. У каждого свое понимание, что и как нужно делать и что должно получиться на выходе, у каждого свой интерес – экономический, политический, бюрократический, рекламный.
Наконец, есть просто люди, которые – благо им вернули подзабытое советское чувство, что государство принесет им счастье, - как-то снова немного ушли в тень. То есть им пообещали что-то дать, большое, светлое, но самих вроде как и не вовлекли. Вероятно, сегодня Путин снова будет говорить от лица, от имени и по поручению государства, снова создавая у одних впечатление, что «лучше всё самим», а у других – что государство скоро придет и всё даст, а самим можно ничего и не делать. Государство же сильное и за всё в ответе.
После недавних конфликтов с соседями по постсоветскому пространству наверняка возникнет вопрос об Украине, Молдове, Грузии, газе, дружбе, партнерстве и т.д. На это, вероятно, президент скажет в своей излюбленной манере – и о дружбе и братстве, и об экономической эффективности. Возможно, он все же прояснит вопрос, на каких же принципах, с кем и какие отношения мы строим. Потому что вроде со всеми дружим, с Германией продолжаем строить газопровод, с Украиной – блистательное совместное предприятие, с семерыми сильными обсуждаем повестку дня «восьмерки», то есть сплошное активное взаимодействие в духе конструктивного сотрудничества и взаимопонимания. Но при этом снова зазвучали разные комментарии, что Россия может общаться только с какими-то мировыми изгоями: с Лукашенко дружим, Милошевича лечим, некоторых центральноазиатских лидеров готовы просто задушить в объятиях. А от остальных отмахиваемся: то они со своими НКО лезут, то резолюции против коммунизма принимают, то вообще разбрасывают электронные камни по России.
В январе возникла еще одна тема, которой раньше не было: а такой уж Россия надежный поставщик энергоресурсов, какой хочет казаться? С наступлением весны и летнего саммита «восьмерки», вопрос наверняка немного сгладится. Но не забудется. Особенно с учетом того, что январская история подстегнула многие европейские страны активизировать свои программы атомной энергетики, к чему они приступят, едва пройдет 20-летие Чернобыля.
Чем еще спросят президента?
О некоммерческих организациях? С высокой вероятностью такой вопрос будет (хотя резонанс от известного закона и дебатов по нему за пределами России куда больше, чем внутри). И снова он наверняка ответит, что развитие третьего сектора крайне необходимо демократической России, но мы в то же время не потерпим, чтобы под прикрытием заботы непонятно о чем нам навязывали политические лекала и уж тем более вели разведдеятельность.
Но вот если, к примеру, американо-британский фонд учит где-нибудь в Сибири или на Юге людей бороться за свои права, это что, подрывная деятельность, направленная на вмешательство во внутренние дела, или все же обучение тому, чему другие нации давно научились и во многом благодаря именно этим навыкам живут сегодня в более справедливых и ответственных государствах? Если человека учат обращаться в суд, к примеру, за то, что его пожилую мать отказались оперировать в больнице (дескать, зачем, она и так скоро умрет) – это вмешательство или помощь в трактовке, скажем, даже не Кремля, а местных властей, которым с этими организациями общаться, отключать/не отключать свет и воду, предоставлять/не предоставлять помещения? Или если НКО помогает жителям противостоять губернатору, вырубающему лес под застройку коттеджей для себя и коллег? Или учит журналистов, как не бросаться по первому звонку «сверху» публиковать материл или наоборот снимать его из эфира? Уточнит ли президент, где проходит эта грань, когда будет говорить про гражданский контроль, Общественную палату, которая уже приступила к работе и, без сомнения, будет активно вовлечена во все ключевые сферы деятельности государства, про необходимость плодотворной совместной работы? Хотя природа этих секторов зачастую такова, что изначально подразумевает именно определенный антагонизм, а не сплетение в клубок общего и единого политического счастья.
Вероятно, не меньше, чем в прошлом году, будет вопросов «с мест». Регионы, котлы, газ, свет, заборы, дороги, приглашение посетить очередную область, - всего этого было несчитано. Президент давно в ответе за все, и в последний год эта вера лишь крепла.
А вдруг президент решится назвать преемника? Ведь хотят же журналисты, которые соберутся сегодня в кремлевском зале, знать, Медведев все же это или кто-то другой. Но вот спросят ли об этом и скажет ли что-то президент.
Впрочем, даже если ему зададут такой вопрос, он всегда найдет какой-нибудь неожиданный выход из ситуации. Вот идет, к примеру, газовый конфликт, идет-разрастается, Европа вздрагивает то от страха, то от холода. Вдруг – раз! – появился президент и конфликт разрешился к вящему удовольствию сторон. Во всяком случае, пожар перешел в состояние тления – вместо межгосударственного скандала – споры хозяйствующих субъектов о новой компании. Или на прошлой неделе вдруг загремел шпионский скандал между Россией и Британией. Лексика, накал, видеосъемки – все говорило о новом витке серьезного и затяжного похолодания в отношениях как минимум между Москвой и Лондоном, как максимум – между Россией и всеми остальными членами «восьмерки». В посольствах разных стран начали прикидывать, когда кого вышлют, сколько будет на этот раз и как быстро. И вдруг – раз! – появляется президент в Петербурге и говорит: а зачем? Этих вышлем – новых пришлют, поумнее, дольше вычислять будем. В принципе, напоминает фразу героя «Иронии судьбы»: «Вы ему руку сломаете!» – «Сам сломаю – сам и починю!»
Оставляя за рамками комментария вопрос, зачем вообще нужно ТАК устраивать ТАКИЕ скандалы, стоит все же признать, что из многих каверзных ситуаций президент находит изящный нестандартный выход. Последствия, конечно, все равно бывают, но нетрадиционным поведением человека, от которого, как сегодня считают, зависит почти все в России, они подчас сглаживаются. Или как минимум – переходят на уровень ниже, где вроде как наступает уже ведомственная, а не президентская ответственность.
Так что президент, вероятно, снова что-то сгладит, чему-то придаст импульс, где-то подчеркнет важность. До весны хватит. А там и ежегодное послание Федеральному собранию подоспеет. Так и живем - слово за слово...
Москвич, сказавший о свободе
И вот пресс-конференция прошла. Действительно, установлен новый рекорд ее продолжительности. Вопросов было много, ответы были разные. Длинные, как например, рассуждения Путина о темпах экономического роста, инфляции или мультинациональности «Газпрома». Короткие, как, в частности, ответ на вопрос про Андижан и поддержку Россией своеобразных постсоветских режимов. Путин сказал - как отрезал. И снова, как и предполагалось, была сохранена вариативная трактовка: все двигаемся в сторону демократии, но медленно; поддерживаем не изгоев, а братские народы. В этом Путин остался верен себе.
Много рассуждал про экономику, национальные проекты, заверил, что все будет максимально прозрачно и под контролем общества. Вопросы о том, как же проекты будут реализовываться и кем, действительно последовали. Равно как и вопрос о преемнике, который Путин, как и легко было ожидать, ловко обошел, сообщив, что окончательный выбор сделает российский народ. Хотя вопрос все же был не о следующем президенте, а именно о преемнике.
Вообще, удивительная сложилась ситуация, видимо, Путин ее сам настолько хорошо чувствует, что это отражается на его ответах: любая реплика президента воспринимается как немедленное руководство к действию. В итоге, он даже поостерегся сказать, что он смотрит и читает, чтобы излишней рекламы не создавать (что, правда, чуть позже не помешало ему воздать честь и хвалу телеканалу «Культура» - может, чтобы другие не расслаблялись?). Хотя в этой теме, мог бы допустить большей четкости. В конце концов, именно здесь можно было бы подать пример, назвав что-нибудь доброе и полезное. Ведь смог же президент однозначно высказаться по поводу того, как правоохранительные органы должны реагировать на неонацизм, который часто маскируется под хулиганство. Или повторил же свою позицию по поводу британских разведчиков. И даже сопроводил ее фразой о том, что это норма для разных стран – иметь в качестве части дипломатов - разведчиков.
Нынешняя пресс-конференция принесла, пожалуй, четыре основных открытия. Первое, хотя, вероятно, не главное – Путин уже считает себя москвичом. Вот вам и «питерские»... Открытие второе – президент охотнее говорит на экономические темы, чем на международные, политические и даже просто гуманитарные. Подчас складывалось впечатление, что на трибуне – премьер, министр финансов или глава Центробанка. Так виртуозно он оперировал цифрами инфляции, денежной массы и ее стерилизации, объемами прокачки газа и даже газолином и топочным мазутом! Но в «Газпром» после 2008 года не пойдет – так было отметено еще одно расхожее предположение. Вообще, бизнесменом Путин себя не чувствует.
…И все же у Путина уже вполне выкристаллизовалось несколько тем, по которым он не допускает однозначных суждений: участие (или неучастие) государства в крупных корпорациях и критика власти общественностью и СМИ, как российскими, так и зарубежными. Грань между необходимостью государства участвовать в компаниях и их частным характером по-прежнему остается в многом как бы на усмотрение «толкователей». Или покупателей... Равно как из его ответов не следует, где проходит грань между «тьфу на вас», т.е. на сентенции прожженных советологов, оставшихся в прошлом, и «серьезной критикой» из-за рубежа, к которой необходимо прислушиваться.
Стоит, однако, признать, что на этот раз, говоря о независимости СМИ, Путин добавил тему, которую раньше или обходил вовсе, или облекал в шутку. В этот раз он сказал серьезно: «Независимая пресса всегда и везде сталкивается с сопротивлением властей и она должна выбрать для себя: либо она будет преодолевать это сопротивление и оставаться независимой, либо получать подачки от власти, и тогда забыть о своей независимости».
Третье открытие – сами вопросы журналистов. В этом году число бессмысленностей сократилось в разы, вместо этого даже от самых что ни на есть официозных СМИ звучали четкие, без лишнего подобострастия, вопросы. Президента спрашивали о том, о чем действительно остается много вопросов: о демократических ценностях, отношениях с соседями, ситуации в армии. Региональные журналисты часто отличались не местечковыми вопросами, которые уместно задавать мэрам, в лучшем случае, губернаторам, а вполне насущными «федеральными» темами: движение «Наши» и молодежь в политике вообще; нацболы и шовинизм; дедовщина. Даже такие каверзные темы, как патриотизм и воспитание подрастающего поколения, прозвучали вполне достойно. Чья это работа – организаторов конференции или самих журналистов, вопрос вторничный, но общий облик мероприятия от этого только выиграл, и это главное.
Наконец, открытие последнее – фраза, сказанная Путиным о Ельцине. Он дал главное – он дал людям свободу. Дорогого стоит эта фраза в устах нынешнего президента, крайне неоднозначно относящегося к тому времени. Но он это сказал. Значит, и сам для себя акценты уже расставил – что главное, а что второстепенное.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
