Сергей Колчин, доктор экономических наук, главный научный сотрудник ИМЭПИ РАН – для РИА Новости.
В повестке дня завершившегося Всемирного экономического форума в Давосе выделялись два сюжета - проблемы международной энергетической безопасности и растущая роль стран Азии в формировании мирового экономического порядка. Для России взаимное переплетение этих сюжетов, пожалуй, наиболее актуально. С одной стороны, она претендует на роль одного из основных гарантов мировой энергетической стабильности в силу ее лидирующих позиций в экспорте нефти и газа. С другой – в последнее время она все более обращает свои взоры на Восток, учитывая реалии мирового энергопотребления и свои собственные интересы в сфере экспорта энергоносителей.
Как пишет британская «The Times», сейчас мир стоит перед угрозой нового нефтяного конфликта и виноват в этом, прежде всего, Китай, который конкурирует с существующими мировыми державами за ограниченные ресурсы, необходимые для подпитки растущей экономики.
Согласно докладу «Состояние мира 2006», опубликованному исследовательской организацией Worldwatch Institute, в прошлом году Китай, нарастив потребление нефти за последнее десятилетие вдвое, стал вторым в мире импортером нефти после США. Согласно прогнозу, если экономики Китая и Индии будут продолжать расти сегодняшними темпами, на Земле невозможно будет производить достаточно нефти, чтобы удовлетворять их потребности к 2050 году, когда уровень потребления возрастет с нынешних 85 млн. баррелей в день до 200 млн. «Мало кто из геологов полагает, что производство нефти будет составлять хотя бы половину от этого объема, прежде чем пойдет на спад», – говорится в докладе.
Соответственно, для России Китай, Индия плюс Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии становятся весьма привлекательным и надежным рынком сбыта нефти и газа.
Многие аргументы говорят в пользу развития восточного направления российского экспорта энергоресурсов. Во-первых, это возможность параллельного решения энергоснабжения восточных регионов страны, в первую очередь, их газификации, в чем пока ощущается явный дефицит. Во-вторых, основная часть «свежих» нефтегазовых ресурсов России расположена далеко за Уралом – в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Логично было бы ориентировать их разработку на потребности и инвестиции ближайших стран – соседей. И в третьих, на традиционном рынке сбыта российских энергоносителей – в Западной Европе в последнее время наблюдается озабоченность чрезмерной энергетической зависимостью от России и поиском альтернативных источников энергоснабжения. Об этом, в частности, упомянула во вступительном слове на открытии Давосского форума новый канцлер ФРГ Ангела Меркель.
Со своей стороны, Россия явно заинтересована в том, чтобы не «хранить все яйца в одной корзине», то есть, в диверсификации своего энергоэкспорта. Таким образом, российское внимание к восточному рынку сбыта нефти и газа вполне обосновано.
Внимание же лидеров мирового энергопотребления в Азии – Китая и Индии - к российским энергоресурсам в последнее время резко возросло и сопровождалось заметной активизацией сотрудничества.
В Китае российские поставки нефти, осуществляемые пока по железной дороге, составили в 2005 г. 11 млн. тонн (9% от общего импорта страны). Инициатором таких поставок в свое время выступила компания «ЮКОС». С практическим уходом ее с российской нефтяной арены роль основного партнера китайцев, видимо, переходит к «Роснефти». В пользу этого вывода говорит, в частности, факт выделения Китаем займа в размере 6 млрд. долларов для покупки «Роснефтью» «Юганскнефтегаза», под гарантии поставок последней 48,4 млн. т. нефти в Китай на период до 2010 г., включительно.
Вместе с тем, в 2005 г. «Роснефть» подписала меморандум с китайской Sinopec о совместной разработке месторождений Магадана, Восточной Сибири и шельфа арктических морей. При этом большинство месторождений, которые упоминаются в меморандуме, - стратегические и будут выставляться на торги только после принятия закона о недрах. Кроме того, «Роснефть» обсуждает возможность совместной деятельности на шельфе Сахалина с другой китайской компанией – CNPC.
Китай заинтересован и в российской нефтепераработке. Китайская компания «Лунцин», в частности, подписала протокол о намерениях, предполагающий инвестиции свыше 120 млн. долларов в строительство нового НПЗ на севере Тюменской области.
Всего же Китай намерен довести объем своих инвестиций в российскую экономику с нынешних 1 млрд. долларов до 12 млрд. к 2020 году. И, очевидно, что основная часть этих инвестиций ориентирована на российский ТЭК.
Ключевым же вопросом энергетического сотрудничества двух стран остается его транспортное обеспечение – строительство новых нефтепроводов и газопроводов.
При выборе маршрута российского нефтепровода на Восток изначально конкурировали два варианта: на Находку и на Дацин (КНР). Первый лоббировался Японией и он был признан предпочтительным, так как Россия хотела избежать привязки к одному (китайскому) рынку сбыта. Однако Россия не исключает возможности строительства ответвления на Китай, пропускной мощностью в 30 млн. т. нефти в год.
Что касается строительства газопроводов из России в Китай, то здесь пока полной ясности тоже нет. Первоначально предполагалось, что трасса соединит китайских потребителей с Ковыктинским месторождением в Иркутской области (лицензия на его разработку принадлежит «ТНК-ВР»). Но теперь «Газпром», похоже, намерен заблокировать газ конкурента на российской территории, и разрабатывает два собственных варианта – западный, через Алтай, и восточный, через Приморье, с опорой на сахалинские месторождения. В пользу последнего говорит и тот факт, что оператор проекта «Сахалин-1» Exxon/Mobil намерен переориентировать предстоящие поставки газа с Японии на Китай.
Другой возможный партнер России на Востоке – Индия – еще более определенно, чем Китай заявляет о своей заинтересованности в российских энергоресурсах. В настоящее время 80% импортируемой страною нефти поступает с Ближнего Востока. По заявлению индийских властей, страна стремится диверсифицировать источники поступления нефти с целью минимизировать риски. По информации ведущей индийской нефтяной компании «ONGC», сейчас рассматривается возможность реализации около 20 новых инвестиционных проектов в России. Потенциальные возможности индийских инвестиций по ним оцениваются компанией в 25 млрд. долларов.
Сейчас же индусам принадлежит 20-процентная доля в проекте «Сахалин-1» (инвестиционный вклад уже составил 2,7 млрд. долл.). Ведутся переговоры с «Роснефтью» об их участии в других сахалинских проектах и о совместной разработке Ванкорского месторождения.
Проекты прокладки трубопроводов из России в Индию пока не рассматриваются, хотя и не исключены. «Газпром» же выразил готовность активно участвовать в строительстве газопровода Иран-Пакистан-Индия и заключил контракт с Индией на разведку и эксплуатацию газовых месторождений в Бенгальском заливе. То есть речь идет о перекрестных инвестициях.
Возможность России наращивать свой нефтегазовый экспорт в восточном направлении, на наш взгляд, реальна, но во многом зависит от встречных инвестиций азиатских партнеров. Политика российских властей в этой сфере носит оправданно осторожный характер. Вспомним, неудачные попытки китайцев и индусов поучаствовать в конкурсах по продаже «Славнефти» и «Юганскнефтегаза». Очевидно, Россия предпочитает не допускать к прямому участию в нефтегазовой собственности госкомпании соседей, предпочитая их участие в конкретных проектах. Но и оно сулит участникам неплохие перспективы.
