Политический обозреватель РИА «Новости» Петр Гончаров.
Президент России Владимир Путин, выступая в минувшую среду на заседании Межгоссовета ЕврАзЭС в среду в Санкт-Петербурге, высказался за необходимость создания «прообраза такой глобальной инфраструктуры», которая позволила бы обеспечить «равный доступ всех заинтересованных стран к атомной энергии при надежном соблюдении требований режима нераспространения».
Ключевым элементом такой инфраструктуры, по словам российского президента, должно стать создание системы международных центров по предоставлению услуг ядерного топливного цикла, включающее обогащение урана под контролем МАГАТЭ «на основе недискриминационного доступа».
Говоря о работе международных центров на «основе недискриминационного доступа», Владимир Путин указал неожиданно на самую деликатную и самую острую проблему в сотрудничестве по развитию ядерной энергетики в странах, не имеющих до сих пор таковой, как соблюдение режима нераспространения, декларируемого основополагающим документом «Договор о нераспространении ядерного оружия» (ДНЯО).
Режим нераспространения – сфера действительно чрезвычайно деликатная и хрупкая, действуя в которой практически невозможно соблюсти одновременно «и букву, и дух» документа.
С одной стороны ДНЯО обязывает страны, обладающие развитыми ядерными технологиями, оказывать другим странам - его подписантам содействие в развитии мирной ядерной энергетики, с другой – обязывает и тех, и других не выходить за рамки режима нераспространения. А как это сделать, коль скоро сам процесс развития мирной ядерной энергетики неизбежно подходит к той самой «красной черте», за которой создание ядерного оружия, без чьей-либо помощи со стороны государств с развитыми ядерными технологиями, лимитируется только наличием или отсутствием политической воли.
Самый известный пример - Северная Корея, когда страна легально, в рамках ДНЯО, создает технологии мирной ядерной энергетики, а потом выходит из договора и объявляет о наличии у себя ядерного оружия.
Самым же «действующим механизмом» по выявлению такой «политической воли» с тем, чтобы не допустить повторения северокорейского варианта, на сегодняшний день является пресловутая «ось зла» Вашингтона, на которую, в частности, нанизан Иран.
Случай с Ираном, в контексте российской инициативы, вообще классический. Иран подозревают в том, что он идет северокорейским путем, лишь только потому, что отстаивает право, предусматриваемое, кстати, ДНЯО, на развитие собственных технологий по обогащению урана, в то время как экономически выгоднее приобретать обогащенный уран у стран-производителей.
Иран же, в свою очередь, отстаивает свое право на развитие собственных технологий по обогащению урана, аргументируя это обезоруживающей логикой – а где гарантии того, что страна-поставщик обогащенного урана в один прекрасный день не решит использовать зависимость страны-потребителя в ядерном топливе в своих целях? В том числе и политических, таких как смена режима.
Другими словами, ситуация такова, что предоставляет возможность любой из сторон отстаивать свою позицию, одной из них руководствуясь «духом» ДНЯО, другой – его «буквой». Ситуация тупиковая: не пойман – не вор, а когда пойман, то уже за пределами ДНЯО, что исключает санкции.
По мнению известного российского эксперта Алексея Арбатова, российская инициатива, озвученная президентом Владимиром Путиным, тем и хороша в случае ее реализации, что «система международных центров по предоставлению услуг ядерного топливного цикла, включающее обогащение урана под контролем МАГАТЭ» исключает возможность каких-либо спекуляций как со стороны стран-потребителей обогащенного урана, так и со стороны стран-производителей.
По словам Путина, Россия намерена уже в рамках своего председательствования предложить «такой подход» странам-членам "восьмерки", всем российским партнерам в области мирного использования атомной энергии. Это весьма кстати к предстоящему 2 – 3 февраля экстренному заседанию Совета управляющих МАГАТЭ по иранской ядерной проблематике.
Ни для кого не секрет, что главным аргументом России в споре с Западом и США, выступающих сторонниками жестких мер в отношение иранского ядерного досье, как раз и являлось бы согласие Ирана на участие в подобном российском проекте – совместном предприятии на территории России по обогащению урана. Иран, следует признать, вяло отреагировал на этот проект, назвав его «позитивным предложением», но обставив свое участие рядом условий. Одним из таких условий – проект должен быть международным, при участии третьих стран.
Как бы предвидя подобный поворот в ходе неизбежных диспутов на предстоящем заседании СУ МАГАТЭ, Путин заявил, что «Россия уже высказывала подобную инициативу и готова создать на своей территории такой международный центр».
Безусловно, потребуются инновационные технологии создания реакторов нового поколения и их топливных циклов. Но эти вопросы уже, по словам российского лидера, можно решить только при условии широкого международного сотрудничества.
Почему бы ни попробовать. Других вариантов нет, и быть может российской инициативе и суждено стать прецедентом, как соблюсти одновременно «и букву, и дух» ДНЯО, в том числе в иранском вопросе.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
