- За последние пару дней произошли события, сопровождавшиеся целым рядом заявлений, и я посчитал необходимым попросить РИА Новости организовать эту пресс-конференцию, чтобы изложить наше видение того, что произошло.
Я начну с событий, которые имели место на полигоне Гонио близ Батуми. Поздно вечером 20 января группа грузинской военной полиции под предлогом проведения учебных стрельбищ вошла на полигон и пыталась захватить ряд российских объектов.
Полигон Гонио грузинской стороне был передан достаточно давно. Но, по договоренности между российской и грузинской сторонами, которая была отражена, в том числе, и в тексте совместного заявления министров иностранных дел России и Грузии о выводе российских военных баз с территории Грузии, незначительная часть объектов на территории полигона Гонио осталась за российской стороной, чтобы складировать там военную технику, матсредства для последующей погрузки на корабли и вывоза в Россию. Как раз о захвате этих объектов и шла речь.
К сожалению, это был инцидент, который мог иметь очень серьезные последствия. К счастью, удалось оперативно решить этот вопрос на достаточно высоком политическом уровне, и этот инцидент не перерос в серьезное противостояние.
По этому факту посольство направило ноту протеста в МИД Грузии. К сожалению, меня удивила позиция моих коллег из МИДа Грузии: было заявлено, что МИД Грузии не знает о российской точке зрения. Я хочу однозначно заявить: уже в пятницу около 12 ночи точка зрения российской стороны была доведена до политического руководства Грузии. Еще раз повторю, что благодаря их вмешательству этот инцидент был исчерпан.
Такие заявления мы рассматриваем как провокацию, как очередной выпад против российских военнослужащих, как попытку сломать договоренности о выводе российских баз, которые были достигнуты ранее.
Российская сторона четко придерживалась и будет придерживаться договоренностей о выводе российских баз с территории Грузии. Тот график, который был выработан и зафиксирован в соглашении, будет соблюдаться. Вы знаете, что в сентябре прошлого года часть техники была выведена. И как только начнется навигация, предположительно в апреле, этот процесс будет продолжен.
Второй вопрос, который, наверное, вас больше интересует, это, естественно, все связанное с событиями на магистральном газопроводе и ЛЭП «Кавкасиони».
По нашим данным, это был теракт, явно спланированный, следствие уже ведется, и я надеюсь, что наши правоохранительные органы найдут не только исполнителей, но и заказчиков этих терактов.
В то же время последовавшие за этим заявления из Тбилиси вызывают очень серьезную озабоченность, потому что во всех выступления вина была возложена на Россию.
В частности, были такие заявления, что это целенаправленная диверсия со стороны России, что это шантаж со стороны России, что это диверсия соседней страны.
Я хочу сказать, что мы не можем принять такие возмутительные и некорректные заявления. Их логика немного, и даже не немного, вызывает серьезные сомнения. Получается, что Россия как бы взрывает, а потом бросается достаточно оперативно исправлять ситуацию?
Вы знаете, уже на следующий день к месту аварии были завезены трубы, начались ремонтные работы. По данным наших экспертов, эти работы займут наверно еще два-три дня.
Кроме того, Россия максимально оперативно связались с нашими коллегами из Азербайджана. Договорились о значительных поставках российского газа в Азербайджан для последующей транспортировки этого газа в Грузию.
Кроме того, РАО ЕЭС ведет переговоры с энергетической компанией Азербайджана о закупке дополнительного объема электроэнергии у Азербайджана опять же для поставок в Грузию. Поэтому, мне кажется, такая резкая политизация этой проблемы излишня. Это вызов, в первую очередь России.
Я понимаю, что это большой удар и по Грузии. Но в то же время повторяю, излишняя политизация этой проблемы не служит делу нормализации российско-грузинских отношений.
Кроме того, у меня вызывает удивление заявления о неком энергошантаже в условиях, когда российские энергокомпании вкладывают колоссальные деньги в то, чтобы поддержать энергоснабжение и энергообеспечение Грузии. Один из примеров этого - сегодня открывается газотурбина «Энерджи Инвест». Если кто не знает, то финансирование покупки этих двух газотурбин осуществлено российской стороной, «Внешторгбанком», который, по предварительным данным, потратил около 40 млн долларов на эти цели.
Кроме этого, есть другие совместные проекты – их достаточно большое количество.
Я, например, знаю, что при малейшем сбое энергоснабжения РАО ЕЭС без требования предварительной оплаты увеличивает количество электроэнергии, поставляемой в Грузию. Поэтому на этом фоне оценки, которые делаются, вызывают серьезное удивление.
Я думаю, что это очередной удар по российско-грузинским отношениям. Я это совершенно четко заявляю. В этой связи возникает вопрос о возможности и целесообразности дальнейшего сотрудничества по новым проектам в области энергетики между Россией и Грузией.
Готов ответить на все ваши вопросы.
- Не могли бы вы все-таки более подробно сказать, кто, по вашему мнению, стоит за этими диверсиями.
- Я не могу сказать, кто это устроил - дело следствия в этом разбираться. Как я сказал, уголовное дело заведено, и будет самое тщательное расследование этих происшествий и в отношении ЛЭП «Кавкасиони», и, естественно, в отношении двух магистральных линий газопровода.
- А следствие ведется совместно?
- Это произошло на российской территории, поэтому следствие будет вестись российскими следователями. Если будет необходимость запросить помощь у грузинской стороны, это будет сделано.
Кстати, я забыл сказать, что грузинские эксперты уже находятся в этом районе, по-моему, они вчера прибыли, и мы попросили, чтобы они поучаствовали в восстановительных работах, чтобы ускорить их. Это не первый раз, аварии случались, и, как правило, совместные работы проводились по реабилитации тех участков, которые были повреждены.
Что касается следствия, если будет такая необходимость, естественно, наши следственные органы запросят своих коллег в Тбилиси, и, я надеюсь, получат ту информацию, которая есть у грузинской стороны.
Хотя, судя по заявлению господина Мерабишвили, у грузинских спецслужб, вероятно, есть какая-то информация. Потому что они достаточно оперативно и быстро раскрыли кое-какие детали, которые, по моим данным, еще днем были известны нашей стороне.
- Что будет, если российские миротворцы все же покинут Грузию?
- По моим впечатлениям, ситуация обострится. Что касается вывода, давайте посмотрим, какое решение будет принято, и потом поговорим. Вы знаете, как министр иностранных дел России осветил этот вопрос. Было сказано, что надо принимать решение с учетом всех факторов, не только внутриполитических грузинских, но и в целом ситуации в зоне конфликта. Я не хотел бы сейчас заранее говорить, что будет или не будет, но у меня такое впечатление, что ситуация может серьезно обостриться.
- Зачем грузинской стороне срывать договоренности о выводе российских баз?
- Я не знаю. Вы знаете, у меня такой же вопрос. Но если брать сумму тех инцидентов и провокаций, которые происходили, и Гонио - один из примеров, то за последние полгода такое ощущение, что кто - то специально стремится предпринять какие то действия, которые поставили бы в сложное положение наших военных.
Мне казалось, что после того, как в результате тяжелых переговоров был выработан текст соглашения, и я опять повторяю, что это соглашение российской стороной выполняется, нам казалось, что сделан позитивный шаг в российско-грузинских отношениях, во всяком случае, в этой области как бы все раздражители сняты. Но, как оказалось, нет.
Кому это нужно, зачем это нужно? И ответа на этот вопрос у меня нет.
- А, может, это было просто недоразумение, следствие устной перепалки?
- Я не знаю, у меня тоже вызывает удивление, когда в 11 часов ночи военная полиция идет на полигон стрелять, а потом начинает занимать объекты, ссылаясь на то, что у них есть приказ сделать это. Так что я не думаю, что причина этого - какая-то совместная перепалка. Но я опять повторяю, что этот инцидент мог перерасти в очень серьезное противостояние.
И я хочу выразить благодарность политическому руководству Грузии за то, что в какой-то момент удалось снять напряженность. Кстати, наши попытки выяснить, что же хотела военная полиция, в конечном итоге не увенчались успехом. Потому что по моей просьбе военный атташе России неоднократно обращался в МО Грузии с просьбой переговорить по этому вопросу, но за два дня это ему не удалось.
- Почему высшее руководство России медлило с заявлениями по поводу произошедшего на газопроводе и на ЛЭП?
- Я знаю то, что Газпром незамедлительно сделал заявление на этот счет. Вчера, по-моему, была пресс-конференция представителя Газэкспорта здесь, в этом пресс-центре. По моим данным, МИД РФ в течение вчерашнего дня пытался связаться с послом Грузии, но, по моим данным на вечер вчерашнего дня, этого не удалось сделать. Так что вот такая ситуация.
Здесь, естественно, нам самим надо было разобраться, что произошло, поэтому это заняло какое то время.
Потом я опять повторяю: вчера, по-моему, был контакт с грузинскими экспертами, и вчера мы им очень оперативно выдали визы, и они выехали в Россию для оценки ситуации на месте.
Так что контакт был. Что касается первых лиц, то им необходимо понять, что происходило в реальности. Поэтому должны были быть, в первую очередь, контакты между экспертами, которые смогут сделать вывод по ситуации.
Мы сожалеем, что этот теракт серьезным образом затронул энергообеспечение Грузии, но еще раз повторяю, что мы сделали все возможное, чтобы компенсировать это.
- Переговоры Грузии с Ираном по газу.
- Какая проблема? Я не вижу никакой проблемы. Я хочу открыть, может быть, маленький секрет. Когда Газпром вел переговоры, мы сразу поставили перед грузинской стороной вопрос: вы хотите покупать российский газ или нет? Мы не требовали, чтобы Грузия покупала российский газ, решение было за Грузией. Если есть альтернативные источники, ради бога, проблем абсолютно никаких нет.
- Как обстоят дела с большим рамочным договором и какова судьба российско-грузинских отношений?
- Наши отношения, однозначно, развиваются ненормально. И ясно, что о каком-то дружественном характере отношений говорить не приходится. Я опять повторяю, что когда мы выработали соглашение по базам, у нас было впечатление, что появилась какая то положительная тенденция. К сожалению, из-за ряда кризисов эта тенденция как бы не реализовывается.
Отношения достаточно сложные. И я, честно говоря, анализируя весь уровень отношений за последние 15 лет, могу сказать, что мы вошли в наиболее сложный период. В один из наиболее сложных периодов.
Соглашение практически готово, есть необходимость пару моментов до конца согласовать. Но в нынешней атмосфере отношений, я думаю, что, может, стоит немного подождать.
Я думаю, что одна из проблем в том, что всякие вопросы наших отношений с грузинской стороны резко политизируются, незаслуженно политизируются, что, естественно, создает сложные проблемы. Вчерашний набор заявлений, на мой взгляд, не очень корректен с политической точки зрения.
- Как обстоят дела с террористами в Панкисском ущелье?
- Ситуация, конечно, не та, которая была два года назад. В то же время, по нашим данным, определенная часть террористов продолжает там находиться. В то же время лето мы провели, в общем-то, нормально. Это заслуга, по моему мнению, и погранслужбы России, и погранслужбы Грузии. В то же время опять, повторяю, определенная угроза существует.
Вы, наверное, знаете, что несколько дней назад была проведена спецоперация на территории России, в ходе который был убит один из террористов, который, по паспорту, во всяком случае, является гражданином Грузии. Так что это показывает, что определенная проблема сохраняется, и точка в этой проблеме не поставлена. Хотя ситуация намного лучше, чем была два года тому назад.
У нас достаточно хорошие взаимоотношения между нашими погранслужбами, идут регулярные контакты, передача информации в реальном времени, и практически все договоренности, которые достигаются, – выполняются. Поэтому, я думаю, это одна из причин того, что ситуация улучшилась. Что касается связей между спецслужбами, тут, честно говоря, у меня впечатление, что они могли бы быть лучше.
- А точное количество террористов вам известно?
- Я не могу сказать точные цифры, могу лишь сказать, что, по нашим данным, определенная часть там находится.
- А когда произошла спецоперация?
- Когда операция была проведена, точно сказать не могу, может быть, неделю назад или 10 дней, но были сообщения по информканалам, поэтому можно уточнить.
- Передавалась ли информация об этом грузинской стороне?
- Это я не знаю, мне сложно сказать. Есть каналы, как бы специфические, закрытые, поэтому мне сложно сказать.
- Как бы вы могли прокомментировать заявление МИД России?
- Я должен сказать, что если взять заявления грузинской стороны, что это диверсия соседней страны, что это диверсионный акт со стороны России против Грузии - должен быть ответ на такие заявление. Заявление МИД России - это как раз такой ответ на эти заявления.
Я полностью согласен, что это теракты. Но это удар, в первую очередь, по России, потому что они совершены на территории России, это и удар по энергообеспечению Грузии и, конечно, это удар по российско-грузинским отношениям. Сейчас назвать кому это выгодно - сложно. Конечно, это дело следствия - найти виновных. И конечно, важно найти не только исполнителя, но и заказчика всех эти кризисов.
Это в том числе и потеря для России чисто финансовая. Потому что мы экспортировали в Грузию 7 млн кубометров газа в сутки, сейчас из-за этой ситуации экспортируем всего три. Поэтому у нас есть финансовые потери. Кроме этого, вы понимаете, достаточно дорогостоящей будет операция по восстановлению магистрального газопровода, поэтому потери тут не только моральные, но и финансовые.
- А какая информация у пограничников о теракте?
- У меня точных данных нет. Я более чем уверен, что оперативные мероприятия ведутся. Я опять повторяю, что заведено уголовное дело, а это значит, что все оперативные следственные мероприятия будут проводиться. Но данных итогов следствия надо подождать. Через некоторое время, очевидно, Генпрокуратурой будут сделаны какие то заявления.
Это Дарьяльское ущелье. Это граница. Следствие ведется Генпрокуратурой. Какие конкретно мероприятия - я не специалист, мне трудно сказать. Может быть, это следы, поиски каких-то следов и так далее.
Здесь даже не пограничники, потому пограничники не ведут следствие. Следствие по российскому закону ведет прокуратура. Так что я думаю, если есть интерес у грузинской стороны, есть соответствующие каналы, чтобы Генпрокуратура Грузии обратилась к Генпрокуратуре России.
Я очень внимательно следил за всей информацией, которая шла по лентам, у меня, например, по лентам не было информации, которая шла из России, о том, что заложено три фугаса, один взорвался, другой не взорвался. На лентах не было. Я не знаю, может быть, российские следственные органы имели эту информацию. Но у меня не было этой информации. Поэтому я сказал, что, может быть, стоило бы по линии МВД Грузии и России или прокуратур обменяться информацией. Но это дело уже прокуратур.
