- Юрий Иванович, для всех служб самым острым вопросом является вопрос финансирования. Планируется ли увеличение финансирования возглавляемой Вами службы, и куда в таком случае в первую очередь будут направлены полученные средства?
- За последние три года мы не испытываем каких-либо сложностей с финансированием. По основным статьям расходов у нас 100% финансирование - это питание, медицина и зарплата сотрудников нашей службы. Федеральным бюджетом на 2006 год запланировано увеличение финансирования на 34%. Таким образом, бюджет ФСИН на будущий год составит около 85 миллиардов рублей.
- Сколько осужденных отбывает наказание в учреждениях ФСИН России в настоящее время? Возрастает или, наоборот, уменьшается их число и с чем это связано?
- На сегодняшний день в российских исправительных учреждениях и следственных изоляторах содержатся 812 тысяч 716 человек. По сравнению с прошлым годом количество осужденных и лиц, находящихся под стражей, незначительно возросло – на 49 тысяч 600 человек, в основном за счет лиц, в отношении которых избрана мера пресечения содержание под стражей.
Если на 1 января 2005 года в российских следственных изоляторах содержалось 140 тысяч человек, то в настоящее время - 146 тысяч 800 человек, хотя в мае-июне их количество достигало 153 тысяч 800 человек. Так что за год цифра увеличилась почти на 7 тыс. человек.
Рост числа осужденных и лиц, находящихся под стражей, обусловлен не только уровнем преступности в стране, но также и результативной работой правоохранительных органов. Значительно увеличилось количество уголовных дел, связанных с наркопреступлениями, налоговыми преступлениями, ведется активная работа по пресечению деятельности организованных преступных группировок.
Кроме этого, сложилась такая ситуация, когда в изоляторы направляются лица, срок наказания которым за совершенное преступление предусмотрен менее двух лет. Законом данная норма предписана как исключение, а у нас это постепенно становится правилом. В результате значительное количество людей освобождается из-под стражи по реабилитирующим основаниям, а это означает, что человек не представлял большой общественной опасности и не понятно, зачем его вообще помещали в следственный изолятор?
- Какова, по Вашим данным, численность находящихся в колониях осужденных женщин и несовершеннолетних? Увеличивается ли она или сохраняется на одном уровне?
- В настоящее время в учреждениях ФСИН России отбывают наказание 39 тысяч женщин, 11 тысяч - содержатся в следственных изоляторах. В течение последних лет количество осужденных женщин находится примерно на одном уровне.
В воспитательных колониях на начало года содержалось 13 тысяч 407 человек, в настоящее время – 14 тысяч 700. Фактически воспитательные колонии заполнены на 54,7%, при этом численность персонала мы не сокращаем и рассчитываем, что в этих условиях работа должна стать более эффективной.
- Не могли бы Вы сказать, какова статистика по побегам осужденных из мест заключения?
- Количество побегов из исправительных учреждений снизилось на одну четверть. В этом году из колоний совершено 9 побегов, из следственных изоляторов – 4 побега. До передачи функций по охране исправительных учреждений от внутренних войск МВД России непосредственно уголовно-исполнительной системе, количество побегов было в 10 раз больше. Количество попыток побегов снизилось на одну треть, предотвращено 24 попытки.
- Есть ли в России колонии, из которых даже теоретически сбежать невозможно?
- Да, есть. Хотя теоретически можно совершить побег из любой тюрьмы. Ведь, например, граф Монте-Кристо сумел выбраться из тюрьмы замка Иф, из которой не имелось даже теоретической возможности сбежать.
Выйти на свободу - это стремление любого нормального человека. Кто-то просто отсчитывает срок наказания и ждет, кто-то старается добиться условно-досрочного освобождения, сдерживает свои эмоции. А кто-то и нет. Мотивы у осужденных могут быть самыми разными.
Когда создавалась первая колония для осужденных к пожизненному сроку лишения свободы, с их стороны были постоянные попытки совершить побег или напасть на персонал. Сейчас это уже в прошлом.
Я считаю, из колоний для пожизненно осужденных сбежать невозможно. Но дать 100% гарантию, конечно, нельзя. Ведь все это связано с целым рядом обстоятельств, среди которых и человеческий фактор и просто случай.
Хочу отметить, что в 2005 году из учреждений ФСИН России, а их у нас 1037, было совершено всего 13 побегов, хотя общее количество прошедших через эти учреждения осужденных составляло 1, 8 млн. человек.
- Юрий Иванович, как Вы считаете, есть ли необходимость создания у нас в стране отдельного исправительного учреждения для террористов?
- Такая практика в других государствах есть. В частности, в Лондоне я посетил тюрьму, которая специально построена для содержания наиболее агрессивных и опасных террористов. Я был и в аналогичном учреждении в Швейцарии, где содержится эта категория лиц. Там очень высокая степень их охраны. Но затраты на техническое оснащение и на различные системы наблюдения – огромные. Ведь на одного заключенного приходится два сотрудника. Поэтому с точки зрения затрат вряд ли в ближайшем будущем мы сможем решить этот вопрос. К тому же, по моему мнению, концентрировать особо опасных преступников в одном месте нельзя. В Англии и Швейцарии осужденных за терроризм немного. У нас их несравнимо больше. Когда террористы разобщены, с ними легче работать. На них влияет и среда, в которой они находятся, так как основная масса осужденных их не принимает. Нужно понимать размеры, масштабы. Если на западе в тюрьмах, как правило, содержится от 100 до 300 человек, то у нас в следственных изоляторах - от 3 до 6 тысяч, в колониях - 1-1,5 тысячи человек.
- Как Вы относитесь к мораторию на смертную казнь, который почти десять лет действует в России?
- Я считаю, что все должно быть по закону. Если мы вступили в Совет Европы и являемся его полноправными членами, мы должны следовать его принципам и мораторий, безусловно, нужен.
Хочу опровергнуть мнение некоторых людей о том, что никто из осужденных не боится смерти. Неправда – это бравада. Жить хочется всем. Но и пожизненное заключение - тоже очень жестокое наказание, это фактически медленная смерть, так сказать, в рассрочку. Один день похож на другой: утро-ночь, из одной камеры в другую. В основном, к ним никто не приезжает.
В России имеется несколько колоний для содержания пожизненно осужденных - в Вологодской и Пермской областях, Мордовии. Мы ведем учет таких лиц и надо сказать, что их количество возрастает.
- Юрий Иванович, террорист Салман Радуев был приговорен к пожизненному наказанию и умер в тюрьме. Что произошло?
- О том, что Радуев умер насильственной смертью, говорили правозащитники. Но никто его не убивал. Наоборот, это вся его жизнь была направлена на то, чтобы убивать других. Физическое состояние Радуева после перенесенных операций было очень плохим - тайн здесь никаких нет. А сотрудники органов исполнения наказаний не занимаются мщением, они исполняют приговор суда.
- Юрий Иванович, как вы оцениваете уровень взаимодействия Федеральной службы исполнения наказаний с правозащитными организациями. Как строится эта работа?
- На сегодняшний день мы плодотворно сотрудничаем более чем с 300 правозащитными организациями и практически не ограничиваем правозащитников в посещении наших учреждений.
Меня же обвиняют в том, что я давлю на правозащитников, но я не давлю ни на них, ни на правозащитную идею. Я пытаюсь внести ясность в отношении так называемых псевдозащитников - людей, имеющих криминальное прошлое, но легализовавшихся в сегодняшних условиях и продолжающих уже в роли правозащитников проводить в жизнь криминальные интересы.
В том же Курске руководитель комитета по защите прав заключенных - трижды судим, дважды судимыми являются и его заместители. Между тем, в международных документах записано, что в правозащитном движении должны участвовать люди с незапятнанной репутацией.
Или, например, питерский правозащитник Борис Пантелеев, являющийся сподвижником Льва Пономарева, последний срок отбывал за изнасилование несовершеннолетней девочки. Отсидел срок, и сегодня, находясь около полутора лет на свободе - уже ярый правозащитник. А ведь Пономарев себя считает патриархом правозащитной деятельности…
Уважения заслуживают другие правозащитники, такие как Людмила Алексеева или Сергей Ковалев, чистые и искренние в своих убеждениях люди.
- С чем вы связываете массовые акты неповиновения осужденных, сопровождавшиеся членовредительством, которые произошли в последнее время в ряде исправительных учреждений, в частности в Курской области? Почему они происходят и кто за ними стоит? В связи с этим, какие меры предпринимаются руководством ФСИН для нормализации обстановки в колониях?
- По моему мнению, этой теме придано слишком большое значение. Необходимо понять главное: мы работаем по сути в условиях противоборства двух систем - криминальной системы и государственной системы принуждения. Ведь тюрьма является инструментом принуждения при исполнении уголовных наказаний. У многих же создается такое впечатление, что в колонии находятся идеальные люди, права которых постоянно нарушаются и ущемляются. А эти "идеальные" люди, которые на сегодняшний день содержатся в местах лишения свободы, совершили около 200 тысяч убийств наших сограждан. Это ужасающая цифра. Для сравнения: в Афганистане за 10 военных лет погибли 22 тысячи российских граждан. А когда мы пытаемся навести порядок, пресечь противоправные действия осужденных – это почему-то воспринимается как ущемление их прав.
Нужно сознавать, что внутри общества существует криминальная устойчивая среда. Это - криминальная субкультура, связанная с национальным, религиозным экстремизмом и терроризмом, преступлениями в сфере экономики. Кроме того, есть люди, которые в силу своей психической неуравновешенности совершают те или иные преступления, например серийные убийцы. Я не хочу говорить огульно, что все эти люди опасны для общества, но, сохраняя свою криминальную устремленность, они продолжают оказывать противодействие и у нас в колониях и следственных изоляторах. Кроме того, криминальное сообщество, существующее на свободе, их не бросает. Преступные лидеры становятся почти официальными лицами. Они всячески пытаются поддержать тех, кто находится в местах лишения свободы. Недавно был арестован криминальный авторитет Митин В.И. (уголовная кличка Мотыль), который пытался спровоцировать бунт в одной из рязанских колоний. Несколько человек были арестованы в связи с событиями в льговской колонии. Ведь среди людей, собравшихся возле нее, было много посторонних лиц, которые не являлись родственниками содержащихся в колонии осужденных, а пришли туда за деньги. Откуда у ворья средства на такси, на автобусы, на связь, телефон? Это своего рода организованное противодействие. Я не скрываю, здесь есть и наша оплошность. Нашими сотрудниками были допущены определенные ошибки, ситуация была спровоцирована неправильными действиями сотрудников колонии, но раскручена уже преступными авторитетами. Так что нельзя однозначно воспринимать ситуацию, что вот, мол, только в тюрьме работают такие негодяи. Здесь комплекс серьезных взаимоотношений, здесь просматриваются интересы определенной группы лиц, которые в свою очередь стыкуются с интересами некоторых, находящихся в местах лишения свободы, олигархов, криминалитета, лжеправозащитников.
- Юрий Иванович, невозможно уйти от вопроса о Ходорковском. В основном о нем говорят только адвокаты экс-главы "Юкоса", а каково Ваше мнение об осужденном олигархе?
- У нас, к сожалению, в информационном плане идет явный перекос, не раскрывается истинное положение дел. Псевдозащитники утверждают, что посадили невиновного, называют его несчастным миллиардером, считают, что и Ходорковский и Лебедев содержатся в «тюрьме» ни за что.
Сам Ходорковский не устает везде повторять, что это политический заказ. Какой политический заказ, когда миллионы людей, чей труд и здоровье вложены в развитие нефтегазовой и горнодобывающей отраслей, ничего не получили, а плоды их труда оказались в руках Ходорковского, Лебедева и им подобных.
Все они воспользовались тем, что было создано государством и народом.
Что же из всего этого получилось? Они утверждали, что создали коммунизм в отдельно взятом регионе. Так вот, Нефтеюганск, где они работали, живет в сто раз хуже, чем те поселки, города, где, к примеру, работает Газпром.
А шлейф убийств? В Нефтеюганске был убит глава администрации только потому, что он требовал правильного перечисления налогов в местный бюджет, так как надо было развивать структуру города. Ведь это беспрецедентный случай, когда весь Нефтеюганск поднялся на защиту своего главы, и весь город пришел на его похороны. Слава богу, эти негодяи найдены. А заказчики - они еще за это ответят.
- Юрий Иванович, имели ли место попытки оказать давление на Федеральную службу исполнения наказаний? И почему Ходорковского и Лебедева так далеко отправили отбывать наказание?
- Когда в наши учреждения попадают люди, к которым приковано большое общественное внимание, то к ним, конечно, проявляется повышенный интерес, и имеют место попытки оказать давление на федеральную службу (в том числе путем угроз), чтобы как-то облегчить их судьбу.
Много говорится о том, что они отправлены отбывать наказание слишком далеко. Это вызвано, прежде всего, тем, что в учреждениях, расположенных в Московской области и в пределах Золотого кольца не было мест. Кроме того, необходимо думать и об их безопасности. Мы должны быть уверены, что с ними ничего не случится, чтобы никто потом не мог предъявить претензий, что мы эту безопасность не обеспечили.
В любом случае принятое решение о месте отбывания наказания Ходорковским и Лебедевым находилось в рамках действующего законодательства.
- Изменилась ли ситуация в Краснокаменской колонии после этапирования туда Ходорковского?
- Нет, не изменилась. Усложнилась лишь работа администрации колонии в связи с повышенным вниманием к ней со стороны прессы, правозащитных организаций и иных лиц.
Для встреч со своим подзащитным приезжают адвокаты. Ими к администрации колонии предъявляются необоснованные претензии, делаются заявления об ущемлении их прав и чинимых препятствиях их работе.
В Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации установлено, что осужденным предоставляются свидания с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, общей продолжительностью до 4-х часов в день. Это требование нами неукоснительно выполняется.
Но это не значит, что можно, приехав, сразу требовать: «Приведите нам его», как сделала первая группа прибывших адвокатов. В исправительных учреждениях действует установленный Правилами внутреннего распорядка режим дня, в соответствии с которым свидания с адвокатами проводятся в нерабочее для осужденных время. Ходорковский в конце концов приступил к работе, так почему же адвокаты считают, что он, будучи занят на производстве, должен нарушать распорядок дня и в рабочее время находиться вместе с ними, а не на рабочем месте? До 18.00 у осужденных рабочее время, после него, пожалуйста, адвокаты могут встречаться со своим подопечным в течение 4-х часов. Проблем с предоставлением для этих целей помещений нет.
Что касается досмотра, то Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений прямо устанавливают право сотрудников учреждения досмотреть любое лицо, прибывшее на свидание, и в случае обнаружения запрещенных вещей принять меры в соответствии с требованиями действующего законодательства Российской Федерации.
Что бы ни заявляли адвокаты Ходорковского, никаких нарушений закона в отношении них нет. Они могут обращаться в какие угодно суды, пугать Страсбургом, обещать уволить все руководство ФСИН России - повторяю: все действия администрации колонии находятся в рамках закона.
- Что сейчас происходит с производством в российских колониях, ведь во времена СССР в исправительных учреждениях существовала целая система промышленного производства, по сути, это было государство в государстве.
- С переходом к рыночным отношениям положение в оборонном комплексе и на предприятиях, производящих товары народного потребления, резко ухудшилось. Производственный комплекс УИС являлся частью индустриальной системы страны, все объемы нам планировал Госплан, под это выделялись финансовые средства. У нас были налаженные кооперированные связи. Выпускалось более ста тысяч наименований различной номенклатуры продукции. Мы частично обеспечивали нужды Министерства обороны, других силовых структур, например в обмундировании.
С переходом промышленности к рыночным отношениям в первую очередь пострадала уголовно-исполнительная система. Сохраняя свое производство, заводы отказались от сотрудничества с УИС. Нас перестали учитывать при формировании гособоронзаказа. Только в первые годы (1991-1993) перестройки с нами разорвали кооперированные связи 350 заводов, а в целом более 500.
Во-вторых, финансирование уголовно-исполнительной системы в этот период резко сократилось. Мы неоднократно ставили вопрос: если мы федеральная структура - дайте нам гарантированный госзаказ, чтобы мы могли обеспечить работой осужденных и имели возможность гарантированного сбыта продукции. Но до сих пор мы испытываем трудности в решении этого вопроса.
В тот период даже прибыль от производственной деятельности и оборотные средства предприятий использовались для питания и лечения осужденных.
1998 год стал для системы переломным. На момент перехода из МВД в Минюст в сутки на питание одного заключенного приходилось 68 копеек. Тогда мало кого интересовало, как мы выжили. Наши сотрудники отдавали свою зарплату, чтобы можно было купить продукты питания для заключенных, при этом сами не получали ее по три - шесть месяцев.
Но система выдержала, система выстояла. Объемы производства с каждым годом стали увеличиваться, но по ряду причин нам трудно конкурировать с другими государственными и коммерческими предприятиями. Ведь с каждым годом к нам все больше поступает лиц, страдающих различными заболеваниями, с психическими отклонениями, инвалидов, а также не имеющих профессии, не умеющих даже читать и писать. Мы же должны их обучить, дать профессию, вылечить.
- Юрий Иванович, и последний вопрос. Если производство восстанавливается в колониях медленно, тогда на что сейчас делается упор?
- В настоящее время мы реализуем следующую программу: перейти от ГУПов (государственных унитарных предприятий) к учебно-производственным и лечебно-производственным мастерским. Приоритет отдан трудовой адаптации осужденных. Ведь исправительное учреждение - это не завод, и задачи его совсем другие. Мы должны готовить человека к свободе, давая ему возможность получить образование, приобрести профессию, социально адаптироваться к жизни в обществе, ну и как-то нивелировать его поведение.
На сегодняшний день наша задача научить человека полезной профессии, востребованной обществом. Для ее решения необходимо от ГУПов перейти к учебно-производственным мастерским. Однако, решить эту задачу было невозможно без урегулирования проблемы - значительной (12,9 млрд. руб.) кредиторской задолженности по обязательным платежам.
7 ноября этого года Правительством было принято постановление по урегулированию данного вопроса. И сейчас мы подходим к выполнению одной из главных задач исправления осужденных - подготовке человека к освобождению. Это - профессия, образование, социальная адаптация, физическое оздоровление.
Результат этой работы мог бы быть весомей, если бы человек после освобождения становился объектом пристального внимания служб, призванных обеспечить его социальную реабилитацию.
Беседовала Илона Руднева
