Естественно, речь идет о скандале вокруг тайных тюрем ЦРУ и пыток, применяемых спецслужбами США к террористам. Прекрасный повод, чтобы лягнуть американцев, но желания нет ни малейшего, хотя бы потому, что на самом деле все гораздо сложнее, чем это изображает большинство наших комментаторов.
Вашингтон опять запутался в показаниях - экая невидаль! Да и не нам, пожалуй, пылать в данном случае праведным гневом, будто у нас в России с правами человека тишь, да благодать! Главное другое: мир, хотя и ведет войну с международным терроризмом уже не первый год, тем не менее, к войне не готов ни психологически, ни законодательно. К самой необычной и беспощадной войне за всю историю человечества – впервые удар целенаправленно наносится по мирным гражданам - подавляющее большинство людей подходит пока с мерками и моралью прошлого века.
Современный человек забыл даже то, что люди прекрасно знали издревле: добро и зло в реальной жизни часто неразделимы и почти неизбежно попадают в руки потребителя в одной упаковке. К тому же, как справедливо замечал, еще в 18 веке один французский писатель: «Прежде чем ополчиться на зло, взвесьте, способны ли вы устранить причины, его породившие?»
Можно пояснить мысль и иначе. Спросите любого нормального человека, как он относится к пыткам, и он вам ответит, что, конечно, это страшное зло. А потом переиначьте вопрос и спросите его же: пытать или не пытать террориста, который знает о бомбе в школе (где учатся его дети), но скрывает информацию, хотя до взрыва осталось всего пятнадцать минут? Каким будет ответ тогда? Реакцию можно представить себе хотя бы из опроса проведенного недавно АП: большинство американцев, а также британцев и французов считают применение пыток в отношении подозреваемых в причастности к терроризму оправданным, по крайней мере, в особых случаях. Такого мнения придерживаются 61% жителей США и немногим более 50% населения Великобритании и Франции.
Итак, пытать или не пытать? Только что судьи британской палаты лордов отменили решение своих коллег из апелляционного суда, которые признали законными в ходе судебного разбирательства показания, данные под пытками. Палата лордов напротив торжественно заявила, что пытки не могут быть оправданы ничем.
Не берусь судить судейский корпус, однако, позволю себе два замечания. Во-первых, это наглядная демонстрация того хаоса, что сегодня царит в международном законодательстве, касательно борьбы с терроризмом, а, во-вторых, совершенно очевидно, что подобное заявление палата лордов не осмелилась бы сделать на следующий день после взрывов в Лондоне.
И это не британский, а всеобщий феномен: гнев и требование ужесточить меры в борьбе с террором сразу же после очередного кровавого преступления, а после похорон жертв - всеобщая амнезия и начало борьбы за человеческие права подозреваемых в терроризме. Так эти качели и качаются – от одного крупного теракта до другого. Не говоря уже о том, что мир до сих пор так до конца и не понял, что кого бы террорист не уничтожал – еврейского, осетинского или американского ребенка – это одинаково страшно и мерзко. Вспомните радостные пляски палестинцев по поводу успешных терактов в Израиле, и вы поймете, о чем я говорю.
Естественно, все сказанное выше, не апофеоз пыткам, а лишь демонстрация того, насколько до сих пор мир не готов психологически, нравственно и законодательно к борьбе с террором.
Выбор - смерть или боль одного человека, либо смерть или боль другого – вообще не человеческий выбор, а Божий. Тем не менее, военным, спецслужбам, политикам, врачам (кого спасать, мать или ребенка?) такой выбор приходится делать часто. Правозащитникам – никогда. Может быть, поэтому они перманентно ощущают себя «белыми и пушистыми». Между тем, на самом деле, когда правозащитное движение становится абстракцией и люди уверены, что за свои добрые дела не несут никакой ответственности, ждите беды. И за добрые дела приходится порой отвечать кровью.
Пример? Пожалуйста. Прав или не прав был Черномырдин, отпуская Басаева из Буденновска в 1995-м? На каких весах вы взвесите жизни тех 1500 заложников, кто теоретически мог бы погибнуть при штурме больницы и реальную кровь всех жертв, что Россия получила в результате того, что бывший премьер, спасая невинных, отпустил на волю такого матерого душегуба? Взрывы домов, самолетов, отрезанные головы в Чечне, детская кровь в Беслане.
Все спецслужбы мира - от Америки до Израиля и России – правозащитное движение сурово осуждают, ничуть не задумываясь о том, что движение к оптимальному варианту в принципиально новых условиях должно быть встречным. Подозреваю, что самые горячие споры по этому поводу еще впереди. Не настолько эффективно и дружно действует антитеррористическая коалиция, чтобы быстро покончить с новой бедой. Дальше, не исключаю, будет только хуже, а это означает новые жертвы, обострение противостояния, накопление в человеческой душе, как праведного гнева, так и примитивной животной ярости. Вот тогда-то, когда беда возьмет за живое большинство людей, и начнутся самые острые дискуссии вокруг того, какие средства, законы и меры допустимы в борьбе против такого специфического противника, как терроризм. Пока же нравственные ножницы между целью и средствами будут постоянно напоминать о себе.
Самое главное право человека, это все-таки право на жизнь. Именно его и пытаются отобрать террористы. Именно его пытаются защитить в меру своих способностей спецслужбы. Именно о нем постоянно забывают правозащитники, всякий раз сбиваясь в своей критике на важное, но в нынешней ситуации, все же второстепенное.
Где выход? На мой взгляд, человечество просто вынуждено будет, в конце концов, пойти на максимально необходимую жесткость в борьбе против терроризма при максимальном контроле за деятельностью спецслужб. С одной стороны, предоставляя спецслужбам дополнительные и, подчеркиваю, законные средства борьбы со злом, а с другой, ставя их под дополнительный, куда более пристальный контроль, чем сегодня.
Цель контроля - соразмерность и целесообразность применения тех или иных антитеррористических мер. То есть, когда, например, директор ЦРУ Портер Госс заявляет общественности, что его ведомство применяет не пытки, а "уникальные и инновационные методы ведения допроса", то мир имеет право знать, что это за «инновационные методы», к кому они применяются и насколько оправданы подобные меры.
Пока же ситуация совершенно иная. Спецслужбы обычно без особых проблем уходят из-под контроля даже мощных правозащитных организаций. В том числе и не без помощи наших коллег. Как на днях заявила в интервью "РИА Новости" исполнительный директор правозащитной организации Human Rights Watch Кеннет Рот: «Не так давно целый ряд американских газет согласились с просьбой ЦРУ не публиковать список стран, в которых были секретные тюрьмы ЦРУ».
Не трудно догадаться, что расширение законных полномочий спецслужб не понравится правозащитникам, а дополнительный контроль со стороны общества не понравится спецслужбам, но другого пути нет. Теоретически было бы идеальным поменять действующие спецслужбы и правозащитные организации на принципиально новые. Поскольку нынешние, как известно, живут между собой, как кошка с собакой. Однако, увы, это, лишь утопия. Следовательно, остается путь медленной и болезненной адаптации «кошки» и «собаки» к новым условиям. На основе новых правил, которые еще предстоит создать.
Создать эти новые правила будет необычайно сложно, но разговоры о том, что это необходимо, в международном сообществе, к счастью, уже начались. Все больше людей понимает, что война с терроризмом – это война затяжная и для того, чтобы ее выиграть (проиграть, значит снова оказаться в каменном веке) следует очень многое переосмыслить и чем-то, в том числе и в области прав человека, временно поступиться.
Чем раньше наступит это переосмысление, чем раньше международное право возьмется за ревизию устаревшего законодательства, тем лучше для всех. И в первую очередь для тех, кто находится на передовой этой войны. Любая война деградирует личность. Тем более, война без правил.
Так что, если не начнем жить по новому - эффективному, но одновременно нравственному закону, у нашего, и так далеко не совершенного мира, есть все шансы окончательно потерять человеческий облик.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
