У меня предчувствие, что затея, связанная с отменой одного праздника (7 ноября) и назначением другого (4 ноября), кончится их удвоением. Народ, выпив в пятницу за Минина и Пожарского, затем в понедельник опохмелится, опрокинув по пол-литра за Ленина и Сталина.
Мы в принципе к удвоению праздников склонны в гораздо большей степени, чем к удвоению валового национального продукта. 23 февраля у нас плавно перетекает в 8 марта, 1 мая - в 9-е. Новый год тоже отмечаем дважды. Как, впрочем, и Рождество – сначала с католиками, потом с православными, при всей нашей застарелой межконфессиональной розни.
Боюсь, что, несмотря на идеологические разногласия между новыми белыми и старыми красными, так будет и в ноябре.
Россия – страна мифотворческая. И потому в значительной степени мифическая. Так уж исторически сложилось. Еще в пору советской власти, какой хозяйственный объект ни соорудим, какой подвиг ни совершим, так сразу зачисляем и то и другое в знамение или в предвестие. Потому нынче, куда ни плюнь, обязательно попадешь в знак нашего славного и сладостного, но так и неотпробованного, неоткушанного коммунистического будущего по потребности.
Потом мы стали сбрасывать коммунистические мечты и мифы с корабля демократической современности. А теперь, помимо стойкого желания вернуть на место гранитных и глиняных истуканов, у нас мода на апокалиптические клейма и вердикты.
И тоже: что ни приключись в стране, все приобретает символическое звучание. Ударила молния, отключился свет, взорвался бытовой газ… Символический экспресс несет пишущих и снимающих в другую сторону. В сторону Бездны.
А когда загорелся Манеж в центре Москвы, да еще под стенами древнего Кремля, да к тому же в ночь после выборов и на заре нового президентского срока, то это такая грандиозная метафора и знак свыше, что литератору, склонному к экстремальной образности, ничего больше и не надо. Особенно если он при телекамере.
Зарево над Москвой стало подарком для телевизионщиков всего мира – оно сильно украсило их информационные выпуски и аналитические программы.
И вправду, повседневная общественная жизнь настолько глобализировалась и уплотнилась, что едва ли не все, что ни происходит во вселенной, кажется взаимообусловленным и все как бы в рифму, и любое лыко уместно. А ТВ - такое оптическое устройство, что оно тут же, в режиме on-line, это лыко вставляет в строку, в кадр; подуманное выбалтывает, и все что ни выбалтывает, сразу и рифмует.
И политики не отстают от журналистов, публицистов и художников. Они тоже живут во власти символов.
Проблема в том, что, порождая символы, потом приходится их убивать, а их останки куда-то девать.
Поскольку же страна наша в большей степени, чем любая другая, знаковая, то смена символов, эмблем и иных знаков – вещь для нас затруднительная не только по политическим мотивам, но и по причине психологической.
Нам так и не удалось сменить гимн – только подновили слова, которые, как оказалось, выбросить из песни все-таки можно, в отличие от музыки. Флаги удвоили – к андреевскому добавили красный со звездой. В одном провинциальном городке рядом с бюстом товарища Ленина поставили статую князя Пожарского.
В который раз заикнулись было о погребении залежавшейся в стеклянном гробу мумии. И что тут сделалось с Прохановым и Зюгановым…
Истерика сделалась… Еле отходили и успокоили.
Торжество по случаю Великого Октября, давшего старт Гражданской войне, ведь тоже поначалу попытались как-то конвертировать в праздник Великого Примирения. И ничего не вышло. Идейные наследники КПСС всякий раз использовали красную дату для возбуждения классовых инстинктов и имперских рефлексов посредством демонстраций протеста против оккупационного правительства с портретиками Ленина и Сталина.
На политической авансцене примирения не получалось, а в СМИ и подавно его не было. На телеэкране же сшибка идеологий выражалась исключительно в эклектике репертуара: для коммунистического электората показывались 7-го и 8-го ноября «Неуловимые мстители», а в утешение демократам и прочим антикоммунистам демонстрировали «Собачье сердце» и «Комедию строгого режима», где тщедушный уголовник вдохновенно играл по системе Станиславского в самодеятельном тюремном спектакле вождя мирового пролетариата.
В какой-то степени идеологических противников примирял сериал «Гардемарины, вперед!» - те же «неуловимые», но дореволюционного розлива и призыва.
Но более всего люди забывались на концертах как советской, так и постсоветской попсы, на Петросяне с его «Кривыми зеркалами» и Дубовицкой с ее «Аншлагами». И сейчас это успокоительно-слабительное средство пользуется спросом. 4-го им снова нас будут пичкать без меры за неимением иных душеспасительных препаратов.
Если говорить о перспективе противостояния 4-го и 7-го, то надо бы иметь в виду ретроспективу.
Дело ведь не только в популистской природе коммунистической утопии. Дело еще вот в чем. Октябрьский праздник покоится на внушительном мифологическом фундаменте.
Так, если подумать, сколько же талантливых инженеров человеческих душ, поэтов, артистов, живописцев, режиссеров потрудилось на сотворение мифа об Октябре, на его поэтизацию, героизацию, идеализацию. Какие в их числе имена одних только кинорежиссеров – Эйзенштейн, Пудовкин, Довженко, Вертов, Ромм, Юткевич…
Сталин как мифотворец оказался более дальновидным, нежели мифотворец Гитлер. Первый сделал ставку на важнейшее из искусств – на кино. Второй – на архитектуру. И прогадал.
Если бы в распоряжении Третьего рейха оказалась не одна Лени Рифеншталь, а такая когорта талантов, как у Советов, немцы, возможно, еще долго бы вспоминали своего фюрера по-доброму.
Что такое в массовом сознании штурм Зимнего и захват власти большевиками? Это Большое Приключение. Это грандиозный блок-бастер, потрясший мир.
А что за мифологический фундамент стоит под праздником Единения? Торопливые и скучные споры историков о событиях и настроениях осени 1612 года. Но без художественной рамы, без красочной аранжировки – все это пустой звук, полая коробка из картона. Тут работы для мастеров культуры – непочатый край.
Есть один исторический фильм, посвященный 4 ноября. Это фильм Всеволода Пудовкина, датированный 1939 годом. И называется он «Минин и Пожарский». Но и его наши телевещатели не догадались поставить в праздничную сетку.
***
…Календарный октябрь уж отступил, и осень отряхивает последние листы, а историко-мифологический Октябрь, похоже, все еще на дворе. Все потому, что страна у нас больно символическая.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
