Я не о демографии, хотя и населения в России, учитывая ее просторы, для эффективного использования всех российских земель не хватало никогда. Я о перманентной нехватке толковых, знающих людей во всех структурах государства, особенно в период важнейших реформ.
Для российского лидера, решившегося на преобразования в столь огромной стране, найти достаточное количество помощников всегда оказывалось одной из сложнейших проблем. Даже Петру Великому, обладавшему даром отыскивать таланты, и оставившему после себя немало последователей - целое «гнездо птенцов петровых», и тому постоянно не хватало людей умных, энергичных и образованных, не говоря уже порядочных. То, что ему до конца дней пришлось, как на главного своего помощника, опираться на безграмотного Меншикова, известного своим казнокрадством, говорит о многом. Организаторские способности князя, то ли бывшего конюха, то ли уличного торговца пирожками, покрывали те недостатки, с которыми реформатору приходилось, скрепя сердце, мириться. Государева палка много раз гуляла по спине «прораба петровской перестройки», но царь так и не решился отстранить хронического клептомана от государственных дел. Так что реформы и казнокрадство давно идут рука об руку.
Именно нехваткой собственных кадров во многом объясняется постоянное и широкое присутствие иностранных специалистов в России практически при всех режимах. Так было и в «бироновские» времена Анны Иоанновны, но так было и в «национально-патриотические» времена Елизаветы Петровны. Екатерина Великая в самом ближнем своем окружении предпочитала держать коренных русских, но уже в соседнем от императорского будуара коридоре легко обнаруживался наемный иностранец.
Александр I, мечтая в юности дать стране конституцию, работал над ее первым вариантом всего с тремя приятелями, а над вторым вариантом и вовсе с одним помощником – Михаилом Сперанским. Сперанский свое дело сделал, а вот царь положил проект под сукно, так и не дав ему хода. Ту же единственную «палочку-выручалочку» в своем окружении царю пришлось назначить перед войной 1812 года министром финансов – все придворные отказывались от тяжкого портфеля, не чувствуя в себе силы наполнить дырявую русскую казну, одеть, обуть и вооружить для борьбы с Наполеоном армию. И эту задачу самородок Сперанский выполнил, однако, умные люди людей обычных, как правило, быстро утомляют, поэтому сразу же, как только финансовые неурядицы Сперанский утряс, его отправили в ссылку, как «французского агента», откуда, впрочем, после изгнания корсиканца он тут же был вызван назад, чтобы стать на этот раз лучшим губернатором России.
Со Сперанским, как и с Ломоносовым, России просто повезло. Его отец, сельский дьякон, не имел даже родовой фамилии. Историки, изучавшие биографию уже великого государственного деятеля, графа Сперанского, выяснили, что фамилию он получил мальчиком в семинарии, когда ему шел одиннадцатый год. Как и Ломоносов, Сперанский пробился на самый верх самостоятельно. Не благодаря, а вопреки системе. И при следующем императоре – Николае I – снова Сперанский в одиночку приводит в порядок хаотичное российское законодательство, то есть, готовит фундамент для последующей либеральной судебной реформы. В свой кабинет министров Сперанского намечали и декабристы. И у революционеров с толковыми людьми было худо. Пламенных ораторов хватало с избытком, а вот людей дела, нет.
Царь Александр II, освободивший крестьян, так же был вынужден проводить реформы чуть ли не в одиночку. Тех, кто в его окружении выступал за отмену крепостного права, можно пересчитать по пальцам. В царской семье это брат императора великий князь Константин Николаевич, императрица и тетя императора великая княгиня Елена Павловна. В правительстве - директор хозяйственного департамента Николай Милютин, да министр внутренних дел Ланской. Вот и все.
При слабовольном Николае II империю на своих плечах держали сначала одинокий атлант Сергей Витте, а потом одинокий атлант Петр Столыпин. Большинство других царедворцев по сравнению с ними были пигмеями. Но и Николая II умные люди чрезмерно утомляли. Сначала был изгнан Витте, а затем, фактически уже перед своей отставкой, убили Столыпина. С пигмеями последний царь и встретил революцию.
Несмотря на то, что после Петра I собственные национальные кадры во многих отраслях уже твердо занимали доминирующие позиции, коренным образом ситуация не изменилась. Государство по-прежнему испытывало хронический голод на таланты. Выпускники российских университетов растворялись на огромных просторах страны. Впрочем, здесь потерялись бы и лучшие специалисты из нескольких европейских стран, вместе взятых. Правда, у этой острейшей проблемы имелись и другие причины.
Поэт, журналист и общественный деятель Иван Аксаков в 1863 году с горечью писал: «Требование на ум! А где его взять? Занять? Но мы и без того уже постоянно живем чужим умом, - и легкость, с которою производился этот заем, одна из причин нашего собственного скудоумия. Мы долго жили чужим умом и платили за это дорогими процентами – нашей честью, нашей духовною независимостью, нашею нравственною самостоятельностью... Конечно, Россия не без умных людей, но количество их ничтожно в сравнении с потребностью в умных людях, предъявляемой всеми отраслями управления».
Пытаясь понять причину этого «безлюдья» при безусловной талантливости русского народа, Аксаков приходит к выводу о «ненародности, искусственности» образованной среды российского общества, его оторванности от национальных корней. Если на Западе, делает он вывод, общество устроено таким образом, что поднимает ум наверх, а потому элита умнее низов, то в России уже который век низы умнее правящей элиты, поскольку она не подпитывается в достаточной степени талантами и жизненными силами народа. Наоборот, поднимаясь наверх, «творческая сила, - пишет Аксаков, - развиваясь, слабеет и оскудевает». Продолжая эту мысль, можно сказать, что Россия слишком долго жила надеждой на чудо - появление новых Ломоносовых и Сперанских, способных самостоятельно пробиться наверх, в то время как на Западе процесс «золотодобычи», т.е., поиска талантов, давно уже поставили на «промышленную основу». Между тем, само слово «самородок» подразумевает редкость подобного «природного обособления». Самородок - не россыпь, а потому лишь подчеркивает безлюдье.
К чему я это все? Да, к тому, что и сегодня безлюдье – одна из главнейших проблем России. Судите сами. Объединенные демократы – после бесконечных и тяжких споров - идут на судьбоносные для себя выборы в Москве, поставив во главе общего избирательного списка господ Ивана Новицкого (СПС) и Евгения Бунимовича («Яблоко»). Позволю себе риторический вопрос: сколько москвичей слышали эти фамилии и готовы пойти за незнакомцами? А проблема все та же - безлюдье! Впрочем, ровно то же самое можно сказать о любой партии сегодняшней России. Новых лидеров национального уровня не появилось даже у «Единой России», хотя уж «единороссы» имели полный простор для поиска и воспитания новых кадров. Те же упреки и к власти. А также к СМИ, политологам, правозащитникам и т.д. Везде изрядно поднадоевшие лица (слева, справа, в центре, наверху), вчерашние слова и мысли, низкий КПД. И, как результат, минимальный авторитет в народе. Страну держит лишь Путин с его несокрушимым рейтингом. Между тем России еще жить и жить. С кем? За кого голосовать завтра, послезавтра?
И снова Аксаков: «Если бы дело шло о войне, то, конечно, можно было бы обойтись одним пожертвованием жизни, но теперь, как нарочно, требуется только ум, ум и ум, - и на это-то требование и сверху и снизу и со всех сторон слышится одно: «людей нет, безлюдье!». Или все-таки толковые люди есть, вот только заняты своими личными делами. Братцы, откликнитесь! Родина-мать зовет. И вполне серьезно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
