Политический обозреватель РИА «Новости» Юрий Филиппов.
Двухпалатный парламент Чеченской республики должен начать работу до конца текущего года – выборы в законодательное собрание республики, по указу президента России, пройдут 27 ноября.
Формирование парламента, по замыслу Москвы и грозненских властей, должно стать заключительным мероприятием политического урегулирования в республике, после которого ее политическая организация в принципе не будет отличаться от государственного устройства двадцати других республик в составе России.
Это, конечно, не означает, что после голосования в Чечне сразу же прекратятся теракты и воцарится абсолютно мирная жизнь. Такого развития событий не ожидают даже самые большие оптимисты. Однако большинство экспертов по Кавказу сходится в том, что, если выборы окажутся честными, прозрачными и позволят создать в законодательном органе пропорциональное представительство основных сил (не столько политических, представленных такими общероссийскими партиями, как «Единая Россия», «Родина», Союз правых сил и т. д., сколько клановых и тейповых), то градус напряженности в Чечне заметно понизится.
Чечня, возможно, является тем российским регионом, которому сильный, влиятельный и разноголосый парламент необходим намного больше, чем другим. Не слишком сильным преувеличением являются слова председателя Госсовета Чечни Тауса Джабраилова, назвавшего недавно первоисточником всех бед чеченского народа именно отсутствие парламента. Это единственный институт, позволяющий цивилизованно, на основе легитимных процедур, согласовывать интересы чеченских тейпов и кланов, не доводя дело до силовых разборок, которые в нашпигованной оружием республике обязательно выливаются в вялотекущую гражданскую войну, независимо от того, находятся там федеральные войска или нет.
После гибели в прошлом году чеченского президента Ахмада Кадырова, который сумел выстроить в республике собственную «властную вертикаль» и благодаря этому не слишком нуждался в местном парламентаризме, единства, а точнее, единоначалия и строгого, признанного всеми распределения полномочий нет даже среди высших промосковских руководителей Чечни. Это было наглядно продемонстрировано, например, на августовской встрече президента Путина с чеченским руководством, когда глава государства заявил, что вскоре подпишет указ о выборах.
Для того чтобы объявить о своем решении, Путин пригласил в Кремль сразу троих чеченских руководителей – не только президента республики Алу Алханова, но также председателя правительства Чечни Сергея Абрамова и первого вице-премьера Рамзана Кадырова, которого после гибели его отца называют реальным правителем Чечни. Подбор участников встречи был беспрецедентным, неприменимым ни к одному другому российскому региону, и это лишний раз указывает на специфику Чеченской республики.
С этой точки зрения сверхзадача предстоящих выборов заключается в том, чтобы принцип политической сбалансированности, отразившийся в триумвирате Алханов – Абрамов – Кадыров, распространился и на местный парламент, причем с привлечением новых влиятельных в Чечне фигур. Очевидной неудачей, загоняющей внутричеченские проблемы внутрь, было бы слишком явное, подавляющее доминирование в законодательном собрании «людей Кадырова», чего опасаются многие наблюдатели.
Другая группа рисков связана с наследием двух чеченских кампаний и распространением в Чечне радикальной версии ваххабизма. Непривычные для российского уха ссылки на Аллаха уже сейчас становятся лексической нормой для многих государственных чиновников, причем не только в Чечне, но и в других российских кавказских республиках. Десятилетний конфликт создал благодатную почву для ползучей исламской фундаментализации местного политического менталитета. В этом контексте неприятным «подарком» для Москвы стало бы прохождение в чеченский парламент даже не обязательно воинствующих исламских радикалов, которых в Чечне не так много, но большого количества людей, которые в душе считают шариат более справедливым сводом законов, нежели Гражданский или Уголовный кодексы Российской Федерации. Похоже, что полностью избежать такого развития событий не удастся, и в этом заключается еще одна специфическая черта Чечни.
Впрочем, минимизировать обе названные опасности (доминирование в законодательном собрании одной тейпово-клановой группировки и исламизацию парламента) вполне возможно. Противоядие от этого хорошо известно, по крайней мере, теоретически. Это предоставление в ходе выборов полной свободы действий общенациональным политическим партиям, чья конкуренция должна в итоге сработать на создание здоровой, сбалансированной и современной политической системы. Вопрос заключается лишь в том, насколько эффективно сработает это средство в Чечне.
