Поляки избили русских детей: русские возмутились, Польша осталась равнодушной. Русские избили поляков: Польша возмутилась, Россия осталась равнодушной. Древняя болезнь.
Большинство сегодняшних россиян обвинение в варварстве отвергнет с возмущением, но стоит заметить, что еще в 1854 году известный русский философ и публицист Александр Герцен этот малоприятный упрек в адрес своих соотечественников считал справедливым. Зато, замечал он, свежий «варварский» взгляд русских высвечивает на Западе самые неприглядные стороны европейской жизни. В письме издателю журнала «L`Homme» Герцен пишет: «Знаменитое grattes un Russe et vous trouvers un barbare (Поскоблите русского и вы обнаружите варвара) – совершенно справедливо. Кто в выигрыше, я не знаю... варвар этот - самый неприятный свидетель для Европы. В глазах русского она читает горький упрек... Дело в том, что мы являемся в Европу с ее собственным идеалом и с верой в него. Мы знаем Европу книжно, литературно, по ее праздничной одежде, по очищенным и перегнанным отвлеченностям, по всплывшим и отстоявшимся мыслям, по вопросам, занимающим верхний слой жизни, по исключительным событиям, в которых она не похожа на себя. Все это вместе составляет светлую четверть европейской жизни. Жизнь темных трех четвертей не видна издали, вблизи она постоянно перед глазами... Одно – слово, другое – дело; одно – стремление, другое – быт; одно беспрестанно говорит о себе, другое – редко оглашается и остается в тени; у одной на уме созерцание, у другой – нажива... Тягость этого состояния западный человек, привыкший к противоречиям своей жизни, не так сильно чувствует, как русский… Ваши указы носят в заголовках двоедушную ложь… Свод законов точно так же направлен против человека... но мы знаем, что наш свод скверен, а вы не знаете этого».
Воды с тех пор утекло немало, но и сегодня, когда русский человек получил возможность свободно выехать на Запад, пожить там, узнать его не по глянцевым рекламным изданиям, а «вживую», реакция многих россиян на увиденное за рубежом весьма схожа с той давней, описанной Герценом. Кто-то из русских с немалым облегчением, а кто-то с горечью, констатирует, что рекламный образ Запада с реальностью стыкуется мало. Не такие уж мы варвары, делают вывод одни. И они все еще варвары, говорят другие. Если в подобных выводах есть определенный резон в XXI веке, то легко представить, насколько варварскими были давние времена.
Реакция иностранцев на русских в средневековье была, как правило, негативной. Приезжий иностранец, впервые столкнувшись с еще незрелой московской цивилизацией, воспринимал Московию, как странную и опасную страну.
Никто не пытался разобраться в причинах отставания русских от остальной Европы. Лучший аналитик среди отечественных историков Василий Ключевский по этому поводу резонно замечал: «Наш народ поставлен был судьбой у восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов, одних отбивал, удобряя ... степи своими и их костями, других через двери христианской церкви мирно вводил в европейское общество... Так мы очутились в арьергарде Европы... Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя».
Все свидетельства иностранцев о Москве того времени схожи. Авторы отмечают рабское положение народа и деспотизм царя, с чем не поспоришь. Многие обращают внимание на подчинение церкви государству, что также в целом верно. Разноречивы отзывы о военном потенциале Московии, кого-то он пугал, кто-то относился к нему иронически. Очевиден интерес к русскому рынку, он и в те времена представлялся Западу огромным и многообещающим. У всех путешественников в мемуарах не без ужаса говорится о русской зиме. Но главное, везде немало места уделено характеру русского народа. Больше всего рассуждений о тяге русских к суевериям и пьянству, о русской грубости. Из редкого позитива иностранные авторы отмечают честность русских, отсутствие в их среде супружеских измен и небольшое количество в Москве по сравнению с западными городами публичных женщин. Все остальное - злой негатив.
Чтение в подлиннике всех этих дорожных записок у современного русского человека может вызвать чувство недоумения и обиды за своих предков. Правда, прежде чем обижаться, стоит почитать записи путешественников того же периода, но о других европейских странах и их обитателях. Тогда многое встанет на свои места. Один из путешественников, чтобы продемонстрировать дикость русских, заявляет: «Они точно такие же варвары, как ирландцы». Средневековые польские авторы, любившие позлословить о русских, не лучше отзывались и о шведах. У шведа, согласно тогдашнему польскому стереотипу, вообще «селедка вместо головы». Известный польский писатель Миколай Рей утверждал, что в Дании и Швеции живут «не слишком просвещенные, подлые и гадкие людишки, сравнимые в своем бытовом варварстве разве что с московитами». (Заметим, что шведы и датчане были в те времена не менее, а куда более просвещенными, чем поляки.) Те же аргументы поляки использовали и в 1574 году при отклонении шведской кандидатуры на польский престол. В сочинении «Разговор Леха с Пястом», можно прочитать, что шведы неотесанны и неискренни подобно итальянцам.
Итак, русские оказываются уже в довольно большой, правда, крайне «неотесанной» компании со шведами, датчанами, ирландцами и итальянцами. Но как быть с самими поляками? О них ведь так же было написано немало. Скандинавов поражали «зазнайство, склочность и разгильдяйство» обитателей Речи Посполитой. Более того, шведы были убеждены, что поляки склонны ко множеству вредных суеверий, общаются с дьяволом, убивают младенцев, а их отрезанные головки помещают на алтарях. С течением времени нелепых выдумок о поляках в Швеции поубавилось, но презрительное отношение к ним сохранялось долго. Не будем цитировать всего, что говорилось шведами о поляках, дабы не расколоть единую Европу.
Итак, если верить шведам, то и поляков следует отнести к той же самой «неотесанной» компании. И так далее. Хорошо известно, в каком тоне писали в те славные времена католики о протестантах, а протестанты о Папе Римском и католическом монашестве. Само миросозерцание средневековья покоилось на фанатичной вере. Любой иноверец, таким образом, априори считался варваром, и ему приписывались все пороки, какие только могли по случаю вспомнить. Иван Грозный, которого иностранцы часто называли дикарем, справедливо пенял французскому королю за Варфоломеевскую ночь. И был, между прочим, прав.
Не без греха, естественно, в этом смысле и сами русские. Если иноверец входил в русскую церковь, она считалась оскверненной. В русских богослужебных книгах XVII века был чин очищения церкви, куда вошел иноверец, абсолютно тождественный с чином очищения церкви, если туда случайно забежала собака. Есть свидетельство, рассказывающее о том, что, когда один немец купил у русских каменный дом, бывшие хозяева выскребли все иконы, написанные на стенах, на штукатурке и даже пыль от них унесли с собой, чтобы иностранец не оскорбил своим взглядом русских святынь.
Все это, пусть и немного видоизменившись, осталось и в крови человека XXI века. «Дикое племя» - это о нас с вами пишет сегодня польское издание "Nie", наплевав даже на европейскую политкорректность. Стереотипы, как камень, и они разрушаются, но на это требуется изрядное время, куда большее, чем отведено на человеческую жизнь.
Что же до недавних инцидентов с поляками, то прошу у пострадавших прощения. Конечно, и больно, и обидно. Но одновременно и спрашиваю: не хочет ли кто-нибудь из «панове» в свою очередь извиниться перед «москалями» и их детьми? Или так и будем вечно ходить «неотесанными» и драть друг другу чубы?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
