«Садовое кольцо» - устойчивое словесное клише, употребляемое обыкновенно в уничижительном смысле. Жить внутри этого самого «кольца» - значит быть человеком, не нюхавшим настоящей жизни, ее не знающим, быть страшно далеким от народа, просто недалеким и т.д. Словом, очутиться Незнайкой из сказочного городка в большом-пребольшом чисто конкретном царстве-государстве.
Что касается меня, то я здесь не родился, я здесь женился. Вот и вышло обручальным мне Садовое кольцо.
Кроме того, учился, трудился, тружусь по сию пору… Не однажды пришлось сменить место жительства. Но всякий раз оставался внутри кем-то и когда-то обведенной вокруг Кремля более или менее выверенной окружности.
Словом, если быть откровенным, Садовое кольцо – это черта моей оседлости. Если быть совсем откровенным, оно - мое отечество. Оно для меня – государство. Правда, несколько своеобразное. Ну, хотя бы в том смысле, что оно вольное.
…Для кого-то Россия – не Москва. А для меня Москва за Садовым кольцом – не Москва.
На подъезде к столице (я уж не припомню – с какой стороны) есть станция «Москва-товарная». А есть еще «Москва-сортировочная». Ближе к центру – «Москва-спальная». Затем – собственно Москва. Поезда со всех сторон Света упираются в Садовое кольцо.
Вокзалы и сталинские высотки точно сторожевые башни (вариация на тему кремлевских башен?) обрамляют внутрисадовое пространство.
По крайней мере, визуально «Москва-внутрисадовая» – отдельный город. И, может быть, отдельное государство с ясно обозначенной границей, разумеется, ни кем не охраняемой. Его суверенность и значимость обеспечены как-то иначе.
Есть убеждения и представления, данные в ощущениях. И не в чем более. И Москва-внутрисадовая основана на них. Все попытки систематизировать и квалифицировать ее приметы, описать ее социокультурную физиономию, на мой взгляд, приблизительны. Сказать, что здесь, от Триумфальной до Таганки, царство чиновников, неверно. Что это страна богатеев, неточно. Что это приют москвичей-пенсионеров, недостоверно. Что здесь господствует старая архитектура, не факт. Что тут скопище частно-собственнических офисов и правительственных учреждений – может быть… С другой стороны, где его нет.
Со всей определенностью можно только сказать, что здесь бутиков на квадратный метр поболе, цены на все повыше, квартиры подороже и парковка проблематичнее.
Отличительные материальные признаки Москвы-внутрисадовой, конечно есть. Один из них - невероятная концентрация культурно-зрелищных заведений. Идешь по Тверскому и плюнуть невозможно, что б не попасть в какой-нибудь театр. На Тверской тоже не расплюешься. На Театральной – тем более.
Потом, здесь улицы, площади и переулки – свои люди. Настолько «свои», что позволяют с собой фамильярничать и откликаться на прозвища: Патрики, Лавруха, Пушка… Но и в тех улицах, что по паспорту зовутся - Полянка, Ордынка, Сретенка – что-то слышится родственное, домашнее. А Лубянка, Петровка - тоже вполне официальные имена, но они обросли такими пугающими обертонами, что воспринимаются как кликухи…
К иным всем известным, всеми уважаемыми в нашем городе гражданам-переулкам мы обращаемся на «Вы» и по фамилии – Столешников, Козицкий, Воротниковский… Все как в компании, что сложилась в детские годы, и сохранилась по сию пору. И какая бы улица, какую бы карьеру не сделала, старые клички намертво прилепились – в них былое отношение: небрежность, почтение, ирония, нежность…
Конечно, «Москва-внутрисадовая» - нечто сказочное, надуманное. Это тридевятое царство, тридесятое государство, располагающееся за тридевять земель от каждого из нас, несмотря на тот очевидный факт, что все мы в этом царстве-государстве здесь и сейчас живем, топчемся и колготимся ежечасно.
Сказка и быль здесь в одном флаконе.
Флакон этот прозывается «Кремлем». (Я имею в виду не власть, а архитектурный ансамбль).
В какой-то момент и мы, граждане Центра, чувствуем себя Катюшей Масловой у остановившегося на пару минут поезда с графом Неклюдовым в окне. Это, когда по телевизору показывают официальные приемы в кремлевских дворцах. «Они там на бархатных креслах с позолоченными спинками, разговаривают, шутят и выпивают, а мы тут по уши в…» Ну, и т.д.
Напряженка в отношениях с официозом, с паркетной реальностью – это черта, характерная для любой столицы мира.
Собственно сами столицы по природной склонности одержимы идеей обособления от страны, возвышения над ней. Как капитанская рубка на большом корабле. Да и на маленьком тоже.
Уже давно обозначилось стремление к размежеванию. Деловой центр – это одно, культурный – другое, а политический – третье.
Сначала центры территорию делили внутри города. Потом, то, что по функции можно считать капитанской рубкой, стало требовать себе отдельного пространства. Позволить себе его смогли относительно молодые госформирования – США, Бразилия, Казахстан.
Но первой-то, еще когда, была Россия, которая отстроила себе казенный град на брегах Невы.
Когда Москва снова возвысилась над страной в качестве главного города, не было у первопрестольной проблемы с самоопределением властного центра, поскольку там Кремль.
Кремль – это политический пуп Москвы, России… В недавнем прошлом – всей Земли (как нам казалось).
Тверская – всего лишь ось Москвы-внутрисадовой и ее культурно-праздная столица.
Можно нарисовать по-другому. Кремль – это мифологический Олимп. Лубянка – исторический Тартар. А Тверская с прилегающими к ней переулками – вполне современная вотчина бога Диониса. Удобно, что все рядом.
Считавшееся когда-то проклятым, а ныне почитаемое благословенным царское прошлое вкупе с незабвенными советскими реалиями – это для нас в настоящее время что-то вроде древнегреческой мифологии вперемешку с отечественной историей и художественными образами из русской литературы.
…Государство никогда и нигде не было просто средой обитания. Скорее оно всегда и везде являлось средой выживания. Как отдельного человека, так и совокупности людских масс. Для этого они и создавались. А уж потом, на факультативной основе возникало желание использовать их по другому назначению – как инструмент завоевания. К тому склонялись по большей части тоталитарные режимы, больные экспансией и агрессией на генетическом уровне.
Что Ираку надо было от Ирана в прошлом веке? Или: от Кувейта? Да ничего жизненно необходимого. Так, надоело заниматься демонстративно-показательным военным культуризмом… Захотелось реального ратного дела.
Если, все-таки, не получается показать свою силу на внешних границах, то приходится ей найти применение внутри страны. Если не удается завязать Отечественную войну, то по неволе надо развязывать войну Гражданскую.
Государство так устроено, что, несмотря на весь гуманизм и прогресс в человеческих отношениях на личностном уровне, никак не желает отмирать, а наоборот, вынуждено крепчать.
А, когда, все-таки, слабнет в силу возрастных причин или иных природных обстоятельств, то зовет себе на помощь звездочета и скопца, чтобы он чего-нибудь придумал.
Царю Дадону он подарил золотого петушка. Известно, чем дело кончилось.
Сегодня ситуацию в вольном городе дестабилизируют шамаханские девицы с шахидскими поясами. Вся надежда на видеонаблюдение и магические сканеры.
…Москва-внутрисадовая – всегда была вольным городом. Даже при всех оговорках – в советские времена (про досоветские не говорю). Поскольку это не государство в государстве; это Негосударство в государстве.
Это не среда выживания или проживания; это среда обитания и естественного городского общежития. Или скажу так, не без пафоса: это среда Общего Жития довольно значительного числа отдельных людей. И в этом смысле, каждый из нас – неважно, где проживающий – Гражданин этого Кольца. А если угодно, то его Властелин.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
