Интервью заместителя министра иностранных дел Александра Алексеева в связи с предстоящим 26 июля в Пекине четвертым раундом шестисторонних переговоров по ядерной проблеме КНДР.
Как Вы оцениваете позиции основных участников шестисторонних переговоров по итогам подготовительных консультаций? Есть ли готовность искать компромисс?
Накануне четвертого раунда переговоров состоялся целый ряд консультаций в различных форматах между странами-участницами шестистороннего процесса. Были соответствующие контакты у российской стороны с американскими и китайскими коллегами, с Пхеньяном. В Москве прошли консультации заместителя министра иностранных дел Республики Корея Сон Мин Суна, который возглавляет южнокорейскую делегацию на переговорах.
В целом все участники этих переговорных форматов сигнализировали друг другу о том, что настроены работать на результат в Пекине.
Всеми сторонами высказывался определенный оптимизм, что в Пекине удастся достичь конкретного результата.
Особенно обращает на себя внимание то, что и со стороны США, и со стороны КНДР также прозвучали сигналы о том, что их делегации в Пекине будут иметь определенный запас гибкости, чтобы вести переговоры в конструктивном ключе.
Все это вселяет надежду, что удастся достичь каких-то подвижек в ходе четвертого раунда.
Согласована ли повестка дня предстоящих переговоров? Будет ли включен в нее вопрос о судьбе японских граждан, похищенных КНДР, на чем настаивает японская сторона?
Официальной повестки дня пока нет, она еще не сформулирована китайской стороной и не вручена участникам переговоров. По существу, каждое государство, которое участвует в шестистороннем процессе, может поднять те вопросы, которые считает нужным.
Тем не менее, позиция целого ряда государств заключается в том, что на данном этапе шестисторонние переговоры сосредоточены вокруг решения ядерной проблемы Корейского полуострова. Привнесение в обсуждение этого вопроса других проблем было бы контрпродуктивным с точки зрения достижения главного результата.
Такие вопросы могут решаться в любом порядке - на двустороннем уровне, на международных форумах. Шестисторонний формат был создан, чтобы сконцентрироваться на решении главного вопроса - ядерной проблемы Корейского полуострова и было бы неправильным затруднять этот процесс внесением непростых и чувствительных вопросов.
Япония, возможно, хотела бы затронуть этот вопрос, но с точки зрения России - и она известна японской стороне - это было бы контрпродуктивно.
Планирует ли российская сторона выдвинуть какие-либо новые инициативы в ходе четвертого раунда?
От нас новых инициатив и новых предложений не ждут, да и мы не стремимся их выдвигать и придумывать, потому что те инициативы, которые мы выдвинули на первых раундах, остаются актуальными.
В соответствии с нашим подходом, конечной целью урегулирования должна стать денуклеаризация Корейского полуострова. Путь к этому должен быть поэтапным. Меры по демонтажу военных ядерных программ КНДР и соответствующие шаги в рамках ответа на известные озабоченности Пхеньяна в области безопасности и оказания энергетического содействия должны осуществляться синхронно. Это наш фундаментальный подход и он остается актуальным. Именно на этом пути надо вести работу, чтобы сблизить позиции сторон.
Российская сторона видит свою главную задачу в том, чтобы максимально добиваться сближения позиций США и КНДР, в подходах которых к решению ядерной проблемы Корейского полуострова существует наибольший разрыв.
Чем более радикально нам удастся сократить этот разрыв - а это намерение не только российской делегации, но и Китая и Республики Корея - тем более ощутимыми будут результаты четвертого раунда.
Рассматривается ли возможность участия России в экономической помощи Пхеньяну в рамках решения ядерной проблемы Корейского полуострова?
Я думаю, что эти вопросы неизбежно будут обсуждаться. Известны масштабные предложения Южной Кореи о помощи КНДР, прежде всего в области энергетики.
Россия всегда позитивно относилась к планам по оказанию соответствующей помощи КНДР. Мы всегда в принципиальном плане были готовы поддержать усилия всех других стран-участников шестистороннего процесса в этом вопросе.
Что касается конкретных проектов, они в той или иной степени также обсуждались и будут обсуждаться. Но чтобы все эти вопросы воплотились в реальность, они должны пройти межведомственное согласование, обрести форму решений правительства и сейчас я бы детализировать их не хотел.
Как сказался долгий перерыв между третьим и четвертым раундами на динамике переговорного процесса, на готовности сторон к компромиссу?
Мы не должны забывать, что несмотря на то, что был перерыв между раундами шестистороннего процесса, переговорный процесс в различных форматах между участниками шел практически постоянно.
Такая работа велась всеми участниками шестисторонних переговоров.
Каких конкретных результатов можно ждать от предстоящего раунда? Ожидается ли принятие итогового документа?
Сейчас трудно говорить о конкретных результатах. Идет тяжелая работа по сближению позиций сторон, существует значительная степень недоверия между основными участниками переговорного процесса.
Подождем несколько дней. Всем бы хотелось конкретного результата и есть надежда, что он будет.
Что касается итогового документа, нам хотелось бы, чтобы он был. За это выступают и другие делегации. Удастся ли нам согласовать консенсусный документ, посмотрим через несколько дней. Мы будем стремиться к этому.
Интервью брала Анна Бобина.
