Политический обозреватель РИА "Новости" Анатолий Королев.
Решение московского областного суда о запрете НБП - национал-большевисткой партии вновь привлекло внимание к неординарной фигуре лидера партии, писателя и поэта Эдуарда Лимонова.
То, что среди профессионалов он в первую очередь считается именно поэтом, довольно крупным лирическим дарованием нашей эпохи – факт, почти неизвестный широкой публике.
Лимонов заявил, что будет оспаривать решение суда вплоть до обращения в Страсбургский суд. Так что еще неизвестно чем кончится история с Лимоновым-политиком. Но можно быть уверенным почти на 100 %, что очередной поединок с властью станет поводом для рождения новых книг писателя. Лимонов принадлежит к тому редкому типу художников, для которых любые препоны - пища для жаркого творчества.
Шутка ли, оказавшись недавно на два с половиной года сначала в Лефортово, а затем в Саратовской тюрьме и еще на полтора года в колонии, Лимонов сумел написать целых семь книг. Среди которых есть удивительные по силе тексты, например, «Книга воды».
Любой ветер раздувает паруса его творчества. И чем сильнее буря, тем выше и круче взлет поэта.
По сути, Лимонов - последний буревестник русской революции, той, которую когда-то воспел Горький. Помните? "Пусть сильнее грянет буря!"
Вслед за Горьким, который отказался от своей заурядной фамилии Пешков и выбрал звучный псевдоним - Горький, объявляя тем самым миру, что будет автором горьких истин, Лимонов тоже отказался от имени Савенко, и выбрал еще более горькое слово - лимон, объявляя тем самым, что от его истин у мира будет сводить скулы, как от лимона.
Но тут есть и намек на лимонку. Так в России прозвали круглую ручную гранату, излюбленное орудие террористов.
Впрочем, на деле Лимонов сделал своим орудием общественный эпатаж, который носит скорее эстетический поэтический вызов, чем политический. Им движет страсть. Его экстремизм привит к исключительно нежной виноградной лозе, которая оплела нервным ручьем страсти целый сад поэзии.
Лимонов умел и умеет безумно влюбляться в женщин.
В своем чувстве он доходит до беспощадного саморазрушения, жестокости и экзальтированной чувственности, чуть ли не сумасшествия.
Из любви к некой Леночке Щаповой родился его побег в Америку, скитания в Нью-Йорке, а затем изумительная исповедь «Это я, Эдичка» - до сих пор лучший его прозаический шедевр.
Она сделала имя неизвестного невротика известным в России и в Европе.
Пытаясь завоевать Леночку, которая гуляла с белым пуделем на поводке, Лимонов вскрыл вены, чтобы измазать пуделя кровью.
А до шикарной красотки Лены Щаповой он был влюблен до изнеможения в молодую харьковчанку Анну Рубинштейн, которая была старше его, некрасива и страдала психическими проблемами (она умрет потом в психушке). Она стала его первой женой. Вместе с ней Лимонов прошел школу безумия, занимаясь пошивом пляжных сумок и обучаясь приемам скорой помощи во время припадков любимой женщины.
Шесть лет он выхаживал больную с терпением любящей матери. Мало кто способен на такой подвиг.
Недавно, пока Лимонов сидел в тюрьме, в Москве скоропостижно скончалась еще одна из его жен и любовниц, парижская певица и писательница-эмигрантка Наталья Медведева. Страсть к этой роковой диве с хриплым прокуренным голосом была, может быть самой невыигрышной для Лимонова. Она никогда не хранила верности мужу, и ему, безумному ревнивцу, пришлось выпить полную чашу унижений, вытаскивая из постели Натальи каких-то пьяных юнцов.
Обо всем этом Лимонов с той же невероятной искренностью рассказал в своем романе «Анатомия героя».
Практически из каждой любовной страсти Лимонова рождается книга. Из счастливой влюбленности в Щапову появились на свет поэмы «Русское» и «Золотой век», из разрыва с ней же – «Это я, Эдичка», из кровавой любви-драки с Медведевой - «Анатомия героя», а последние тюремные книги брошены Лимоновым в топку новой страсти к панку-ангелу Настеньке, члену национал-большевисткой партии.
Она пришла за партийным билетом и свела с ума старого вождя. В год той встречи – 1998 году – ей было всего 16 лет.
Одним словом, если сделать поправку на тот факт, что Эдуард Лимонов - в первую очередь лирический исповедальный поэт из того же ряда, что и дуэлянт Лермонтов, ранний Маяковский или французский изгой Франсуа Вийон, то и к его партии НБП можно отнестись как к желтой кофте молодого футуриста Маяковского, которой тот с яростью пугал обывателей.
То есть для самого Лимонова смысл не в партии, а в жесте. Другое дело, что рядовые члены НБП могут думать совсем иначе.
Завершая свою «Анатомию героя», Лимонов пишет нечто вроде политического завещания и одновременно инструкции для товарищей по партии о том, как следует его похоронить.
Для этого нужен берег реки и костер из стволов дуба, спирт в качестве топлива для огня, помост, на котором будет покоиться тело, автоматный салют (если это не будет помехой для боевых действий, уточняет Лимонов). Наконец, в последний миг его наследник по партии должен будет расколоть ударом камня череп вождя, чтобы дух покойного свободно вылетел в небо.
Что ж, это впечатляет.
Лимонов, однако, опоздал родиться.
По сути, он из числа той плеяды «эстетических чудовищ», которые пришли к власти в начале прошлого века в Италии, Германии и России. Вспомним, культ крови и поэзии Верхарна у Бухарина, или стихи о розе молодого Сталина (которые вошли в антологию грузинской поэзии задолго то того, как он стал вождем), или истерики Троцкого против мещанства, или выходки отца итальянского фашизма Габриэля Д Аннунцио, который мог упасть на балу на пол и кричать: я хочу есть, я хочу есть, я хочу есть! Наконец, Гитлер, который сам рисовал эскизы для формы штурмовиков и облик знамен и штандартов.
Сегодня время волевых жестов прошло. В ходу - ценности не умеющих летать пингвинов, которых проклинал еще Горький.
Судьба же Лимонова - полет одинокой птицы, которая пытается догнать бурю, ушедшую за горизонт истории.
Он - последняя туча этой рассеянной бури…
