МОСКВА. (Политический обозреватель РИА "Новости" Анатолий Королев).
Недавний юбилей победы СССР над нацизмом в Германии серьезно обострил отношения между музейщиками двух стран. Потому что именно к этому юбилею был составлен список произведений искусства, утерянных Германией. Как заявляет немецкая сторона, в России хранится не менее 250 тыс. работ, попадающих под понятие перемещенных ценностей. Конечно, и раньше проводились специальные международные конференции, которые становились фактически судом над Россией, например, конференция «Военная добыча. Вторая мировая война и ее последствия». ( Январь, 1995. Нью-Йорк ) Это, видимо, на сегодняшний день самая скандальная из таких конференций, где практически все обсуждение свелось к тезису, что «русская психология полностью противоречит этике европейских и американских музеев».
Между тем, к сожалению, все как раз наоборот. Практически все крупные музеи мира опутаны сетями постоянных претензий. Ежегодно суды переполнены исками от тех лиц, которые оспаривают права на произведения искусств. Директор одного из американских музеев целых шесть лет не мог покинуть территорию США, потому что Франция требовала через Интерпол его ареста за покупку картины, вывезенной из Франции контрабандой. А вернув Баварскому государственному музею украденные американским солдатом в конце войны геммы, нью-йоркский "Метрополитен" поставил условие, что никогда имя музея не будет связано с возвращением этих произведений искусства. То есть возвращать – такая же опасная для музея акция, как и принимать.
К сожалению, возвращаясь к разговору о национальной психологии, русские музейщики ведут себя с меньшей предусмотрительностью.
Освободившись от партийного ига, мы с наивностью счастья отказались от прежней практики секретности. Мы стали издавать журнал «Трофеи», где показали массу предметов искусства, попавших в страну после войны. Мы допустили к архивам всех желающих. Так, например, поляки опубликовали целый том о советских вывозах культурных ценностей. Эта книга стала возможной именно в результате открытой политики России, когда поляки получили доступ к рассекреченным архивам.
Мы думали, что наше благородство оценят. И мы жестоко просчитались.
К сожалению, во многом мы, русские, виноваты сами в этой ситуации. И виной этому – та самая психология. Так, диктаторский жест Хрущева, когда в 1955 году, были возвращены в ГДР шедевры Дрезденской галереи, стал по большому счету личным актом вождя, волевым деспотическим решением партийного лидера, жестом, который никак не обсуждался ни народом, ни обществом, ни специалистами.
Когда начинаешь разбираться в истории тех лет, то выясняется, что Хрущев меньше всего хотел соблюсти законность или какие-то существовавшие тогда нормы. Нет, вернув картины восточным немцам, он только лишь хотел насолить западным немцам. Благородство стало всего лишь тенью политической акции. Но говорить, что благородства не было вовсе - значит забыть о высоком эмоциональном накале той давней истории.
Шедевры Дрездена были торжественно показаны в 1955 году Москве в ГМИИ имени Пушкина, и толпы потрясенных людей, которые пришли увидеть - и одновременно проститься - с «Сикстинской мадонной» Рафаэля, «Венерой» Джорджоне и «Динарием кесаря» Тициана, придали этой акции святость народной воли.
Мы вернули в Дрезден 1240 произведений искусства.
А всего в ГДР было отправлено 1млн. 850 тыс. предметов искусства, плюс 71 тыс. книжных фондов и 3 млн. архивных дел.
И вот сейчас, спустя годы, даже решение по шедеврам из Дрездена чуть ли не ставят России в вину.
Иначе как объяснить точку зрения немецкой стороны, которую, например, однажды высказал генеральный директор Дрезденской государственной коллекции искусств В. Шмидт, который утверждал, что шедевры аккуратно хранились в шахтах под Дрезденом, и якобы не нуждались даже в реставрации.
Вспомним истинную историю обнаружения дрезденских сокровищ.
Прологом стала кошмарная бомбардировка Дрездена, которую предприняли англичане. В ночь с 13 на 14 февраля был совершен налет, в котором приняли участие 1400 бомбардировщиков. На город было сброшено 3749 тонн бомб, из них 75 % зажигательных. За первой волной, через три часа, последовала второй удар авиации, а восемь часов спустя третий налет.
Дрезден перестал существовать. Погибло 135 тысяч человек.
Пострадал и музей Цвингер (где хранилась коллекция). 197 картин погибли в огне. Остальные шедевры были спрятаны в разных местах, в частности в штольнях каменоломен, куда был загнан вагон с картинами.
Шмидт уверял, что штольни были идеальным местом для картин.
Абсурд!
Мемуары советского офицера Льва Рабиновича, который нашел тайник, и воспоминания маршала Конева говорят обратное.
Да, в штольне за двумя дверьми горел свет и стояли специальные установки для подержания температуры.
«Но, - пишет Конев, - наверное, те, кто прятали здесь картины, предполагали, что в этой каменной выемке будет сухо. Но, увы, местами здесь сочились по трещинам грунтовые воды, температура воздуха претерпевала большие колебания, и регулирующие установки уже не работали. Картины были размещены беспорядочно. Некоторые обернуты пергаментной бумагой, другие упакованы в ящики, иные же просто-напросто прислонены к стенам».
Когда картины были вывезены в Москву, на реставрацию шедевров ушло в общей сложности 10 лет. С 1945 по 1955 год, то есть до момента их отправки домой.
Все это время они в полном секрете хранились в запасниках московского музея ГМИИ им. Пушкина.
А сейчас мы видим, что с тех пор само имя этого музея обрело в Германии (сначала только в западной ее части) негативный оттенок. Может быть, у нас действительно велика разница национальных психологий?
Ситуацию с перемещенными ценностями осложнила недавняя сенсация.
В канун юбилейных торжеств по поводу 60-летия победы стран коалиции над нацизмом в ГМИИ им. Пушкина открылась выставка «Археология войны. Возвращение из небытия», где была представлена коллекция античного искусства, которая прежде никогда не показывалась.
Устроители не скрывали, а, наоборот, подчеркнули тот факт, что это бывшее прославленное собрание античных предметов из берлинских музеев.
Выставка вызвала шок в культурных немецких кругах.
Считалось, что коллекция, которую берлинский курфюст Фридрих III Бранденбургский в 1698 приобрел у главного антиквария Рима при папе Клименте Х, Джованни Беллори, погибла в дни русского штурма Берлина в мае 1945 года. И вдруг перед глазами изумленной публики предстали сразу 350 экспонатов, среди которых три великих шедевра: бронзовая статуэтка Зевса из Додоны с гранатом в руке и две вазы с изображением схватки Геракла с богом морей Посейдоном и сценки с Гермесом, который пляшет в окружении козлоногих сатиров.
И, вообразите, представители Фонда культурного прусского наследия выразили сожаление, что Пушкинский музей осуществил проект «без уведомления и участия музеев в Берлине», что на все просьбы открыть доступ немецких экспертов к запасникам, где хранятся трофеи искусства, российская сторона отвечает отказом.
В центре этого решения показать выставку трофеев стоит личность директора ГМИИ Ирины Антоновой. Вот уже больше сорока лет она железной рукой правит крупнейшим музеем страны, и как человек открытых поступков занимает жесткую позицию.
Например, она может публично признать такой факт, что ее музей покупал от частных лиц произведения, которые были, скорее всего, когда-то просто похищены советскими солдатами в Германии.
В этой ситуации музей, отвечала Антонова, гораздо больше беспокоила судьба шедевра, который находился в ужасном состоянии и неминуемо бы погиб, а не иные моральные нюансы.
Мужество и честность такого ответа нельзя не признать.
Как и правоту Антоновой.
Античная коллекция, впрочем, особый случай, и музей осознанно пошел на устройство выставки, чтобы, наконец, между Германией и Россией не осталось никаких тайн, никаких секретов в подвалах.
Не заметить благородного посыла этой выставки можно только сознательно.
Россия демонстрирует Европе, что в общем европейском доме всякие недомолвки, секреты и прочая ложь - это анахронизмы.
Но теперь – главное. Те, кто посетил выставку, видел, что все выставленные предметы склеены из сотен мелких кусочков. Перед нами адская работа по реставрации мелкой пластики.
Так вот, то, что осталось от берлинской коллекции в мае 1945 года, представляло из себя груду осколков. Бронза, керамика, кость, терракота - все было в грязи, изуродовано, разбито, забрызгано смолой, измазано копотью. Каждый из десятков тысяч фрагментов!
Одно важное уточнение: сначала, долгое время, никто не знал, что это за осколки!
Можно было пройти сапогами по этим руинам, но мы не сделали это. Наоборот, вся страшная груда была расфасована по пакетам, и уложена в 18 дощатых ящиков, которые были доставлены в Россию и отданы на хранение до лучших времен, в так называемый «особый фонд», который хранился в музейном хранилище в подмосковном Загорске.
Новая демократическая Россия гораздо раньше поставила точку в порочной практике госсекретов в области муз - в 1996 году уникальная коллекция золотых предметов из Трои была выставлена на публичное обозрение, а в этот раз пушкинский музей явил миру коллекцию Фридриха и Беллори. Но это был совершенно особый случай.
На то чтобы экспозиция состоялась, ушло два года каторжного труда. Каждый фрагмент был изучен, описан, промыт от грязи - особенно тяжело далось восстановление вещиц из кости, - и с помощью современной техники сначала собран на экране дисплея, а уже затем склеен вручную. Определить, что реставраторы имеют дело с коллекцией античных предметов берлинских музеев, удалось только тогда, когда первые вещицы были собраны в одно целое. До того это было бы невозможно.
Неужели было бы лучше, если бы все лежало в руинах?
Эмоции немецких музейщиков - по сути, тоска по железному занавесу, когда вся Россия была одной сплошной тайной.
Антонова - одна из тех, кто сделала Россию открытой страной.
Иногда, возможно, она выглядит слишком открытой. И это не нравится музейщикам во многих странах.
«Все самое интересное мы уже вернули, - считает Антонова. - Вместе с Эрмитажем мы возвратили в Германию около 1, 5 миллионов экспонатов. Кстати, за этим процессом с беспокойством следят наши коллеги-музейщики во Франции и Англии. Там нас постоянно спрашивают, не собираемся ли мы еще что-то отдавать. Почему? Потому что боятся, что это может стать прецедентом, и начнется лавинообразный поток взаимных претензий. А зачем это нужно? Основные музейные ценности в течение минувшего века уже перераспределены, и коллекции сформированы».
Что хуже, порой у российской стороны создается впечатление, что за не вполне европейской политикой "вернуть все!" маячит дух реванша, а над русскими музеями витают тени Третьего рейха.
Вспомним хотя бы тот факт, что по приказанию фюрера немецкие музейщики времен войны составили секретный «Список произведений искусства и ценных объектов, которые ушли из Германии, начиная с 1500 года, и стали иностранной собственностью».
Третий Рейх планировал охватить «реституцией по фюреру» аж 400 лет европейской истории.
Но демократическая Германия решительно порвала с фашизмом, и в России это прекрасно понимают.
Одним словом, пора ставить точку в деле взаимных претензий. Иначе они не кончатся вообще никогда и зальют всю Европу, если не весь мир.
В последнее время Россия, наконец, начинает по этому вопросу переходить от состояния глухой обороны в наступление. Подготовлены тома Сводного каталога российских культурных ценностей, утраченных в период Второй мировой войны. Хотя исчерпывающего перечня нет до сих пор.
Что ж, осталось его хотя бы издать.
В этом списке потерь одной из главных значится уничтоженная немцами гениальная церковь Успения под Новгородом, на Болотовом поле.
Сегодня ее можно вычеркнуть из списка потерь. Благодаря совместным усилиям Германии и России храм восстановлен.
Неделю назад президент Путин вручил в Кремле государственные премии за 2004 год. Среди награжденных лиц есть и архитекторы-реставраторы той самой церкви, Виктор Красноречьев и Нинель Кузьмина.
Вот пример истинного решения проблем между нашими странами в столь деликатном деле, как проблемы реституции.
