Владимир Максименко, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН - РИА «Новости»
Символика недавней встречи министров иностранных дел России, Китая и Индии и появление в The Washington Post cтатьи Генри Киссинджера “Китай: сдерживание не сработает” – события, несомненно, связанные. Связаны они и обрисовавшейся на горизонте перспективой “заката Европы”.
Сергей Лавров, Ли Чжаосин и Натвар Сингх встретились на земле российского Дальнего Востока, в стратегически важной точке геополитического района Северо-Восточной Азии. Оттуда, из Владивостока, прозвучали слова, которые в той или иной степени отразили общее ощущение (пока только ощущение) участников “евразийского треугольника”: “Мы можем перестроить миропорядок” (Натвар Сингх).
После распада СССР, как евразийской сверхдержавы, все американские администрации исходили из установки, которую точнее других сформулировал в “Большой шахматной доске” (1997) З.Бжезинский: “Проблема того, сумеет ли Америка… не допустить появления в Евразии доминирующей и антагонистичной ей силы, определяет способность Америки осуществлять глобальное первенство”. И при Б. Клинтоне, и при Дж. Буше-младшем американская “геостратегия для Евразии” по сути дела сводилась к одному – к усилиям по “превентивной” дезинтеграции евразийского “большого пространства”. И все же проект американской “гегемонии нового типа” с опорой на доктрину евро-атлантизма не состоялся.
Выдвижение Вашингтоном концепции “превентивных” войн и начало ее реализации интервенциями в Афганистан и Ирак обернулись для Америки гонкой против часовой стрелки. Соединив мифической “осью зла” важнейшие стратегические точки Юга Евразии (междуречье Тигра и Евфрата, Иранское нагорье, Корейский полуостров), вашингтонские неоконсерваторы перерезали этим геополитическим вектором американской экспансии территорию двух крупнейших (ядерных) держав – Индии и Китая. Это была ошибка – столь же капитальная, сколь и выдвинутый неоконсервативным лобби лозунг “глобальной демократической революции”.
Доктринерская концепция “оси зла” в сочетании с экспортом “глобальной революции”, а также неуклюжими попытками дискриминации неядерных государств дали эффект, прямо противоположный тому, который был обещан гражданам США нынешней американской администрацией. КНДР в феврале 2005 года официально заявила, что располагает собственным ядерным оружием. Иран уверенно демонстрирует сплоченность основных общественно-политических сил страны вокруг национальной атомной программы (то, что главный противник Ирана в регионе, Израиль, имеет, по оценкам, 75-200 ядерных боеголовок – столько же, сколько Индия и Пакистан вместе взятые, - лишь укрепляет атомный национализм иранцев).
Сознание краха глобального проекта в его неоконсервативной (американско-израильской) версии, одних на Западе побуждает “кодировать” публику в стиле Дж.Сороса, который говорит, что “мировой порядок практически прекратил свое существование" (Der Standart, 20.06.2005). Другие, в их числе Г. Киссинджер, стремятся нащупать более конструктивную линию поведения в условиях новой эпохи “после евро-атлантизма”.
Можно ли поставить знак равенства между французским “нет” на референдуме 29 мая и “крахом Европы”, как это сделал Ж.Ширак, - на самом деле, неясно. Однако, вполне ясно, что неоконсервативный курс администрации Буша-младшего привел, в конце концов, к краху евро-атлантизма – геополитической конструкции, возводившейся англо-саксонскими элитами на протяжении более 60 лет, со дня появления на свет 18 августа 1941 года Атлантической хартии Ф.Д. Рузвельта и У. Черчилля.
В январе 2002 года в послании Президента США “О положении страны” промелькнула фраза, дающая ключ к поведению в последние годы вашингтонского неоконсервативного лобби: “Время не на нашей стороне”. Появившаяся одновременно с этим книга Чарльза Капчена (Charles A.Kupchan) “Конец американской эры” (2002) стала знаком того, что часть американского истэблишмента склонна поставить крест на утопии однополярного мира, выдвигая задачу срочно подготовить Америку к переходу в многополярную систему нескольких центров силы в рамках новой «большой стратегии», которой у Соединенных Штатов не было и нет с момента распада СССР.
Самое существенное из всего сказанного Г. Киссинджером в статье «Китай: сдерживание не сработает» выражено следующим тезисом: «Центр тяжести мировых дел сдвигается из Атлантики, где он помещался на протяжении последних трех столетий, на Тихий океан». Сто лет назад, на фоне событий русско-японской войны, этот тезис обсуждал русский географ А. И. Воейков в брошюре «Будет ли Тихий океан главным торговым путем земного шара?» (в 1890-1891 годах Воейков был научным руководителем путешествия по странам Востока наследника российского престола Николая Александровича).
Киссинджер, известный своим искусством «человека закулисных договоренностей», возвращается к старому вопросу заново. Фоном его тезиса о перемещении центра тяжести мировой политики на азиатско-тихоокеанский театр является единодушный вывод всех фракций американского истэблишмента о решающем влиянии сверхдержавного восхождения Китая на будущее состояние системы международных отношений.
За пределами этого общего и вполне банального вывода открываются острые противоречия. Доклад «Гонконг, Китай и мир», прочитанный 2 декабря 2004 года в Гонконге председателем комитета по международным отношениям палаты представителей американского конгресса Генри Хайдом (Hyde) на обеде, организованном Фондом “Наследие”, показывает, что соблазн превратить Гонконг в базу распространения на КНР очередной “революции, кодированной цветом”, у части американских политиков достаточно силен. Киссинджер энергично предупреждает о том, что этого делать не надо.
В подтексте статьи Киссинджера – тревожный, не ясный пока никому, вопрос: способна ли владивостокская встреча представителей евразийской “тройки” принести не символический, а материальный плод? В тайниках своей мысли архитектор “разрядки” 70-х годов, видимо, хорошо понимает, что именно ответ на этот вопрос (а вовсе не “отношения между Китаем и Соединенными Штатами”, как он пишет в статье) определит, увидят ли наши дети “новый мировой порядок, совместимый со всеобщими чаяниями мира и прогресса”.
