С 17 июля по 2 августа 1945 года во дворце Цецилиенхоф в Потсдаме, недалеко от Берлина, прошла конференция глав государств СССР, США и Великобритании. Это была последняя конференция, собравшая под одной крышей союзников по антигитлеровской коалиции. И хотя Потсдамская конференция приняла ряд важнейших документов, определивших дальнейшую судьбу послевоенного мира, многие ее решения остались только на бумаге, другие были искажены до неузнаваемости. Почему так произошло? Что помешало бывшим союзникам сохранить свои партнерские отношения и в мирное время? О тайных пружинах Второй мировой войны и послевоенной политики в беседе с военным обозревателем РИА «Новости» Виктором Литовкиным рассказывает доктор исторических наук Валентин ФАЛИН.
- Хочу начать нашу беседу, Валентин Михайлович, с очевидного вопроса. Многое о Потсдамской конференции обычному человеку известно. По крайней мере, тому, кто внимательно штудировал в школе историю, видел фильм «Освобождение», еще помнит, что на конференцию вместо Рузвельта прибыл Трумэн, а Черчилля после провала на парламентских выборах сменил новый глава правительства Великобритании Этли. Также не секрет, что в Потсдаме Трумэн «конфиденциально» известил Сталина о создании американцами «невиданно мощного оружия» - атомной бомбы, а тот и бровью не повел в ответ на это сообщение... А что в действительности было самым главным на самой конференции и вокруг нее для историков и для истории?
- У Потсдамской конференции много измерений. Нет однозначного ответа на вопрос, какое значение она имела на завершающем этапе Второй мировой войны, - ведь еще предстояло поставить на колени Японию. Как повлияли ее решения на развитие мирового сообщества вплоть до конца двадцатого столетия. На сей счет есть разные и противоречивые суждения.
В общем-то, как ни странно это звучит, немалым достижением явился сам факт встречи «большой тройки». Ибо противников Ялты было тогда в коридорах власти Соединенных Штатов и особенно Великобритании предостаточно, а вес приверженцев продолжения сотрудничества с Советским Союзом ради построения мира, свободного от насилия и угроз, шел на убыль.
Несбыточность расчетов отодвинуть СССР на роль статиста при определении политического лица Европы стала явной к весне 1945 года. Развитие вышло на нерасчетную орбиту. Разочарование от неспособности западных союзников «опередить Советы» в приближении к Берлину взбило за океаном и на Альбионе вал русофобской истерии. Общественное мнение будоражили призывами остановить «зарящихся на западную цивилизацию русских варваров». Не только в консервативной прессе и с церковных амвонов замелькали тезисы о несовместимости интересов Запада и Востока. Джозеф Грю, помощник госсекретаря США, писал в мае 1945 года в своей тетради: в итоге Второй мировой войны «диктатура и господство Германии и Японии перешли к Советскому Союзу, который в будущем станет представлять для нас (американцев) такую же опасность, какую являли собой державы оси». И для ясности присовокупил - война с СССР «неотвратима настолько, насколько вообще что-либо может быть неотвратимым в этом мире». Между тем, Грю слыл за друга покойного президента Рузвельта.
Обывателя пугали слухами и домыслами о «чистках и расправах», будто бы захлестнувших страны, которые попали под контроль Красной Армии. Ссылались на «очевидцев» ареста, к примеру, в Румынии до 2000 приверженцев диктатора Антонеску и прочих оппозиционеров.
Конечно, свержение пронацистских режимов в странах-сателитах Германии не было свободно от типичных для сталинской системы власти перегибов и безобразий. Однако ни один уважающий факты аналитик не обнаружит весомых различий между «чистками» в Восточной Европе и «чистками», скажем, во Франции по отношению к фашистским пособникам. Там трибуналы без раскачек приговорили к расстрелу 38 — 40 тысяч коллаборационистов и втрое больше изменников отправили на каторгу. Французская практика без особых эмоций «принималась к сведению».
- Известная логика – «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку».
- Да, это так. Эта логика ранжировала подходы США и Великобритании к Западной и Восточной Европе, ко всему, что происходило на войне и должно было статься по ее окончании. Сравним установку Вашингтона на проблему возмещения ущерба, причиненного Германией жертвам агрессии. Подзабылось, как после Первой мировой войны американцы обязали немцев заплатить репараций только Штатам на сумму 55 млрд.долларов, хотя на территорию США ни тогда, как, впрочем, и во Вторую мировую войну, не упало ни единой немецкой бомбы или снаряда. Теперь же, еще до капитуляции нацистской Германии, за океаном решили фактически списать агрессорам материальную ответственность за политику «после нас хоть потоп».
Сверх того, в марте 1945 года американский конгресс принял резолюцию, рекомендовавшую администрации воздерживаться от предоставления жертвам гитлеровской агрессии помощи в возрождении их экономики. Меньше всего такой помощи должно было достаться Советскому Союзу.
Этот акт конгресса должен был связать руки Рузвельту, он был еще жив, и министру финансов Моргентау, которые обещали Москве кредиты от 4,5 до 10 млрд. долларов. По прошествии полувека трудно докопаться, что стояло за размышлениями Рузвельта и Моргентау - реальные намерения или тестирование готовности СССР к политическим и прочим подвижкам. Но все-таки похоже, что весной 1945 года в межфракционной борьбе на американском Олимпе на кону были различные варианты видения Советского Союза, в том числе и партнерского толка.
- Какие требования США тогда предъявляли Советскому Союзу?
- В ходу было ныне модное понятие «либерализации». Нам предлагали отрешиться от госконтроля над внешней и внутренней торговлей, «подправить» социально-экономический строй, принять западные стандарты в области информации и прочее. Но главное - Советский Союз должен был убраться восвояси из стран Восточной и Центральной Европы, где, преследуя гитлеровцев, оказались наши войска.
- А что западные державы держали про запас, на случай, если экономические приманки или этот политический пресс не сработают?
- Достаточно многое. Война продолжалась. Разброс дат вероятной капитуляции Германии оставался куда как широким - кто-то утверждал, что рейх рассыплется в ближайшие дни и часы, а другие предрекали, что кровопролитие продлится и до конца года. Больше всего оптимистов восседало в Лондоне, и зиждился их радужный взор в будущее на многообещавших контактах с германской политической и военной верхушкой. С затаенным дыханием на Темзе поджидали роспуска Западного фронта и перехода соединений вермахта в резерв демократий. Готовя почву для смены вех, Черчилль отдал в марте 1945 года приказ: «Тщательно собирать германское оружие и боевую технику и складировать их, чтобы легко можно было снова раздать это вооружение германским частям, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось». Собственно это и был момент зачатия пресловутого плана «Немыслимое», по которому Вторая мировая война должна была с ходу, без промежуточных ступеней перерасти в Третью мировую с задачей нанесения «тотального поражения Советскому Союзу и его уничтожения как многонационального сообщества».
Приказ есть приказ. Трофейное оружие складируется. По согласованию с Эйзенхауэром, фельдмаршал Монтгомери интернирует немецких солдат и офицеров, размещая их по-дивизионно в земле Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании. Преемник Гитлера адмирал Дениц распоряжается прекратить военные действия на суше, море и в воздухе против США и Англии, но в полном объеме продолжать войну против СССР. Он же, Дениц, и шеф ставки верховного главнокомандования Кейтель уполномочивают генерала Йодля и генерал-адмирала Фридебурга подписать 7 мая 1945 года в Реймсе наскоро сработанный текст акта капитуляции, подменявший документ, который утверждала в Ялте «большая тройка». Насколько мне известно, ни в процессе контактов с Йодлем и Фридебургом, ни при проставлении подписей под реймсским актом команда Деница воевать с Советским Союзом до победного конца не дезавуировалось и, стало быть, при желании, сделку в Реймсе можно было выдать за капитуляцию не государства Германия, а только ее вооруженных сил.
Не случайно, что реймсский фарс разыгрывался на фоне уже фактически принятого Трумэном решения подводить черту под сотрудничеством с Советским Союзом. Вернемся к рассуждениям упомянутого помощника госсекретаря Грю. «Надо, - писал он, - чтобы американская политика по отношению к Советской России немедленно ожесточилась по всем линиям. Гораздо лучше и надежнее иметь столкновение прежде, чем Россия сможет провести восстановительные работы и развить свой огромный потенциал военной, экономической и территориальной мощи».
Сопоставьте даты. 19 мая возник меморандум Грю, а 22 мая британские начальники штабов докладывают Черчиллю сценарий операции «Немыслимое» - сценарий нанесения удара по Советскому Союзу силами США, Англии, британских доминионов, польского экспедиционного корпуса и 10 дивизий вермахта. Всего на проведение этой операции нацеливалось 112-113 дивизий, а датой ее начала называлось 1 июля 1945 года...
- Извините, но в современной западной печати я часто встречался с утверждением, что операция «Немыслимое» имела задачей «защиту Запада от вторжения советских орд, рвавшихся к Ла-Маншу».
- Голословно утверждать можно что угодно. Для этого и выталкивают в шею факты и дают волю фантазиям. Текст, доложенный штабистами Черчиллю, говорит сам за себя. Он известен историкам. В нем целью «Немыслимого» называлось - нанесение Советской России «решительного поражения с использованием всех наличных средств и сил». Не забудьте, на подходе было ядерное оружие. Черчилль об этом знал. «Тотальная война, - читаем мы далее в британском документе, - единственный способ заставить СССР подчиниться воле Лондона и Вашингтона». «Практически нет предела проникновению в глубь России, - цитируем план, - которое понадобится союзникам, чтобы сделать ее дальнейшее сопротивление невозможным». В первую очередь имелось в виду оккупировать районы, лишившись которых советские вооруженные силы утратят материальные возможности продолжать борьбу. Рассекреченное в 1998 году досье, касающееся операции «Немыслимое», свободно от пропагандистских химер типа прожектов покорения Москвой «беззащитной Европы» и прорыва к Атлантическому океану. Начальники штабов корпели над конкретными оперативными директивами.
Байки про «советские орды» суть ягоды с того же поля, на котором цвело русофобство чуть ли не со времен Владимира Мономаха. «Восточными ордами» стращали европейцев в эпоху Петра I, в годы борьбы с Наполеоном, в Крымскую войну. С особым рвением эти идеи обыгрывались после Октябрьской революции. И нет оппонентам дела до того, что наши концепции послевоенного устройства Европы делали ставку не на насаждение просоветских режимов в Польше, Чехословакии и в других странах, освобожденных Красной Армией от гитлеровской оккупации, а на замену «санитарного кордона», «кордона, - по выражению Черчилля, -неистово ненавидящих большевизм государств», который возводился вокруг России после Первой мировой войны, поясом добрососедских стран. Подчеркивая важность советско-польского союзного договора, Сталин рекомендовал Варшаве заключить аналогичные соглашения с Англией, Францией и Соединенными Штатами. Вот его слова: «Польский народ не должен идти за Советским Союзом, он должен идти против общего врага - немцев».
- Когда это было?
- Вскоре после Ялты, в апреле 1945 года. Возьмите подлинные документы той поры. Они сейчас доступны. По ним можно с математической точностью установить, что высшим приоритетом нашей политики в 1945-1947 годах являлся не экспорт социализма, а обеспечение национальной безопасности. Москва была открыта для диалога с западными державами, сама строго следовала четырехсторонним договоренностям. Американский генерал Клей, тот самый «крестный отец» берлинского воздушного моста, отмечал, что, пока США не вошли в клинч с СССР по германской проблеме, нельзя было упрекнуть советскую сторону в нарушении Потсдамских соглашений. Москва, докладывал Клей вашингтонскому начальству, «самым добросовестным образом осуществляла их (решения)» и, кроме того, демонстрировала «искреннее желание дружить с нами (американцами), а также определенное уважение к США». «Мы, - заключал Клей, - ни на минуту не верили в вероятность советской агрессии».
Увы, упрямые факты не позволяют выдать подобный аттестат действиям Соединенных Штатов, Англии и Франции. Если брать в расчет не их декларации, а судить по делам.
В Потсдаме, например, была принята программа трех «д»: демократизации, денацификации и демилитаризации Германии. Что из этого получилось, к примеру, в округе Хам (английская зона оккупации)? 74 процента судейских мантий надели бывшие нацисты. Надо ли удивляться, что ни один из приговоров гитлеровских «народных судов», отправивших тысячи немцев на виселицу и под топор за измену фашистскому режиму и дезертирство, за неподчинение приказу сражаться до последнего патрона, не был в западных зонах отменен? Структуры местного и земельного самоуправления были там пронизаны наследниками третьего рейха. Предлог - не удалось отыскать им квалифицированной замены... К этой теме мы вернемся чуть позже.
- Что знали об операции «Немыслимое» американцы? Имеются ли на этот счет какие-либо сведения?
- Пока этот вопрос до конца не прояснен. Известно, что после кончины Рузвельта британский премьер развил завидную энергию, дабы вовлечь американцев в планы отбрасывания «русских варваров» за Волгу, если не за Урал. И кто знает, может быть, лишь полшага отделяло Черчилля от заветной мечты - с третьего захода развить успех Крымской войны в бесповоротный разгром России.
23 апреля 1945 года на совещании в Белом доме Трумэн высказался за крутой разворот американской внешней политики. Смысл его речей сводился к следующему: Москва отыграла роль, отводившуюся ей «демократиями» в борьбе с нацистской Германией, и Соединенным Штатам сотрудничество с СССР больше ни к чему. Американцы одни, без содействия Советской Армии, в состоянии понудить Японию к капитуляции. Таким образом, Ялтинские договоренности утратили для Соединенных Штатов свою привлекательность и значение. Существенный момент: призывая к повороту в американской политике, Трумэн еще не был посвящен в тайны «манхэттенского проекта» - в работу по созданию атомного оружия.
Правда, американские военные приняли соображения президента в штыки. Если Советский Союз не включится, как он обещал в Тегеране и Ялте, в войну против Японии, конфликт на Тихом океане может затянуться на год-полтора, заявили начальники штабов. В случае неучастия Красной Армии в разгроме Японии американцам пришлось бы высаживаться на территорию метрополии, а потери США в живой силе, учитывая японский фанатизм и возможность передислокации для обороны собственно Японии войск из Китая и Кореи, составили бы более миллиона человек. Это – неприемлемо, считали они. Добавлю, что военные руководители США не отреклись от вывода о желательности соединений американо-советских усилий на финишном отрезке войны с Японией и после успешного испытания ядерного устройства на полигоне в Неваде.
Следовательно, не будет чрезмерным сгущением красок констатировать, что Потсдамской конференции могло бы и не быть, не удержи ведущие военные деятели США Трумэна от разрыва Ялтинских соглашений в апреле 1945 года. Принципиальное решение повременить с роспуском антигитлеровской коалиции до капитуляции Японии помешало также Черчиллю подвести мину под эту встречу в верхах. Если чего премьер и добился, то ее отсрочки на пару-другую недель, что, впрочем, тоже не осталось без негативных последствий. Но главное – конференция все же состоялась. Правда, она стала прощальным салютом нашему союзничеству в годы Второй мировой войны.
