Сергей Маркедонов, зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук – РИА «Новости»
Отношения Грузии и России – один из самых острых и проблемных аспектов всей мировой политики в Закавказье. Некогда «братская» республика стала для Москвы самым неудобным и несговорчивым партнером среди участников СНГ.
Российско-грузинские отношения носят парадоксальный характер. На одной чаше весов оказываются традиционные связи (прежде всего социокультурные) между Грузией и Россией. Более того, в течение двухсот лет Грузия входила в состав Российского государства. Ее политический класс был инкорпорирован в российскую элиту (от семьи Багратиони до Шеварднадзе). На другой чаше весов - груз взаимных претензий и противоречий перестроечного и постсоветского периода.
Апрельские события 1989 года в Тбилиси (разгон демонстрации солдатами) стали одним из катализаторов дезинтеграции Советского Союза. Обретение Грузией суверенитета сопровождалась ростом антирусских настроений. А для Москвы «эпохи Ельцина» Эдуард Шеварднадзе был прежде всего соратником «ненавистного Горбачева». Отсюда - взгляд на любые действия Шеварднадзе как на потенциально враждебные.
Казалось бы, приход к власти Михаила Саакашвили, свергнувшего "белого лиса", должен был существенно изменить отношения между нашими странами. Однако политика лидера "революции роз" по собиранию Грузии началась с поиска внешнего врага, виновного в государственной несостоятельности закавказской республики. При таком подходе ответственность постсоветской Грузии за межэтнические конфликты в Южной Осетии и Абхазии переносилась на Россию. Таким образом грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты превращались в российско-грузинский.
В элите Грузии и грузинском экспертном сообществе идея «бегства от империи» стала рассматриваться основополагающей предпосылкой либерализации страны, ее вхождения в сообщество «цивилизованных государств» и «западный мир». Соответственно, противоборство с Москвой «молодая грузинская демократия», по мысли идеологов грузинской независимости, могла выиграть лишь при помощи полнокровного сотрудничества с США, странами Европы и международными организациями (прежде всего НАТО). Оно же, предполагалось, принесет Грузии внутреннюю стабильность и успокоение.
Нынешний глава Грузии стал президентом на революционной волне, волне надежд на скорое "собирание земель", разрешение вопроса о беженцах из Абхазии и преодоление национального унижения. Но Саакашвили теперь должен отрабатывать щедро розданные политические кредиты.
В "борьбе за собирание Грузии" он действует как ситуативный политик. Если для этой цели годится Россия, то он готов стать пророссийским политиком. Но поскольку Россия сегодня не готова к одностороннему уходу из Абхазии и Южной Осетии (без полноценного урегулирования в этих горячих точках), выбор Саакашвили был сделан в пользу стратегического партнерства с США.
Однако может оказаться, что у США и России есть общие интересы в стабилизации положения Грузии. Формат российско-американских отношений в последние годы дает основания размышлять в подобном ключе, хотя очевидно, что ни у США, ни у Евросоюза, сегодня нет проработанных сценариев развертывания своего присутствия на Кавказе. Хотя бы до урегулирования внутригрузинских конфликтов.
Но независимо от этого, одним из главных гравитационных центров Кавказа останется Россия. И она объективно заинтересована в существовании единой, открытой и дружественной Грузии. Тбилиси заинтересован в сохранении единства и территориальной целостности, тогда как России выгодно иметь в качестве соседа государство, власть которого в состоянии предотвратить превращение части своей территории в полигон и базу отдыха террористов.
Большой Кавказ - единый социально-политический организм, несмотря на границы, произвольно проведенные по нему большевиками. Любой конфликт, начинающийся в Закавказье, имеет шанс получить продолжение на российском Северном Кавказе.
Можно критиковать Россию за поддержку абхазского сепаратизма, но пророссийские настроения подавляющего большинства абхазской общины и их нежелание видеть в роли миротворца никого, кроме российских военных – факт, который нельзя игнорировать. В результате в Абхазии прогрузинских политиков просто нет. Притом что абхазскую власть «в изгнании» возглавляют этнические грузины.
Конечно, признание Россией суверенитета Абхазии было бы ошибкой. Но и грузинской стороне стоит переосмыслить реальность: Грузия - не страна одних только этнических грузин, и попытка первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа действовать вопреки этой реальности – а вовсе не «имперские происки Москвы» - привели к расколу Грузии, который она не может преодолеть в одиночку.
Проживающие на грузинской территории этнические меньшинства заинтересованы в российском присутствии в Грузии и видят в российских миротворцах гарантию своей безопасности. И если вывод российских баз - предрешенный вопрос, то спешить с выводом российских миротворцев из Южной Осетии и Абхазии было бы делом преждевременным.
Сейчас самое главное - доказать и грузинской элите, и мировому сообществу, что отказ от российского миротворчества означает только одно - новый всплеск конфликтности. Это доказали прошлогодние события в Цхинвали. Вопрос: "Нужно ли это самой Грузии?"
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
