Политический обозреватель РИА «Новости» Владимир Симонов
Похоже, в Москве огорчены результатом референдума во Франции, сказавшего «"non" единой конституции Европейского Союза. Российское руководство принимает близко к сердцу неудачу Жака Ширака. Французский президент сделал слишком крупную и рискованную ставку на евроконституцию, и проигрыш ставит под вопрос будущее его правоцентристского кабинета. В случае отставки Ширака российский президент Владимир Путин потерял бы надежного союзника в Старой Европе, человека, чье понимание роли европейского континента в глобальном балансе сил близко к его собственному.
Мимо внимания Кремля не прошел один важный пассаж, который в том или ином виде присутствовал во всех выступлениях Ширака, посвященных объяснению политических выгод от принятия евроконституции. По мнению французского президента, Основной закон единой Европы необходим, чтобы, помимо прочего, усилить Евросоюз и таким образом защитить интересы континента от мощи США. Действительно, более интегрированная, приведенная конституцией к общему знаменателю Европа может оказаться более восприимчивой к идеям Франции, Германии, России и, с недавних пор, Испании. Смысл этой «новой Антанты» – уравновесить глобальный баланс сил, слишком перекосившийся в пользу Америки.
Не далее как в марте в Париже прошел саммит лидеров этих четырех стран, во многом посвященный анализу поведения США на мировой арене. Участники констатировали, что их критика иракской войны получила в последние месяцы полное подтверждение своей правоты. Несмотря на широко разрекламированный «успех» выборов в Ираке, США прочно завязли в этой стране, а вывод оттуда 150 тыс американских войск отодвинулся куда-то за горизонт.
Это заметное потускнение статуса «гипердержавы» - так некогда окрестил Америку французский министр иностранных дел Юбер Ведрин – похоже, меняет сегодня характер партнерства между Европой и США. Из Атлантического с большой буквы, безоговорочно универсального, оно превращается в выборочное, когда интересы сторон все чаще не совпадают. Так, у США не вызывают особенно радостных чувств планы создания системы европейской обороны вне НАТО, ратификация многими странами Европы, включая Россию, Киотского протокола, а также отпор, который получают в европейских столицах попытки Вашингтона умалить авторитет Международного уголовного суда.
В результате идея Парижа, Берлина и Москвы о создании конструктивного противовеса во многом самонадеянной, густо замешанной на военной мощи внешнеполитической линии США, идея, к которой привлекается сегодня и Мадрид, постепенно обрастает плотью. Принятие единой евроконституции могло бы способствовать популяризации этой идеи в масштабах всего европейского супергосударства, которое по определению тяготело бы к более самостоятельной, менее подверженной атлантическим влияниям роли в мировой политике.
Не стоит путать этот противовес с антиамериканизмом. Как всякая демократия лучше функционирует в условиях здоровой оппозиции, так и Соединенные Штаты наверняка смогут извлечь немало пользы для гармонизации своей внешней политики из альтернативного мирового центра силы, если он действительно обретет более четкие очертания.
Думаю, что конституция могла бы также ограничить порывы иных новобранцев ЕС подобострастно обслуживать американские интересы.
Так Польша, которая уже успела прослыть «троянским конем» США в Европе, еще подумала бы, прежде чем закупить на 3,5 млрд долларов 48 американских истребителей «F-16». Если Варшава обращается за военной помощью по ту сторону Атлантики, та зачем она ищет экономической помощи по эту, стараясь вытащить побольше из общеевропейской кассы? При действующей евроконституции этот вопрос мог бы приобрести силу обвинения, на которое Польше пришлось бы отвечать.
Вспомним также: Польша и новички ЕС из стран Балтии допустили в последние месяцы немало русофобских выходок. У этих, казалось бы, разрозненных действий есть общий знаменатель, который можно назвать синдромом «младшего брата». Вырвавшись из-под удушающей опеки «старшего брата» СССР, эти государства до сих пор не сумели отрешиться от комплекса исторических обид, характерного для тех, ненавистных для них времен. Новичками единой Европы движет желание отыграться на России за несправедливости, которые им пришлось пережить в советские времена.
Между тем Старая Европа исходит из того, что антироссийская альтернатива, предлагаемая посткоммунистическими радикалами, невыгодна самому Евросоюзу. Без сильной, влиятельной России под боком он останется уязвимым островом в океане международной нестабильности. Именно к новому качеству единения России с Европой 25-ти призваны привести соглашения о «четырех общих пространствах» - экономики, внешней и внутренней безопасности, науки и культуры - подписание которых состоялось 10 мая в Москве.
Таким образом Старая Европа и новобранцы ЕС резко расходятся в понимании значения и роли России на европейском континенте. Это противоречие меньше вредит России, чем самим новобранцам. Они не могут найти себе места в общеевропейской политике и пытаются укрепить свои позиции с помощью США.
Конституционный договор единой Европы, будь он ратифицирован всеми 25 странами Евросоюза, мог бы усилить позиции тех здравомыслящих европейских сил, который выступают за равноправное партнерство с Россией.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
