То, что в наших проблемах виновны, прежде всего, мы сами, - аксиома. Как, впрочем, и тот факт, что за рубежом всегда хватало русофобов, желавших нам самых разнообразных бед: от падения в преисподнюю до голодомора. При этом на самом деле им было абсолютно не важно, кто в этот момент в России у власти: Николай I (Палкин), Александр II (Освободитель), «душка» Керенский, Ленин или Путин. Были, естественно, у России за рубежом всегда и друзья, которые и в голодомор помогали, и вообще близко к сердцу принимали наши проблемы. Но сегодня разговор не о них, а о русофобах.
Не случайно наш отечественный казнокрад, террорист или революционер так легко получал на Западе убежище, как «политический» – та или иная юридическая уловка находились всегда. А просьбы России о выдаче беглецов никогда не удовлетворялись. Так что Березовский с Закаевым могут спать спокойно.
Показательно и то, что ни одна беда, обрушивавшаяся на Россию, никогда не вела западных политиков к серьезному анализу своей личной причастности к российским несчастьям. Наоборот, с ощущением почти божественным правоты Запад постоянно требовал от русских покаяния, то в том, то в другом «грехе». Так что, как видим, ничего нового сегодня не происходит. Годы советской власти – всего лишь капля в нашей истории. Наивные иллюзии горбачевского и ельцинского периода кончились: Россия и Запад, немного проехав по бездорожью, снова благополучно бухнулись в старую колею. А раз так, самое время вспомнить кое-что из прошлого. Тем более, как выясняется, прошлое постоянно догоняет настоящее.
Скажем, идея строить светлое будущее, опираясь на «человека с ружьем» возникла задолго до рождения Ульянова (Ленина) и вовсе не в России. Большевистский лозунг времен первой мировой войны «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую» на самом деле является лишь слегка перелицованным манифестом лондонской «общины» русских эмигрантов: «Превратим Крымскую войну в войну революционную». Большевистские листовки 1914 - 1917 годов чуть ли не текстуально дублируют листовки 1854 – 1856 годов. Анархист Бакунин все-таки не зря перевел, а демократ Герцен опубликовал коммунистический манифест. Энгельс явно погорячился, назвав эту акцию русских эмигрантов «литературным курьезом».
Политэмигранты из «Вольной русской общины в Лондоне» в том же самом ключе, как это позже делали и большевики, начали обрабатывать солдат действующей русской армии и русских пленных. О том, что и как нужно делать в сложившейся ситуации, говорилось подробно и обстоятельно. В брошюре, изданной во Франции, нашим пленным доказывали преимущества революции, естественно, на местном примере: «А вольным народом они (французы) стали не медленными, постепенными совершенствованиями, а разом, вдруг: захотели быть вольными и – сделались вольными... С этой поры вольно всякому во Франции называться бароном, маркизом, хоть дюком; а у дворянства и у духовенства отобрали огромные имения и продали их на пользу государственной казны. Мещане и крестьяне купили земли и стали сами помещиками, а потому и солдат, которые все помещичьи дети, не бьют палками, офицеры им говорят «Вы»; кормят их белым хлебом и говядиной, а пить им дают виноградное вино да кофе».
Итак, по мнению русских эмигрантов, достаточно было лишь «разом, вдруг» отобрать и поделить имения. Баронский титул, вино, кофе и горячие французские булочки каждому из революционеров «Вольная русская община в Лондоне» гарантировала.
А мы все никак не решаемся копнуть нашу историю глубже большевизма и повнимательнее присмотреться к тому, кто же это нам постоянно помогает «совершенствоваться», комфортно сидя в Лондоне?
Или еще пара страниц из прошлого. Специально для наших нынешних партнеров по антитеррористической коалиции. В разгар террора в России, подрывавшего либеральные преобразования Александра II, российская власть, пытаясь действовать в правовом поле, с 1867 по 1877 год заключила с различными европейскими странами девять конвенций, предусматривавших взаимодействие в обезвреживании преступников. Однако до момента убийства великого реформатора Петербургу выдали лишь одного – Сергея Нечаева, да и то только потому, что тот был обвинен в уголовном преступлении: Нечаев казнил своего коллегу, заподозренного в предательстве.
Постепенно именно Запад превратился в тыловую базу русских террористов. Здесь укрывались преступники после совершения преступления, здесь они готовились к новым террористическим актам, здесь получали надежные паспорта, здесь нередко даже готовили динамит для своих бомб. Сказать, что именно там вызревали все русские революции, будет перебор, сказать, что Запад не имел к этому отношения – очевидный недобор.
Из террористов дорогу на Запад начал торить некто Лев Гартман. Этот народоволец делал подкоп под полотном железной дороги, чтобы взорвать императорский поезд. Покушение состоялось, правда, по ошибке революционеры взорвали состав с прислугой и охраной. Арестовала Гартмана, ударившегося в бега, уже французская полиция, однако, «Народная воля» тут же обратилась за помощью к общественному мнению Франции. Поставив вопрос следующим образом: может ли их товарищ быть выдан «на произвол и мщение азиатско-деспотическому правительству, невежественному, узурпаторскому и кровожадному?» На защиту Гартмана (взорвавшего целый поезд с «деспотической, узурпаторской и кровожадной» прислугой) поднялась, как написал один советский историк, «вся передовая Франция». Сам Виктор Гюго в категорической форме заявил правительству: «Вы не выдадите этого человека!».
Париж не только не выдал убийцу, но и отпустил его в Лондон, где тот нашел полное понимание со стороны английских властей, а также Карла Маркса, крепко подружившегося с террористом. Русский демократ Герцен, считавший, что революционное насилие не может привести к социальной справедливости и государственной стабильности, Марксу очень не нравился. Зато крупный специалист по «рельсовой войне» Гартман понравился основоположнику научного коммунизма до чрезвычайности. Осенью 1880 года исполнительный комитет «Народной воли» поручил Гартману организовать в Европе и Америке агитационную кампанию. В одном из писем террорист утверждает, что именно «Маркс подал инициативу» отправить его в Америку «на предмет агитации».
Кстати, бомба, брошенная в реформатора, убила не только Александра II, но и мальчишку подмастерье, случайно проходившего по улице, но радости Маркса и Энгельса – «вождей мирового пролетариата», как, впрочем, и всего западного социалистического движения, это ничуть не омрачило. Орган немецких социалистов газета «Der Sozialdemokrat» с пафосом вспоминала слова Шиллера из «Вильгельма Телля»: «Смотри, дитя, как умирает изверг!»
И, наконец, отрывок из воспоминаний Бориса Савинкова – так сказать, рядовые будни русского террора: «Каляев и Моисеенко уехали в Брюссель, я же остался в Париже, ожидая паспорта и динамита. Паспорта я и Швейцер получили английские, я – на имя Джемса Галлея, Швейцер – на имя Артура Мак-Куллона. Впоследствии, в Лондоне состоялся суд над Мак-Куллоном и посредником по обвинению их в незаконной передаче паспорта русским революционерам. Оба были приговорены к штрафу, а штраф был внесен боевой организацией. В начале ноября динамит был уже готов, и мы под платьем перевезли его через границу».
Позже именно этот динамит и оторвал голову одному из Великих Князей – родственнику английской королевской семьи.
Интересно будет прочитать мемуары нынешнего лондонца - Ахмеда Закаева.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
