Вчера, 25 апреля Владимир Путин обратился с ежегодным посланием Федеральному собранию и гражданам. Это было его шестое обращение и второе подряд, посвященное демократическим ценностям. Оно изобиловало призывами к полнокровному общеевропейскому демократическому развитию. Загвоздка в другом: в практическую жизненную плоскость эти документы переводятся, обретая совершенно иные контуры и принципы. И чем больше свободы в словах и призывах президента, тем меньше ее в российском политическом воздухе. В прошлом году Путин впервые сказал о свободном обществе свободных людей... Но российская элита превратила его призывы в настойку из лицемерия и наигранного пафоса патриотизма.
Собственно, уже около месяца назад было понятно, что а) послание будет либеральным, б) специально не детализированным, в) сконцентрированном прежде всего на политике, потому что про экономические цели и задачи все уже сказано. По сути, вчера президент огласил хорошее либеральное эссе. Он, правда, несколько скорректировал исторические выводы, в частности, заметив, что «крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века», хотя современные социальные науки склоняются скорее к версии, что это было крупнейшей неожиданностью века или достижением века, но не катастрофой. Вторым смелым суждением можно назвать призыв к продолжению «цивилизаторской миссии российской нации на евразийском континенте», хотя многие десятилетия инструментарий этой миссии вызывал нарекания, в том числе и у величайших российских философов.
Впрочем, это детали. Суть – «развитие России как свободного, демократического государства». Однако дальше сам Путин признал, что практический смысл ценностей свободы и демократии раскрывается в России достаточно редко. В послании он попытался этот смысл раскрыть, а также широкими мазками набросать то, что, по его мнению, необходимо делать, чтобы слова реализовались на практике.
Несколько его заявлений можно признать почти революционными. Не столько потому, что они содержали в себе грандиозные истины, сколько потому, что их произнес президент Путин. К таковым можно отнести, например, его мнение о российском чиновничестве, которое «еще в значительной степени представляет собой замкнутую и подчас просто надменную касту, понимающую государственную службу как разновидность бизнеса». Определенное новшество можно усмотреть в пассаже о двух новых разновидностях бюрократии - партийной и корпоративной.
Примечательно предостережение Путина о методах – «если сейчас... государство поддастся соблазну простых решений, то верх возьмет бюрократическая реакция» и «вместо прорыва» мы получим «стагнацию», а затем и деградацию. Пожалуй, впервые Путин столь явно сказал о наметившейся пропасти между государством (в лице различных бюрократий) и простыми гражданами, а также о начавшихся «лингвистических» трудностях – «нежелании госаппарата слышать запросы людей». «Современный российский чиновник обязан учиться разговаривать с обществом не на командном жаргоне, а на современном языке сотрудничества, языке общественной заинтересованности, диалога и реальной демократии», - заявил Путин.
Наконец, к примечательным местам послания можно отнести заявление об открытости страны («свободное и справедливое общество не имеет внутренних границ, ограничений на передвижение, а оно само открыто для остального мира»), хотя оно и не простиралось до темы визовых барьеров с миром; широкое использование философских цитат о невмешательстве государства в жизнь граждан, а также крайне расплывчатый раздел о странах постсоветского пространства, с которыми мы «хотим соответствовать гуманистическим ценностям, широким возможностям личного и коллективного успеха, выстраданным стандартам цивилизации». Впрочем, расплывчатость последней темы объясняется скорее отсутствием четко выработанной стратегической линии в отношении соседей, особенно «постреволюционных», и международной чувствительностью темы. Москва – это явственно показали все последние международные визиты – не желает обострять отношения с миром накануне празднований 60-летия Победы и череды саммитов с мировыми лидерами в рамках торжеств. О том, что Москва придает огромное значение юбилею, свидетельствовало и послание – Путин в нем вернулся к теме Победы дважды.
Но уже 10-11 мая торжества пройдут, саммиты завершатся, некоторые вопросы не будут заданы, поскольку послание, как и было задумано, содержит ответы на них (прежде всего, конечно, о демократии в России), и наступит обычная жизнь. Та, в которой, собственно, и придется реализовывать все, о чем говорил президент. Та, которой все это и адресовано. И вот тут и начинаются основные трудности.
Реакция истеблишмента проявилась, едва Путин завершил выступление. Подавляющее большинство комментаторов с пафосом и уверенностью в собственной убедительности отметили долгосрочный, идеологический, всепобеждающий, традиционный и одновременно новаторский тон послания. Губернаторы, как водится из года в год, отметили «социальную направленность» документа, депутаты немедленно усмотрели в нем руководство к действию, сенаторы – долгосрочную стратегию. Даже Генеральная прокуратура пообещала использовать постулаты послания в своей дальнейшей работе.
Проблема в том – и Путин сам вынужден был сказать об этом, - что нынешнее послание содержит множество пассажей из прошлогоднего, да и ранних годов тоже. Не то чтобы это плохо, нет, это как раз подтверждает преемственность курса. Но настораживает тот факт, что каждый год президент вынужден повторять одно и то же. Президент не говорит, что мы добились, скажем, успехов в утверждении независимого правосудия или сделали первые шаги в плане неприкосновенности частной собственности, и теперь необходимо идти дальше. Или о том, что на ниве работы фискальных органов и правоохранительной системы достигнуты первые видимые обществу результаты. Нет, из года в год президент вынужден вновь и вновь возвращаться к одним и тем же констатациям в экономике, а в последние два послания – еще и к ценностям свободы и демократии. И именно это создает ощущение бесконечного движения по замкнутому кругу.
Вроде сказаны все (или почти все) правильные слова; за ними отчетливо, как и в прошлом году угадываются авторы – примерно понятно, кто писал про партийность губернаторов, а кто – про налоговый план, кто про гражданский оборот, а кто - про синхронизацию на просторах СНГ... Заметна вера президента в те ценности, о которых он говорит. Но за словами не наступает действий, транформирующих эти слова в обыденную реальность, такую, о которой уже не нужно говорить в посланиях, торопясь, чтобы это прозвучало накануне важных саммитов.
Скорее наоборот, следующие за либеральными выступлениями действия элиты подчас будто направлены на то, чтобы «свободное общество свободных людей» в России никогда не наступило. Недаром даже в самом послании содержалась весьма странная фраза: «Выстраданные и завоеванные европейской культурой идеалы свободы, прав человека, справедливости и демократии в течение многих веков являлись для нашего общества определяющим ценностным ориентиром». То есть это пока ориентир, не норма жизни, не непреложный факт, не естественное российское состояние, а некая мечта, четвертый сон Веры Павловны...
«В наши планы не входит передача страны в распоряжение неэффективной коррумпированной бюрократии», - заявил Путин. Однако страна уже во многом находится в ее распоряжении. Потому что страну, веками не имевшей традиции свободного существования на основе норм демократии, частной собственности и взаимной ответственности, туда отправили, возродив в ней едва угасшее чувство государственного патернализма, несколько лет говоря о сильном государстве, которое все обеспечит и гарантирует. Стране ни разу не объяснили, как нужно жить и работать, чтобы стать тем самым свободным европейским государством, не показали, какие принципы незыблемы и святы, не говоря уже о демонстрации равных возможностей и равной ответственности.
В результате к настоящему моменту в России образовалось два пространства – виртуальное, где все заметные и незаметные политические фигуры говорят о народном благе, демократических ценностях и свободах, строят эффективную партийную, налоговую, судебную и прочие системы, присущие цивилизованному миру, и реальное. В нем те же самые фигуры занимаются накоплением, финансовым или политическим, отчуждением, лицемерием и словословием. И все это объясняется «гибкой жизненной позицией». Верит ли, интересно, кто-нибудь из заявивших о «двукрылости» «Единой России» в то, что они действительно создают долгосрочную базу для многопартийности в России? Понимает ли хоть один из депутатов, что по-настоящему стоит за понятием «свободного человека в демократической стране»? Много ли членов правительства, губернаторов и представителей правоохранительных органов готовы признать базовые принципы свободного общества – частную собственность, право на информацию или возможность собственной отставки? Готовы ли, наконец, сами авторы послания изменить инструментарий и перейти к сложным методам управления, как то провозглашает президент и как то давно констатировано современными политическими науками? Готова ли элита в целом следовать принципам этики, о которых сказал в понедельник российский президент?
Нет, все готовы говорить об этике, но не следовать ей. Поэтому президент вновь выглядел самым большим российским либералом, но он одинок по-прежнему в своем либерализме, и призывы его тонут в болоте существующих представлений российского истеблишмента о том, как и куда надо двигать страну. Или как и куда двигаться самим... И потому на будущий год Путину вновь придется вернуться к этим темам, а потом об этом будет говорить его преемник. До тех пор, пока российский истеблишмент сам не поверит в них и не начнет им следовать, подавая пример остальным гражданам, идя ради этого на определенные жертвы и неудобства. А пока - четвертый сон Веры Павловны продолжается...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
