Лариса Саенко
ПОСЕЛОК ЗЕЛЕНЫЙ (Киргизия), 31 мар - РИА "Новости". В девятнадцатой колонии усиленного режима, откуда киргизские оппозиционеры освободили одного из своих лидеров Феликса Кулова, сейчас мечтают создать его музей, заработать на этом деньги и сделать "евроремонт".
"Есть такая идея, если, конечно, Кулов даст согласие", - смущенно улыбается майор Тимур Маматов, начальник колонии, именуемой в народе "красной зоной" за то, что здесь в основном отбывают наказание бывшие милиционеры, прокуроры, судьи.
Кулов, экс-генерал-силовик, лишенный званий и регалий, был осужден на десять лет "за злоупотребление властью и нецелевое использование средств". Западные правозащинтники объявили его политзаключенным.
После освобождения сторонниками оппозиции в дни "розово-желтой революции" Кулов некоторое время курировал весь силовой блок нового правительства.
"Железный Феликс" Киргизии был самым высокопоставленным заключенным девятнадцатой колонии.
Добраться до этого исправительного учреждения из Бишкека несмотря на небольшое расстояние - около 40 километров - достаточно сложно. Весь путь проходит по проселочной, ухабистой дороге.
Впряженный в тележку ослик, обойдя сбоку железный шлагбаум, требовательно трижды прокричал перед глухими воротами колонии, и через несколько минут засовы заскрипели, двери приоткрылись на размер телеги.
"Зачем машину гонять туда-сюда, если у нас есть осел?", - объясняет Маматов.
Впрочем, как выяснилось позже, машины на колонию не полагается ни одной, и этот осел - единственный вид транспорта "элитной зоны".
Рассыпающийся забор за рядами "колючки", прячущий унылые бараки, скелет тюремного мини-заводика, разгромленного заключенными во время бунта еще во времена СССР, да голубятня, чтоб помочь скоротать время заключенным - так выглядит "красная зона", разместившаяся на окраине бывшего совхоза Джангиджир, что в переводе означает "новая земля".
На статус дома-музея претендует хибара, служившая все пять лет жилищем опального генерала. Палас на цементном полу, телевизор, холодильник - это личные вещи Кулова. Стол и нары - казенные. В прошлом хибара была избой-читальней, а затем мастерской. Кулов и сам попытался выточить сувенирный ножик, но у него не вышло, и он навсегда забросил мастерить, говорят надзиратели.
Кулов много читал, предпочитая политическую периодику. Беллетристикой советских времен, хранящейся на полках тюремной билиотеки, пренебрегал. Не тратил время на "мыльные оперы", включая телевизор только на время политических и новостных программ.
Плотно сбитый генерал в колонии был вегетарианцем. Основу его рациона составляли рис и зеленый чай. По шесть часов в день Кулов занимался физической подготовкой.
"Начинал разминку со скакалки, затем теннис, в конце - гантели и гири", - раскрывает начальник колонии секрет отличной физической формы политика.
Азартный Кулов все пять лет участвовал в соревнованиях, которые проходят в колонии по футболу и баскетболу и приурочены к самым разнообразным праздникам - таким, как Новый год, Навруз или День работника исправительной системы, то есть профессиональный праздник надзирателя. Он вручал победителям грамоты от своей партии и скромные наручные часы - руководству колонии это было не по карману.
"Команды у нас формируются так. Например, охрана - против бывших милиционеров, молодежь - против стариков. Игра идет на интерес - чай или сигареты. Кулов играл за "бывших" и однажды наша команда им проиграла в футбол", - рассказывает Маматов.
Тренажер, который смастерили на "зоне" по заказу Кулова - в будущем достойный музейный экспонат.
Начальник колонии не скрывает, что вздохнул с облегчением, когда экс-генерал покинул "зону". По его словам, Кулов то жаловался, то спорил "на повышенных тонах".
Тем не менее раз в неделю Кулов, как всегда чисто выбритый, приходил к начальнику колонии - поговорить.
"Мы говорили на разные темы. Например, что Россия идет правильным путем. Что Казахстан идет правильным путем. А мы - неправильным. Наверное, он хотел общения. С кем он тут мог разговаривать - ведь даже офицеры деградируют в этой глуши", - рассуждает майор.
У стен колонии мирно щиплют траву бараны, принадлежащие надзирателям, работающим по одну сторону колючки, а живущим по другую. Офицерский состав, получающий зарплату равную $20, после смены продолжает жизнь обычных крестьян в этом же самом поселке. Дети начальника колонии, живушего в доме барачного типа, добираются в школу за пять километров - туда на маршрутке, обратно пешком.
Музей Кулова - единственный шанс поправить разрушеную инфраструктуру колонии, считает ее начальник. Он уже мечтает, как сюда хлынет поток посетителей, которых будут пускать за деньги.
"Все средства мы пустили бы на ремонт бараков, сделали бы там ремонт типа "евро" - на потолок гипсокартон, на цементный пол - линолеум, а стены - побелкой под яйцо", - говорит офицер.
И все же, считает он, сначала Кулов несмотря на свои революционные заслуги должен досидеть - его срок заканчивается в октябре этого года.
Кстати, "железный Феликс" по-прежнему числится за колонией номер 19 и бюджет перечисляет на его содержание ежедневно 26 сомов - примерно полдоллара.
"Конечно, он вернется. Он и не хотел уходить, когда за ним приехали. Потом за десять минут собрался, пожал мне руку и пообещал, что вернется", - вспоминает начальник колонии.
Подумав, он добавляет: "Вернется. Хотя бы за вещами".
