"Российское исламское наследие" - парадоксы движения

Максим Шевченко - Руководитель центра стратегических исследований религии и политики современного мира
Завтра в московской гостинице «Россия» открывается съезд общественного движения «Российское исламское наследие»., на который съедутся делегаты из более чем пятидесяти регионов страны.
И все это можно было считать вполне обычным и ординарным событием - мало ли мы видели подобных попыток мусульман или православных показать свою политическую потенцию обществу и государству – если бы не два необычных и в чем-то даже сенсационных  обстоятельства.
Обстоятельство первое: в число учредителей «Российского исламского наследия» (РИН) входят деятели из разных, можно сказать диаметрально противоположных частей политического спектра: с одной стороны это, например, братья Умар и Хусейн Джабраиловы, известные своей приверженностью традиционному и умеренному суфизму, с другой - лидер и идеолог российского политического ислама Гейдар Джемаль.
Для любого наблюдателя, даже не слишком искушенного в тонкостях российской исламской политики, очевидна принципиальная разница позиций лидеров «Российского исламского наследия».
Обстоятельство второе: в числе лидеров и инициаторов движения нет столь привычных глазу мулл и муфтиев.
Попробуем понять, что заставило этих столь разных людей объединить свои усилия в общем, так сказать, «порыве» и почему клерикальная составляющая «Российского исламского наследия» сведена практически к нулю.
Версий несколько – первая, приходящая на ум: «Российское исламское наследие» - плод работы кремлевских политтехнологов, решивших положить конец безальтернативному представительству исламского пространства нашей страны перед лицом государства со стороны разнообразных муфтиятов.
Есть стойкое ощущение, что перессорившиеся между собой, так и не сумевшие договориться о создании единой общественной организации официальные муфтии и имамы, основательно надоели Кремлю.
Конечно все муфтии – разные люди с разным характером разным влиянием. Среди них и поддерживаемый Лужковым, респектабельный московский шейх Равиль Гайнутдин, безрезультатно обвиняемый своими завистливыми врагами в пособничестве ваххабизму. И порой до неприличия эксцентричный уфимский Талгат Таджутдин, именующий себя «верховным муфтием Святой Руси». И укрывшийся за широкой спиной Минтимера Шаймиева немногословный и полновластный в границах Татарстана Гусман Исхаков. И жестко пытающийся распространить свое влияние на весь многонациональный Дагестан (сопротивляющийся порой этим попыткам) Ахмад-Хаджи Абдуллаев.
Объединяет их принципиальная невозможность быть вместе, создать единое и понятное власти исламское пространство России.
Равно как и полная неспособность, собственными силами, не прибегая к помощи государственных силовых органов, справиться со все более распространяющимися в исламской среде радикальными настроениями.
Последнее обстоятельство вообще можно считать особенно трагичным и безысходным для отношений государства с российским исламом. Схема вовлечения государства в «конфликтный круг» проста: «радикалы» (сначала таковыми не являющиеся), особенно из числа молодежи, как правило, начинают с разногласий с традиционными муфтиями. Разногласия эти основаны на желании молодежи более углубленно изучать Коран и его толкования (тавсиры),  самостоятельно участвовать в жизни общины, обсуждать в мечети (как это принято в исламской традиции) не только религиозные, но и общественные, порой политические проблемы.
Муфтии, как правило, не готовы к подобному диалогу, в следствие чего их власть и влияние оказываются под угрозой. Для того, чтобы сохранить эти власть и влияния самый простой способ (особенно в провинции) пожаловаться в ФСБ, что тебя одолевают «ваххабиты, науськанные иностранными эмиссарами». А чекистам только дай волю – не шибко разбираясь в деталях они начинают «защищать традиционный ислам» (читай - муфтиев) от «радикалов» (читай – граждан России исламского вероисповедания, оспаривающих право муфтиев единолично толковать ислам).
И всего лишь ищущие (как и положено любой нормальной молодежи) молодые российские мусульмане становятся радикалами, оппозиционерами, а то и реальными вооруженными ваххабитами.
Еще одна немаловажная деталь исламской российской жизни – каждый муфтий зависит от одного или нескольких генеральных спонсоров из числа бизнесменов-мусульман, финансирующих и строительство мечетей и жизнь самих муфтиятов.
Вот и родилась версия, что «Российское исламское наследие» есть попытка уставшей от противостояния с российскими мусульманами власти обратиться за помощью не к муфтиям, а к их спонсорам, вполне способным повлиять на позицию самих муфтиев с помощью, так сказать, экономических механизмов.
Наличие в руководстве «Российского исламского наследия» братьев Джабраиловых, сенатора Ралифа Сафина, других более чем успешных бизнесменов - мусульман, вполне, казалось бы подтверждает эту версию. 
Но, с другой стороны, присутствие в руководстве движения председателя «Исламского комитета России» Гейдара Джемаля, которого ни в малейшей степени нельзя заподозрить в лояльности по отношению к Кремлю, все опровергает. 
Джемаль известен тем, что его нельзя использовать «в темную» и  невозможно купить – он не скрывает своих политических симпатий и ясно озвучивает свою позицию и по Чечне, и по Палестине, и по Ираку. Он пользуется безусловным доверием и уважением у подавляющего числа отечественных мусульман (в том числе, а кое-кто полагает, что и особенно, и у так называемого «радикального крыла»). Его книги «Революция Пророков» и «Освобождение Ислама», вышедшие в 2004 году, стали бестселлерами исламского книжного рынка России.
Существует ли вероятность, что Кремль договорился с этим «Исламским комитетом»? Вряд ли. И первая реакция строго прокремлевских государственных СМИ на известия о создании РИН подтверждает это. Так, несмотря на присутствие на пресс-конференции организаторов «Российского исламского наследия» 15.03. в РИА «Новости» представителей «Российской газеты» и съемочной группы ОРТ, они обошли ее стороной в своих новостях. Хотя о РИН написали практически все ведущие независимые информационные ресурсы.
Скорее всего, руководители и основатели «Российского исламского наследия», договорившись между собой, убедили Кремль в том, что РИН, как влиятельная независимая светская общественная организация мусульман, (построенная по принципу широкой ассоциации, позволяющей участвовать в ней людям и организациям с разными политическими позициями), может решать серьезные политические, социально-экономические и культурные задачи вполне самостоятельно, опираясь на финансовые возможности и волю таких, как Джабраиловы, и на энергию и авторитет таких, как Джемаль. 
А Кремль должен просто считаться с этим.
Похоже, что неурегулированные проблемы в отношениях между государством и исламом, которые способно урегулировать «Российское исламское наследие» действительно очень серьезны.
Это и готовность и эффективная способность РИН активно участвовать в нормализации обстановки в Чечне, других республиках Северного Кавказа. Пожалуй, на сегодняшний день, РИН - единственная организация, которая способна вести реальный правозащитный мониторинг в Чечне и пользоваться доверием чеченского населения, в том числе и тех, кто потенциально может «уйти в лес».
«Российское исламское наследие» является организацией, способной представлять Россию в Организации Исламская Конференция. Путин два года назад заявил, что Россия – часть исламского мира. Никто в России не смог до сих пор создать общественную организацию, способную вести диалог с ОИК от имени России. Возможно, РИН – первая, кто сможет проводить государственную политику России в отношении исламского мира.
Очевидно, что люди, активно участвующие в работе движения способны привлекать и управлять огромными инвестиционными потоками из исламского мира в Россию. Они пользуются доверием и уважением со стороны ближневосточного бизнеса.
К тому же и огромные средства - исламские капиталы России, находящиеся в настоящее время под неким политическим прессингом, могут быть запущены с помощью РИН в реальную российскую экономику.
Не в последнюю очередь общественная задача «Российского исламского наследия» – противостоять нагнетанию исламофобской истерии, разтделить в общественном сознании ислам и международный терроризм, им прикрывающийся.
В любом случае, очевидно, что созидательный социальный и политический потенциал нового двжения - огромен. Как его организаторам удастся этот потенциал воплотить в жизнь и сумеют ли они стать партнерами государства – покажут ближайшие несколько лет. Дата проверки успеха проекта под названием «Российское исламское наследие» – год 2008. А почему – догадайтесь сами!