Политический обозреватель РИА "Новости" Дмитрий Косырев
Индия бесстрашно вклинивается в самую сердцевину российских дебатов о будущем ее нефтегазовой отрасли, от разрешения которых будет зависеть и экономическая, и в целом внешняя политика России на ближайшие годы. И если Дели добьется желаемого, то Индия займет ключевое место в ряду стран, которые будут влиять на российское будущее. Таков итог визита в Москву министра нефти и газа Индии Мани Шанкара Айяра.
Если судить лишь по довольно подробным оценкам ситуации в российской печати, то большинство комментаторов волновались лишь по одному поводу – удастся ли Индии приобрести 15% акций вызывающей споры компании "Юганскнефтегаз".
Это - ключевое подразделение нефтяного гиганта ЮКОС, проданное с аукциона за долги корпорации по уплате налогов. "Дело ЮКОСа" – главный экономико-политический скандал России прошлого и, возможно, нынешнего года, возможно - главный источник противоречий между Россией и Западом, или по крайней мере между Россией и США, как показала подготовка и сам ход саммита Владимра Путина и Джорджа Буша в Братиславе.
Причин европейско-американского гнева две. Первая: происходящий ключевой сдвиг в российской экономической политике, от полной свободы для российских нефтяных баронов к фактическому контролю правительства Путина над отраслью №1 российской экономики. В принципе Россия тут движется от исключения к норме – кроме США и Великобритании, во всех странах мира нефте- и газодобыча контролируется государством. Особенно если речь идет о главном ресурсе развития – а Россия никак не относится к странам, где, подобно США, нет необходимости в государственной программе развития.
Но есть и вторая причина недовольства Запада Москвой, она в том, что российские нефтяные гиганты, сложившиеся еще в 90-е годы, были в значительной степени связаны, в том числе отношениями собственности, с американскими и европейскими нефтяными инвесторами. Что часто проявлялось и во внутренней российской политике, в которой весьма ощущалась власть денег, пахнущих нефтью.
Один из главных тезисов критиков "дела ЮКОСа" и всей энергетической политики Путина состоит в том, что после этого "дела" в Россию не придут инвестиции. Однако получается совсем наоборот – в течение прошлого и нынешнего года минимум четыре большие экономики начали предлагать неожиданно большие деньги для их инвестирования в российскую нефть и газ. Это Китай, Южная Корея, Япония и теперь Индия.
И все три столкнулись с тем, что Москва чисто психологически не успевает достаточно быстро оценить эту смену ситуации. В том числе и потому, что множество чиновников и нефтяных менеджеров по давней русской традиции считают слова "зарубежье" и "Запад" синонимами.В качестве реакции на эту ситуацию находившийся в Москве Мани Шанкар Айяр сделал блестящий психологический ход – объявил, что кроме готовности выложить за 15% акций "Юганскнефтегаза" 2 миллиарда долларов Индия могла бы инвестировать в российскую энергетику в целом 25 миллиардов долларов. Тут притихли многие – такими цифрами и близко не оперируют лидеры среди инвесторов в Россию, "Бритиш петролеум" и "Шелл".
Источники в индийских деловых кругах в Москве сообщают, что вопреки оценкам российской прессы индийский министр ставил главными целями обсудить как раз российские инвестиции в Индии - в новые, открытые для разведки и разработки блоки индийских нефте- и газовых месторождений. Диалог между Москвой и Дели по этим проблемам идет давно и требует долгих и подробных разговоров. Второй же задачей Айяра те же источники считают продолжение разговора не об одном пакете акций одной нефтяной компании, а обо всей картине возможных будущих инвестиций индийцев в нефть и газ России.
Картина же пока что получается сложная. Москва – в точности как Индия - более всего заинтересована в инвестициях в новые месторождения. В частности в Тимано-Печорском регионе, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, на шельфе Охотского и Баренцева морей. Требует прояснения и вопрос о недавних заявлениях Москвы о том, что иностранцы не должны допускаться до "стратегических" проектов, по крайней мере до контрольного пакета акций в них. Но тут как раз индийский министр мог из первых рук услышать, что такие ограничения касаются максимум 10% всех месторождений. А также ответить, что Индии не всегда требуется стратегический контроль за подобными инвестициями, например, она ведь не претендует больше чем на 15% акций "Юганскнефтегаза".
Интересно, что одной из причин, по которым в российском обществе укрепляется консенсус в пользу контроля государства за этой стратегической отраслью, послужил недостаточный уровень инвестиций "ельцинских нефтяных баронов" вроде ЮКОСа в разведку новых месторождений, как и тот факт, что после их нефтедобычи в скважинах остается до 70% нефти. Москва особо ценит тех инвесторов, которые ведут себя по-иному. В частности, Южной Корее в сентябре прошлого года, в ходе визита в Москву президента Но Му Хёна, Россия раскрыла нефтегазовые объятия прежде всего потому, что в обсуждавшихся проектах был сделан упор на нефтеразведку.В заключение же можно добавить, что Москва и Дели повторяют в этой ситуации прошлогодний опыт Москвы и Пекина. Напомним, что одним из результатов триумфального визита Владимира Путина в Пекин прошлой осенью была договоренность о том, что вместо бесконечного обсуждения одного неудачного проекта – между Пекином и ЮКОСом – надо перейти к выработке полномасштабной стратегии отношений в области энергетики. Что сегодня и происходит между Россией и Китаем, как и между Россией и Индией.
В заключение же можно добавить, что Москва и Дели повторяют в этой ситуации прошлогодний опыт Москвы и Пекина. Напомним, что одним из результатов триумфального визита Владимира Путина в Пекин прошлой осенью была договоренность о том, что вместо бесконечного обсуждения одного неудачного проекта – между Пекином и ЮКОСом – надо перейти к выработке полномасштабной стратегии отношений в области энергетики. Что сегодня и происходит между Россией и Китаем, как и между Россией и Индией.Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
