Всего таких кабинетов три, работают они круглосуточно - а люди все идут.
"Он ищет маму, а ее похоронили. Он не знает, а мы не говорим", - рассказал отец восьмилетнего Азамата Хугаева, когда за мальчиком закрылась дверь кабинета.
Мама Азамата погибла в спортзале школы номер один, закрыв собой сына. Мальчик уцелел - ни ран, ни царапин.
"Только ничего не помнит после взрыва", - отрешенно говорит отец.
Сам он идти к врачам не хочет: "Сам себя не успокоишь - никто не поможет".
"Уход в себя и абсолютное недоверие: уйдет ли из нас эта боль?" - ставит коллективный диагноз пострадавшим психолог Мадина.
Провинциальная Бесланская больница приняла на себя главный удар, спасая заложников - в первые часы после начала штурма сюда поступили сотни раненых. Уже потом их развозили по медицинским центрам Владикавказа, Ростова, доставляли самолетами МЧС в лучшие клиники Москвы. Здесь остались "нетранспортабельные".
"За два часа к нам поступили около 500 человек, самых тяжелых мы оставляли здесь", - говорит главный хирург больницы Казбек Бердов.
"У поступивших в основном были осколочные ранения минно-взрывного действия, пулевые, огнестрельные ранения - проникающие, но чаще в голову и конечности. Часть пострадавших была с ожогами, но это была небольшая группа", - по-военному четко докладывает хирург.
Так же сдержанно он говорит об эмоциях.
"Если у хирурга появилась жалость - ему пора на пенсию. Слезы мы не пускали. Хотя нервное напряжение было очень большое. Мы справились", - говорит врач.
Первые сутки хирурги маленькой районной больницы оперировали раненых заложников сразу на пяти операционных столах. Потеряли только двоих - они так и не вышли из состояния шока.
В отличие от врачей, остальному персоналу больницы эмоции разрешены.
"Их привозили и привозили, малышей, бывало, по нескольку на одних носилках. Все коридоры были уставлены носилками. Город нашмаленький, я многих узнавала. И все просили - "дон, дон, дон" - вода по-осетински. Их так и увозили - с бутылками воды в руках, которые они не хотели выпускать", - не скрывает слез раздатчица еды в хирургии Ира Галаева.
В бесланской больнице остаются 11 бывших заложников. Их жизни уже ничто не угрожает, хотя большинство по-прежнему не встает. Дети уже все выписаны или отправлены в детские центры.
"Наша больница самая передовая. И медики, и оборудование у нас на самом высшем уровне. И хирурги наши не хуже московских", - рассказывает Фатима Калоева из четвертой палаты.
Столетняя больница, с фасадной стороны загороженная панельной поликлиникой советской поры, напоминает здание первой школы - барачного типа двухэтажка из красного кирпича. Здесь унылые стены больничного цвета и обшарпанные деревянные полы, когда-то окрашенные в коричневый.
"Вы не смотрите на это, просто ремонт давно не делали, а все остальное здесь очень хорошее", - ловит недоверчивый взгляд Фатима, не отрываясь от подушки.
Ее бодрое настроение не вяжется с внешним видом - голова стянута бинтом, перевязана рука, на плече - ссадины, смазанные зеленкой. Фатима не встает с белых больничных простыней, и уже вторую неделю не спадает температура.
На праздник 1 сентября она привела в школу двоих детей - сына и дочь. Теперь у нее нет сына.
"А дочка навещает. Она шла в первый класс, мы так готовились... А теперь говорит - "я в жизни больше в школу не пойду". Не знаю, что делать", - задумывается Фатима.
В тесной палате на четверых - столько же навещающих. Сюда приходят близкие, друзья, знакомые. Тумбочки у кроватей уставлены конфетами и розами.
Маленькой районной больнице помогал весь мир. Теперь в Беслане построят новый медицинский центр.
Сегодня здесь материалы и оборудование из самых разных стран.
"И даже шприцы теперь не надо с собой приносить - все есть", - говорит другая женщина, ухаживающая за раненой Земфирой, которой вчера сняли швы.
Раненые в Беслане приходят в себя, через душевную и физическую боль думают о будущем.
Свое будущее медицинская сестра Фатима видит ясно.
"Выздоровею и приду работать сюда же, в реанимацию, медсестрой - буду спасать людей", - уверенно говорит женщина.
В больницах Владикавказа, Ростова, Москвы остаются почти 400 бывших заложников, среди них - 242 ребенка.
"Доктор и время - вот что им поможет", - вздыхает Казбек Бердов.
