ВЕДУЩИЙ: Итак, первого мая сего года в Дублине, столице страны, председательствующей в ЕС, прошла официальная церемония вступления в ЕС 10 новых государств. Ну, Вы знаете, какие это государства. Таким образом, эта организация в настоящее время насчитывает в своих рядах 25 стран, и продвинулась непосредственно к границам России. Подобное расширение ЕС не может не затрагивать интересов России. Об этом и пойдет речь на сегодняшней встрече. Имею честь представить нашего гостя, главного участника пресс-конференции. Это председатель Комитета Государственной Думы по международным делам Константин Косачев. Пожалуйста, Константин Иосифович, Вам слово.
КОСАЧЕВ: Добрый день. Спасибо, коллеги, что Вы пришли на эту пресс-конференцию. Я вижу много знакомых лиц, и, увы, в этом смысле, наверное, в чем-то повторюсь, потому что позиция депутатов Государственной Думы в контексте расширения ЕС уже неоднократно публично высказывалась. Она формировалась, безусловно, на основе наших встреч в режиме заседаний Комитета по международным делам, и совместных заседаний профильных комитетов с теми ведомствами, с теми регионами, которые оказываются непосредственно затронуты расширением ЕС. Впервые вот эта пятая волна расширения включает в себя государства бывшего Советского Союза в большом объеме, государства Центральной и Восточной Европы, и, как известно, торговля России с новым расширенным ЕС, доля ЕС в этой торговле увеличивается с одной трети более чем до одной половины. ЕС и до сих пор был главным торгово-экономическим партнером России. Сейчас эта центральная роль, усиливается. К сожалению, того же нельзя сказать о роли России. В торговле ЕС она достаточно невысока. Значение российского рынка для ЕС примерно равно значению рынка, например, Венгрии. В этом смысле диалог, который в последнее время велся между Россией и ЕС по тем озабоченностям, которые испытывала Россия, признаюсь, в некоторых аспектах продолжает испытывать в связи с состоявшимся расширением. Это диалог носил ярко выраженный политический характер, потому что те договоренности, те компромиссы, которые в конечном итоге были выработаны впервые в практике ЕС не соответствуют, скажем так, на 100% нормам и правилам ЕС. В чем-то от этих правил отходят. И таким образом, та декларация, которая была принята 27 апреля в Люксембурге, которая эти договоренности фиксирует, является явлением беспрецедентным. Безусловно, этот шаг со стороны ЕС, который пошел на переговоры с Россией в контексте расширения, более того, пошел на какие-то изъятия из собственных правил в пользу нашего двухстороннего сотрудничества, безусловно, должен расцениваться как жест доброй воли со стороны ЕС и наглядной демонстрацией того, что ЕС, все-таки, несмотря на нынешние скромные позиции России в торговом обороте ЕС, тем не менее, рассматривает Россию в качестве перспективного стратегического партнера. Проблемы в наших отношениях, безусловно, существуют, и, наверное, эти проблемы связаны не только и не столько с расширением ЕС. Я думаю, что эти проблемы во многом происходят от того, что пока ни ЕС не определился стратегически в отношении того, какие отношения он хочет выстраивать с Россией, ни Россия соответствующим образом не определилась какие отношения она хочет выстраивать с ЕС. Хотя, безусловно, какие-то документы, какие-то стратегии приняты ЕС и Россией, они существуют, но они не содержат ответа на главный вопрос, который возникает вполне естественно, на который пока никто не решается дать ответа. Вопрос этот заключается в том, видит ли себя Россия в какой-то перспективе, может быть, в отдаленной, членом ЕС, либо же она намерена и далее выстраивать с ЕС отношения партнерские. От того, что нет ответа на этот вопрос, возникает достаточно парадоксальная ситуация, когда ЕС с одной стороны пытается вести себя с Россией как с государством-членом ЕС, или как с государством-кандидатом в члены ЕС, предъявляя к России по максимуму все те требования, которые он ожидает от своих собственных членов, и ставя зависимость от решений этих проблем, общий контекст сотрудничества между Россией и ЕС. С другой стороны ЕС пока устами своих самых высокопоставленных руководителей внятно говорит о том, что в даже отдаленной перспективе для России вопрос членства в ЕС мягко скажем, не актуален. Точно также и Россия. Пока дискуссия о возможном членстве России в ЕС фактически не ведется. Думаю, что время для этой дискуссии наступает. Никто не говорит о том, чтобы ставить какие-то временные пороги, временные рамки для этого процесса. Но я думаю, что, если мы и далее будем витать в таких вот облаках неясности, куда мы идем, по прошествии определенного времени окончательно могут быть закреплены отношения России с ЕС, которые не несут в себе главного элемента, а именно, равенства. Вот сейчас, скажем, если взять за точку отчета 94-й год, когда ЕС и Россия подписали соглашение о партнерстве и сотрудничестве, это действительно было соглашение двух абсолютно равных партнеров. По прошествии 10 лет, в 2004-м году мы видим, что Россия раз за разом оказывается в ситуациях, когда она зависит о политической воли, от доброй воли стран ЕС, будь то вступление России в ВТО, будь то решение проблемы Калининградской области и транзита, будь то рассмотрение известных озабоченностей в связи с расширением ЕС. Надо сказать, что вот эти озабоченности, они существуют, на самом деле, достаточно давно. Впервые Росси их сформулировала еще в августе 99-го года, в виде списка из 18 на тот момент позиций. Мы пять лет добивались того, чтобы ЕС согласился эти озабоченности обсуждать. Сначала нам говорили, что для них нет никаких оснований, для этих озабоченностей, затем нам говорили, что основания, может быть, и есть, но ЕС слишком занят переговорами с новой "десяткой", и до России пока руки не доходят. Потом нам говорили, что озабоченности имеют право на существование, но их обсуждать уже поздно, потому что переговоры с новой "десяткой" уже завершились, и поезд, что называется, ушел. И лишь вот жесткая настойчивость России, проявленная в январе этого года ЕС все-таки согласился провести консультации, провести переговоры, и, слава Богу, они завершились позитивным результатом. Так вот, для России, я думаю, приемлем любой формат отношений с ЕС. И формат членства в ЕС, и формат отношений партнеров, но при непременном условии, что это будет формат равных партнеров, и Россия будет иметь возможность влиять на те процессы, которые происходят в ЕС, либо не зависеть от этих процессов, сохраняя в полном объеме свой суверенитет. И тот и другой вариант для России одинаково приемлем, и нам предстоит лишь определиться, какой из них в большей мере отвечает нашим собственным национальным интересам. В первой половине июня, с 10 по 13 июня во всех 25 государствах ЕС пройдут выборы в европейский парламент. Я думаю, что новый состав европейского парламента будет для России более сложным, чем нынешний, вне зависимости от того, каким он будет с точки зрения расклада политических сил. Он будет более сложным по той причине, что те государства, которые сейчас вступили в ЕС, к сожалению, в ряде вопросов занимают по отношению к сотрудничеству с Россией значительно более жесткие позиции, чем государства ЕС, бывшего государства ЕС. Я хорошо помню первую половину 90-х годов, когда шли переговоры о вступлении в ЕС Швеции и Финляндии наряду с Австрией на тот момент, и тогда реально эти государства претендовали на роль моста между Россией и ЕС, проводника интересов России в ЕС. Надо сказать, что сейчас именно государства Северной Европы, увы, скажем, по вопросам перехода в отношениях между Россией и ЕС по визам, по переходу к безвизовым поездкам, занимают, например, гораздо более жесткие позиции, чем государства Центральной и Южной Европы. Наверное, этому есть свои объяснения. Они в первую очередь оказываются затронуты соответствующими решениями. Но, тем не менее, этот факт остается фактом. Я думаю, что появление в ЕС тех же государств, Балтии с их известными резервациями в отношении России, претензиями в отношении России, эту нотку могут в целом только усилить. Но, с другой стороны, для России в контексте расширения и в частности решения тех проблем, которые у нас существуют в отношениях с теми же самыми государствами Балтии, сейчас, безусловно, возникают новые рычаги влияния на соответствующие ситуации. Если, скажем, раньше обсуждение вопросов русскоязычного меньшинства в государствах Балтии шло, в основном, по каналам двусторонних отношений, а также организации, которые в отношении этой ситуации могли издавать лишь рекомендации, я имею в виду ОБСЕ, Совет Европы, то перевод обсуждения этих вопросов уже в плоскость деятельности уже ЕС, на наш взгляд, имеет новые совершенно определенные перспективы и Россия, как мне представляется, будет весьма активно эти вопросы ставить в диалоге с ЕС. Во всяком случае, парламентарии имеют это в виду делать в рамках Комитета парламентского сотрудничества, который существует между Россией и ЕС. Мы договорились с нынешним составом Комитета по международным делам Европарламента о том, что, во-первых, мы будем выходить на синхронную процедуру ратификации, утверждения протокола о присоединению "новой десятки" к соглашению о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Эта процедура, очевидно, произойдет в октябре. Для Европарламента это время необходимо просто для того, чтобы начать работать в новом составе. А для России это время нужно для того, чтобы к октябрю убедиться в том, что те договоренности, которые выработали соответствующие министерства и ведомства, нормально работают на практике. И, во-вторых, мы договорились с европарламентариями о том, что вот в таком вот треугольнике Комитет по международным делам Европарламента и два комитета двух палат Федерального собрания, мы будем осуществлять постоянный мониторинг выполнения этих договоренностей как в экономической, так и в политической сфере, проводя два раза в год совместные заседания трех комитетов. Первое такое совместное заседание мы планируем провести сразу после того, как пройдет ратификация, где-то в конце октября. Вот примерно то, что я хотел Вам сказать для затравки. Я с удовольствием отвечу на Ваши вопросы, и в части ЕС, и по любым другим темами, которые Вас интересуют.
ВЕДУЩИЙ: Спасибо. Коллеги, пожалуйста, прошу Вас.
"НОВЫЕ ИЗВЕСТИЯ": Вы сказали, что ЕС, идя навстречу России, (неразборчиво)… Это какие правила конкретно? И второй вопрос, если нетрудно. Соперничество ЕС с Россией на пространстве СНГ. (неразборчиво)
КОСАЧЕВ: По первой позиции, проиллюстрирую на одном, самом наглядном примере. У ЕС существует норма, ограничивающая 30% зависимость от одной страны-поставщика энергоресурсов. То есть, понятно. Понятно, что, скажем, ядерное топливо в государства Центральной и Восточной Европы, которые вступили сейчас в ЕС, всегда поставлялось СССР, и сейчас поставляет Россия, потому что атомные электростанции там в свое время строились Советским Союзом, это советские проекты. Если бы сейчас эта норма продолжала действовать, то Россия просто-напросто лишилась бы возможности поставлять ядерное топливо в прежних объемах в эти государства. Вот эта договоренность достигнута, и норма в такой жесткой форме в отношениях России с этими государствами по уже заключенным контрактам не действует. Они будут выполняться в том же объеме, в котором они выполнялись и раньше. Другой пример. Проблема шумящих самолетов. Известная проблема. Самолеты российского производства, которые издают с точки зрения ЕС слишком много шума, находились под угрозой отсечения от европейского воздушного пространства. На этот счет достигнута также договоренность. Они носят переходный характер. Я не утверждаю, что российские самолеты могут шуметь сколько угодно, и сколь угодно долго летать в Европе. Это не так. Но России дан определенный запас времени для того, чтобы предпринять соответствующие меры по дооборудованию российских самолетов с соответствующими системами подавления шумов, и постепенно переходить на новые, более современные модели самолетов, которые этим изъяном не страдают. То есть переход на требования ЕС будет происходить не через отсечение с какой-то даты тех самолетов, которые не устраивают ЕС, в более плавном, комфортном для Российской Федерации режиме. В том, что касается позиции ЕС по содружеству независимых государств. Но, Вы знаете, я прекрасно понимаю, что ЕС вне зависимости от своих планов, скажем, в отношении Украины, в отношении Белоруссии, Молдавии, конечно же, рассматривает эти государства в качестве зоны своих собственных интересов, потому что это государство, которое непосредственно граничит с ЕС, а чисто теоретически когда-нибудь могут стать членами ЕС. Это естественная позиция, и я в ней не вижу ничего, скажем так, антироссийского, враждебного по отношению к России ни в коем случае. Речь идет о суверенных государствах, которые, безусловно, вправе самостоятельно определять формат своих отношений и с ЕС, и с Россией, и в этом им тоже ни в коем случае нельзя отказывать. Это второе. И третье. Я уверен, что и эти государства ни в коем случае не стоят на заведомо проевропейских, и, соответственно, антироссийских позициях. Эти государства совершенно естественным образом ищут для себя наиболее интересных, наиболее надежных партнеров и в экономической, и в политической, и в военной, и в какой угодно области. Как только Россия восстановит свои былые позиции в качестве безусловного лидера как минимум этого региона, а в идеале как безусловного мирового лидера, я уверен, что упрашивать кого-то идти на более широкое сотрудничество с Россией не придется. Эти государства совершенно спокойно определятся в своем выборе, который, я уверен, будет всегда разновекторным. А уж с ЕС, я уверен, мы сможем договариваться, в том числе, и по вопросам взаимодействия на пространстве бывшего Советского Союза, вхождения той же Украины вместе с Белоруссией и Казахстаном в договоренности по созданию единого экономического пространства. Утверждаю, что это абсолютно возможно. И я бы этот пример в качестве примера осложнений в наших отношениях с ЕС не использовал бы. Я пока знаю лишь один пример, когда эти отношения действительно осложнились. Это известная ситуация с так называемым меморандумом по Приднестровскому урегулированию, который был готов к подписанию в ноябре прошлого года, и который был отложен в сторону по нашим сведениям после прямого вмешательства в эту ситуацию со стороны ЕС. Эта ситуация прискорбная. По нашему глубокому убеждению тогда был упущен исторический шанс решения многолетней приднестровской проблемы. Но я надеюсь, что этот опыт не прошел бесследно, в том числе, и для ЕС. На ошибках надо учиться, и я уверен, что ЕС сделал соответствующие выводы.
ВОПРОС: В последнее время участились высылки российских дипломатов именно из стран, которые приняты в ЕС и в НАТО. Есть, конечно, официальные формулировки. Но как Вы это оцениваете, и как, думаете, это отразится на отношениях с Россией?
КОСАЧЕВ: Я думаю, что системность за этими решениями, конечно же, угадывается. 4 высылки. Три из государств Балтии, одна из Вашей страны, безусловно, складываются в некую последовательность действий. Последовательность, очевидно, антироссийскую. Чем это вызвано, мне говорить трудно. Насколько я понимаю, ни в одном из этих случаев не было таких вот исчерпывающих, очевидных доказательств деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом. И все эти четыре решения носили характер, скажем так, политический. Очевидно, мое предположение заключается в том, что тем самым эти государства еще раз демонстрировали своим новым союзникам свою суверенность, свою самостоятельность, свою независимость от Российской Федерации. Я сомневаюсь в том, что кто бы то ни было нуждается в таких доказательствах. Суверенность новых государств Европы никогда, и никем, включая Россию, не ставилась и на ставится под сомнение. И поэтому такого рода жесты я считаю излишними и не работающими на интересы нашего сотрудничества в новой большой Европе.
"IRNA": (неразборчиво)
КОСАЧЕВ: Ну, во-первых, я не уверен в том, что следующая волна расширения затронет именно эти две страны. Я думаю, что более реально говорить о странах, которые уже получили статус кандидатов, это Болгария, это Румыния, это Македония, Хорватия, и я подозреваю, что одной из причин нынешней активности итальянцев и поляков, которые, скажем, пытаются (неразборчиво) в обсуждаемый текст конституции ЕС тезис о христианстве, об общей для Европы религии в чем-то имеет подтекст, связанный с обсуждением вопроса членства Турции в ЕС. Хотя можно только желать успеха и этой стране, и Украине. В том, что касается изоляции России, то я думаю, что это некорректная постановка вопроса. Изоляция России, безусловно, не наступает сейчас, после нынешней волны расширения, и чем больше государств Европейского Союза будет иметь общую границу с Россией, на мой взгляд, успешнее будут развиваться отношения России с ЕС. Самое главное - это избавиться вот от этой детской болезни продемонстрировать ЕС вот эту независимость, самостоятельность от России через проведение каких-то недружественных по отношению к России акций. Это действительно не более чем детская болезнь. Я уверен, что и нынешние страны, вступившие в ЕС этим переболеют достаточно быстро. И, надеюсь, она не грозит и тем государствам, которые будут вступать в ЕС позже.
"СТРАНА.РУ": На Ваш взгляд, что мы можем ожидать от предстоящего саммита ЕС-Россия, который должен состояться вот буквально на днях?
КОСАЧЕВ: Я имею основания полагать, что этот саммит будет нерядовым, непроходным. Ждать от него можно двух событий. Первое - это финализация хотя бы на политическом уровне переговорного процесса между Россией и ЕС о вступлении России в ВТО. По имеющейся информации те разногласия, которые известны, которые существуют в этом вопросе между Россией и ЕС не носят более непреодолимого характера. Позиции сторон сблизились, и сблизились весьма существенно. И я бы очень рассчитывал на то, что уже на этом майском саммите сближение позиций будет подтверждено на высшем политическом уровне. И второй проект, который может прославить майский саммит, заключается в поручении на высшем уровне соответствующим рабочим группам начать, и к следующему ноябрьскому саммиту завершить разработку четырех так называемых "дорожных карт" по реализации проекта четырех общих пространств между Россией и ЕС. Я напомню, что это пространства внутренней и внешней безопасности, экономическое пространство, и пространство, скажем так, гуманитарное. Если эти 4 проекта действительно перейдет из нынешней стадии общих слов к стадии конкретных позиций, которые одну за другой будут стороны отрабатывать, и уйти к этой цели, это будет, конечно же, очень здорово, самым крупным успехом сотрудничества между Россией и ЕС.
"ASSOCIATED PRESS": Вы сказали, что России надо определиться, хочет ли она стать членом ЕС, или нет. Какой Ваш взгляд на этот вопрос? И второй. Чего Россия будет добиваться на саммите "большой восьмерки"? Спасибо. В том, что касается членства России в ЕС, то я считаю, что это интересная перспектива, это амбициозный проект. Уже сейчас подавать заявку на вступление в ЕС России, наверное, было бы преждевременным. Мы слишком далеки от известных копенгагенских критериев. Три критерия, существующие с 93-го года. Демократическая система, соответствующая стандартам ЕС, конкурентоспособная экономика и способность участвовать в общих проектах ЕС, например, в проекте единой валюты. Конечно же, для новых членов ЕС, которые вступили в него 1 мая. Дистанции до этих критериев в ряде случаев тоже весьма и весьма существенные. Я не могу сказать, что эти государства уже сейчас отвечают в полном объеме этим критериям, но для ЕС содействие этим государствам в достижении этих критериев, это задача посильная, задача реальная. Вот содействие со стороны ЕС России в реализации и достижении этих критериев - это задача, на мой взгляд, для ЕС непосильная, просто в силу масштабов российской экономики, масштабов тех проблем, которые известны, и которые мы пытаемся решать, в ряде случаев успешно. Я думаю, что российские проблемы, нравится это кому-то, или не нравится, в состоянии решить только сама Россия. Поэтому я думаю, что со временем вопрос о членстве России в ЕС может приобрести актуальность, он вполне может перейти в практическую плоскость, но времени для принятия конкретных шагов в этом направлении пока не наступило. России для этого требуется определенное время. В том, что касается (неразборчиво), я не участвую в процессе подготовки саммита "восьмерки", но могу предположить, что центральными для этого саммита должны стать дискуссии по новой ситуации в мире в сфере безопасности после того, как очевидно обострились две старо-новые угрозы. Это международный терроризм, и это распространение оружия массового поражения. В этом контексте, безусловно, необходимо будет обсуждать и северокорейскую проблему. И проблемы адаптации договора о нераспространении ядерного оружия, который прекрасно работает де-юре, но де-факто не учитывает новой ситуации, когда, как минимум три государства, кроме прописанных в нем пяти имеют ядерное оружие, я имею в виду Индию, Пакистан и Израиль. Безусловно, "восьмерке" необходимо обсуждать вопросы экономической ситуации в мире с учетом совершенно беспрецедентного роста цен на нефть. Эта ситуация имеет в себе очевидные позитивные и очевидные негативные компоненты для всех государств "восьмерки". Я думаю, что согласованность действий "восьмерки" в этом вопросе могла бы иметь очень серьезное значение и для позиции организации стран-экспортеров нефти, и для тех государств, которые не входят в эту организацию, включая, естественно, и Россию. Это вторая, безусловно, тема. Я добавил бы к этому в таком контексте обсуждение сотрудничества более масштабного сотрудничества в рамках "восьмерки" в гуманитарной сфере. Прежде всего, в вопросах образования, науки и культуры. По этим позициям Россия пока в режиме "восьмерки" находится на позициях, скажем так, новичка, и кандидата на полномасштабное сотрудничество. Я думаю, что пришло время эти темы также переводить в практическую плоскость.
"ГОЛОС РОССИИ": Как Вы расцениваете возможность заключения договора о границе между Россией, Латвией и Эстонией. Вероятнее всего, на саммите в Москве этот вопрос тоже будет обсуждаться. И, если можно, по Ираку. Как Вы расцениваете новую ситуацию вокруг Ирака после заявления Пауэлла о том, что вооруженная акция США и коалиции основывалась на ложных постулатах наличия в Ираке оружия массового уничтожения?
КОСАЧЕВ: По первой части. Я не думаю, что этот вопрос будет затрагиваться на саммите, потому что это не вопрос отношений России с ЕС. Это двусторонние вопросы. Лично моя позиция заключается в том, что эти соглашения необходимо подписывать. Они согласованы, в техническом отношении они готовы. Речь сейчас идет только о политической воле. Но для этого недостаточно лишь политической воли со стороны России. Известно, что некоторые круги и в Латвии, и в Эстонии время от времени реанимируют темы неких территориальных претензий по отношению к России. К счастью, это неофициальная точка зрения Латвии и Эстонии. Но, тем не менее, я думаю, что какая-то дополнительная жесткая позиция руководства Эстонии и Латвии на этот счет об отсутствии каких бы то ни было территориальных вопросов и споров в отношениях с Россией тоже способствовала бы ускорению принятии соответствующего решения Российской Федерации. В том, что касается Ирака, то я думаю, что нынешнее заявление Пауэлла ничего принципиально в этой ситуации не меняет. Потому что отсутствие оружия массового поражения в Ираке - это факт общеизвестный уже на протяжении многих месяцев. А то, что силовая акция США и союзников в отношении Ирака противоречила нормам международного права, Россия говорила еще в начале прошлого года, и эта позиция также не нуждается в какой-то корректировке. В том, что касается в целом ситуации в Ираке, то мое глубочайшее сожаление вызывает то обстоятельство, что она сейчас регулируется и развивается больше в соответствии с логикой внутри политической ситуации в самих США, нежели в соответствии с логикой того, что происходит в Ираке. Зафиксированная дата 30 июня как дата передачи временного правительства Ирака совершенно точно нужна сейчас американскому руководству для того, чтобы подтвердить неизменность и правильность линий США по иракскому вопросу в контексте президентских выборов. Ясно, что к 30 июня подготовить действительно дееспособное правительство в Ираке, которое было бы репрезентативно, которое было бы устойчиво, которое было бы влиятельно, просто-напросто невозможно. И поэтому тот акт, который произойдет 30 июня, будет носить такой декоративный характер. Это будет некая церемония, не имеющая под собой реального содержания, и призванная лишь узаконить статус иностранных военных сил на территории Ирака. Сейчас эти силы обозначены в резолюции 1483 СБ ООН от марта прошлого года. После того, как они получают просьбу некоего правительства Ирака находиться в этой стране, они меняют свой статус на статус войск, которые находятся в этом государстве по просьбе этого государства. Понятно, для чего это нужно США и Великобритании, но боюсь, что это ни коим образом не приближает нас решению иракского кризиса как такового. А решение это, на мой взгляд, неизбежно будет выработано только в том случае, если к его разработке будут подключены все влиятельные силы в Ираке. В том числе, и силы оппозиции, который сейчас воюют против оккупирующих держав. Понятно, что это крайне трудное решение для США и их союзников, но, боюсь, что любое другое правительство, которое будет лишено поддержки оппозиции, окажется недееспособным. А вот подвигнуть оппозицию на конструктивный диалог с оккупирующими державами с теми, кто не находится в оппозиции внутри Ирака, можно, на мой взгляд, только с помощью соседних государств, которые, безусловно, влияют на то, что происходит внутри Ирака, и Иран, и Турция, и Сирия, и Иордания, и другие государства, которые должны быть заинтересованы в том, чтобы Ирак не распался как единое суверенное государство. А угроза распада Ирака, безусловно, существует. И если раньше Ирак как целостное государство удерживался силой диктатуры Саддама Хусейна, сейчас он удерживается силой военной. Политического решения не было найдено ни во времена Саддама Хусейна, его не найдено до сих пор, и это самая главная проблема для Ирака.
ВОПРОС: У меня пара уточнений. По поводу обеспечения топливом ЕС. Где написано, что 30%?.. (неразборчиво)
КОСАЧЕВ: В первой части я не готов Вам ответить на вопрос, в каком конкретно документе содержатся эти рекомендации. Я имею эту информацию из нашего российского Министерства по атомной энергии, которое всегда говорило о том, что наталкивается на эту проблему, пытаясь расширить поставки ядерного топлива в ЕС. Для меня новость в том, что ЕС отрицает наличие такой нормы. Я уверен, что в этой теме очень легко разобраться. Я попрошу у наших профильных ведомств предоставить мне эту информацию. Вы знаете мои контакты, и я Вам ее обязательно дам. Я допускаю, что эта норма может существовать в виде некой рекомендации, не носящей обязательного характера. Может быть, речь идет об этом. Но совершенно точно эта рекомендация до сих пор весьма и весьма скрупулезно соблюдалась ЕС 15 государств. В том, что касается дискуссии о вступлении России в ЕС, наверное, она развернется в тот момент, когда перспектива членства России в ЕС обретет хотя бы минимально реальные очертания. Пока этих реальных очертаний не существует. Нам постоянно говорить ЕС о том, что членство России в ЕС исключено, и, конечно, это не способствует разворачиванию такой дискуссии в России. Но, я думаю, 10 лет назад никто бы не смог себе помыслить членство в ЕС Польши, или государств Балтии. Уверен, что и через 10 лет перспектива членства России в ЕС будет выглядеть совершенно иначе, чем она выглядит сейчас.
ВОПРОС: У меня два вопроса. Первый. В Эстонии сейчас говорят о требовании компенсаций за оккупацию периода Советского Союза с 41 до 90-го года. Что Вы думаете об этом? Есть ли у эстонской стороны такое право И второй вопрос по Ираку. Почему Россия не планирует отправлять контингент в Ирак? (неразборчиво)
КОСАЧЕВ: В части Эстонии. Эстония - не первое государство, которое выдвигает такого рода претензии к России. Вы, наверное, знаете, что в Литве уже многие годы существует принятый сеймом, но, правда, не подписанный президентом закон об оккупации, содержащий примерно такие же претензии к России. Я абсолютно убежден в том, что все эти претензии носят чисто политический характер, и направлены на то, чтобы поддерживать отношения с Россией на минимально возможном уровне, постоянно провоцируя проблемы, через обсуждение этой темы. С юридической точки зрения эти претензии не имеют никакой перспективы, поскольку Россия их не признает. Отношение к советскому периоду нашей общей истории у меня, безусловно, отрицательное. Я считаю то, что произошло глубочайшей трагедией. Но я считаю это глубочайшей трагедией не только для эстонского, литовского, латвийского народа, но и для русского народа и всех других народов, которые проживали на территории Советского Союза. И русский народ пострадал от коммунистической эры, он пострадал от большевизма, совершенно не меньше, чем, скажем, народ эстонский или литовский. Взрывались русские церкви, в Сибирь ехала главным образом русская интеллигенция. На мой взгляд, оценка этому периоду уже дана, она дана уже в 90-е годы, Сейчас было бы, наверное, разумно подвести черту под этими оценками, и, переступив эту черту, идти вперед, потому что, безусловно, народы России и народы государств Балтии этот период не только разъединил, он их и объединил, и не все было плохо. Вклад Советского Союза в развитие балтийского региона, безусловно, тоже существует, он тоже очевиден. История, естественно, не терпит сослагательного наклонения. Но если бы не произошло событие 39-40-го года, я абсолютно не уверен в том, что государства Балтии сумели бы сохранить свой суверенитет, если бы они не были включены насильственно тогда в состав Советского Союза. Я не исключаю, что они могли войти в состав какого-то другого, сильного на тот момент государства. И чем быстрее в государствах Балтии перестанут относиться к России как к государству, которое виновато отвечает за все грехи прежнего Советского Союза перед этими государствами, тем быстрее мы начнем нормально и продуктивно развивать наши отношения. Потому что интересов совпадающих у них более, чем достаточно. В том, что касается Ирака. Российский контингент. Давайте представим на минутку, что он туда действительно введен. Что он там будет делать? Он встанет между войсками США и группировкой Ассада? Это неблагодарная и глупая миссия, на мой взгляд. Он вольется в контингент американо-британский для того, чтобы и далее силовым путем давить иракскую оппозицию? Не менее глупая и неблагодарная для России задача. Он встанет с другой стороны в ряды оппозиции для того, чтобы бороться с оккупирующими державами? Это просто абсурд и бессмыслица. Для российского контингента сейчас в Ираке не существует никакой задачи. Вот та задача, которая реализовывалась американо-британской коалицией на протяжении прошлого года, как бы не относиться к этой задаче, это была задача устранения режима САддама Хусейна силовым путем. Путем внешнего вмешательства. Эта задача решена. Далее США и их союзники оказались в крайне тяжелой ситуации, потому что выяснилось, что народ Ирака далеко не един, он раздираем противоречиями. И только устранение режима еще не является фактором, который делает их героями в глазах иракского населения. Эта трагическая ошибка со стороны этих государств, которые просто-напросто неправильно, на мой взгляд, понимали ситуацию в Ираке, но уход оккупирующих держав из Ирака сейчас также невозможен, потому что тогда Ирак просто перестанет существовать как суверенное государство, и начнет представлять из себя прямую угрозу, значительно большую угрозу человечеству, чем представлял в своей время режим Саддама Хусейна. Поэтому войска, нравится это кому-то, или не нравится, конечно же, должны оставаться в Ираке. Но мы, я думаю, за чужие ошибки платить не должны. А вот статус этих сил, безусловно, должен быть пересмотрен. Эти силы должны действовать по мандату ООН на основе соответствующей резолюции Совета Безопасности, принятие которой, я считаю, абсолютно необходимым, актуальным и неизбежным.
"ГОЛОС РОССИИ": Парламент Грузии принят постановление о всенародном обсуждении статуса Аджарии. И вот буквально на днях Затулин заявил, что недопустимо России забыть о том, что она является, как и Турция гарантом международной автономии Аджарии. Абашидзе остается все-таки, хотя и номинально, но главой Аджарской автономии. Вот, комментарий вот этого заявления, и соответственно позиция России. Второе. Это Абхазия. Завтра в Сухуми возобновляются грузино-абхазские консультации по безопасности. Все-таки каковы интересы, возможности, позиции России? Каков итог возможный этих консультаций? Третий вопрос, это соответственно, вопрос Карабаха.
КОСАЧЕВ: В том, что касается Аджарии. Действительно Аджария была включена в состав Грузии, на тот момент самостоятельного государства. Был такой Карский договор, где Россия имеет несколько другой статус, чем Турция, потому что договор формально заключался между Турцией с одной стороны, Грузией, Арменией и Азербайджаном с другой, при участии Российской Федерации. Такая достаточно необычная формула. Наше участие носит очевидно другой формат, чем, скажем, участие той же самой Турции. Никаких процедур, скажем, военного вмешательства России или Турции в эту ситуацию в случае несоблюдения кем-то Карского договора в нем не содержатся. Таким образом, вот этот статус гаранта, он в договоре никак не прописан. Он просто существует по определению, поскольку Россия является участником этого договора. Аджарии предоставлена по этому договору национальная автономия, культурная, религиозная, национальная, вплоть до права принимать собственное земельное законодательство. И, кроме того, по этому же договору Грузия обязалась обеспечить беспрепятственный режим использования Турцией Батумского порта, и освобождение турецких грузов от любых поборов, пошлин при использовании этого порта. Договор, по моему глубокому убеждению, сохраняет свою юридическую силу, и, как мне представляется, это не подвергается сомнению и со стороны Грузии. Поэтому автономия Аджарии, безусловно, должна быть сохранена, но, как мне представляется, никто ее и в Грузии не собирается ликвидировать как институт. Речь идет о соотношении Аджарской автономии с Грузинским государством и о том, каким образом будут распределяться финансовые потоки, которые идет через Аджарию, через КПП на границах с Турцией, через тот же самый Батумский порт. Я думаю, что эти вопросы вполне решаемы через политический диалог. И окончательное решение вполне может соответствовать обязательствам Грузии по Карскому договору. Я пока не вижу здесь никакой опасности, никакой трагедии, и никакого повода для вмешательства в этот процесс Российской Федерации в качестве участника Карского договора. Это внутреннее дело Грузии. Могу только скорее пожелать более скорого удовлетворяющего всех результата. В том, что касается Абхазии и Южной Осетии, то там ситуация принципиально иная. Есть несколько отличий, очевидный совершенно, от ситуации в прежнем грузино-аджарском конфликте. Во-первых, этнический состав населения. В Аджарии проживают грузины. Они большей своей частью имеют другое вероисповедание, но это одна и та же нация. Осетины считают себя нацией, абсолютно сторонней по отношению к нации грузинской. Здесь межэтнические противоречия играют совершенно другую роль. В случае с Аджарией они в принципе не играли никакой роли. Это первое. Второе. Аджария никогда, и при прежнем руководстве, не ставила под сомнение свой статус как территория в составе Грузии. Абхазия и Южная Осетия считают себя независимыми государствами, хотя это никем и не признается. Но и, наконец, третье. В случае с Абхазией и Южной Осетией имели место а начале 90-х годов очень кровопролитные конфликты, которых, слава Богу, не было в случае с Аджарией. Поэтому и эмоции и в Аджарии и в Грузии находятся совершенно на другом уровне, потому что почти каждая семья может рассказать немало страшных вещей об этой войне. И поэтому какое-то решение этих сверху, они не позволяя ситуации эти развязать и урегулировать, потому что на уровне населения Абхазии, Южной Осетии, в отличие от населения Аджарии, существует полное неприятие какого бы там ни было компромисса с Тбилиси. И это плохо. Потому что компромисс должен быть найден Россия, как мне кажется, занимает по этому вопросу прозрачную позицию в пользу сохранения территориальной целостности Грузии. И уверен, что в этом своем качестве мы сможем сыграть в окончательном урегулировании этих конфликтов не менее важную роль, чем мы сыграли в случае с урегулированием аджарского конфликта. Нагорный Карабах. Думаю, что перспектива урегулирования этого конфликта весьма иллюзорна. Но совершенно точно нагнетание эмоций с любой из сторон, угроза применения силы в этих конфликтах будет делать перспективы еще более иллюзорными. Только диалог. Слава Богу, международное сообщество в лице минской группы ОБСЕ этим конфликтом занимается, на мой взгляд, непредвзято и весьма активно. Россия в деятельности минской группы принимает наряду с деятельностью группы США очень активное участие. Недавние заявления нового президента Азербайджана о возможности использования силы в этом конфликте, мне кажется, были несколько неправильно истолкованы прессой. Мы проверяли по имеющимся у нас каналам те настроения, которые существуют сейчас в Азербайджане, Нам представляется, что оснований для тревоги не существует, и азербайджанское руководство, как и армянское настроено на то, чтобы искать решения этого конфликта политическим путем. А это самое главное.
ВЕДУЩИЙ: Коллеги, мы работаем в напряженном ритме уже целый час. Но есть предложение подвести черту. Как мне кажется, состоялся очень живой интересный разговор. На этом пресс-конференция завершена. Спасибо всем.
