Официальный повод для поездки наследника британского престола не нов: трехсотлетие Северной столицы России. И, заодно, 450-летие того славного исторического эпизода, когда английские купцы искали короткий путь в Индию, слегка заблудились, высадились на северном побережье России и были ласково приняты в Москве Иваном Грозным.
С тех пор эту во многом случайную царскую аудиенцию 1553 года принято считать началом англо-российских дипломатических отношений, развивающихся сегодня, пожалуй, энергичнее, чем когда-либо за минувшие века.
Три дня в Петербурге насыщены у принца до предела. Между посещениями Эрмитажа, концертов и гуманитарных проектов он успеет скрепить военное сотрудничество двух стран экзотическим подарком британского министерства обороны. Это английский парусник, на котором отныне станут обучаться морскому делу российские юнги. А выступление гостя на Международном форуме лидеров бизнеса вновь привлечет внимание к тому радостному факту, что Британия выходит на первое место среди зарубежных инвесторов в российскую экономику.
Но эти высокие материи, кажется, мало волнуют россиянина "с улицы". Для него будущий король Британии интересен прежде всего как ныне здравствующий и, судя по всему, процветающий представитель того самого института самодержавия, с которым большевистская власть так решительно покончила в 1918 году. Ностальгия по "сильной руке" питает сегодня в России рост монархических настроений. Возрождаются организации вроде Дворянского собрания, нередкие приезды зарубежных потомков династии Романовых окружены изрядной помпой.
Помнится, в начале поворота России к рынку, какой-то умник предложил, чтобы Маргарет Тэтчер возглавила в ту пору еще неопытное российское правительство. Тогда лучше, мол, дело пойдет.
Нечто схожее происходит сегодня, кажется, и с восприятием здесь принца Чарльза. Народным массам хочется примерить наследника британского престола к сегодняшней России: а подошел бы? А помог бы навести порядок и возродить в людях чувство национальной гордости, так присущее большинству подданных Соединенного Королевства?
Это, конечно, из области фольклорных грез. Реальность же состоит в том, что при всем потеплении его отношения к Москве Букингемский дворец более озабочен сегодня поиском собственного места в меняющемся британском обществе, своего нового, более современного имиджа - не столько, может быть, как хранителя седых традиций, сколько как добросовестного труженика во имя национальных интересов.
"Принц Уэльский вносит вклад в национальную жизнь в широком диапазоне", - эта строка из публикации королевского двора подтверждается столь впечатляющими фактами, что на их фоне насыщенный визит Чарльза в Петербург кажется чем-то вроде развлекательной прогулки.
Оказывается, будущий король ежегодно участвует в 500 мероприятиях и выступает патроном 350 благотворительных фондов - детских, архитектурных, экологических. Его офис получает более 50 тыс писем в год, на 2500 из которых принц Чарльз отвечает собственноручно. Более того, только в прошлом году он произнес 15 речей, направил по важным государственным адресам 19 видеопосланий и дал 100 приемов, на которых присутствовали 11 тыс высокопоставленных гостей. Тяжела ты, шапка английского принца.
Но как ни внушительна эта статистика, она все-таки не отражает всей сложности и, главное, неопределенности положения старшего члена королевской семьи Великобритании, вынужденного балансировать между формальной необходимостью сторониться политики - как это предписывают ему конституционные законы - и стремлением в то же время влиять на национальную и международную жизнь Британии во благо.
Англичане не забыли инцидента в сентябре 2002 года, когда газета "Дейли миррор" опубликовала отрывки из писем, с которыми принц Чарльз, как выяснилось, обращался к министрам правительства. Там наследник престола выражал свою тревогу по поводу двух зол: роста в Британии бюрократии и засилья так называемой "политической корректности". Он также позволил себе пожаловаться премьер-министру на правительственные планы запретить охоту на лис с использованием собачьего гона: это, мол, неправильно, уничтожается живописная традиционная забава, лишаются работы десятки тысяч англичан.
Какой шум тогда поднялся. Пресса хором ополчилась на принца, парламентарии зашлись в благородном гневе. Такое поведение наследника британского престола "подрывает устои монархии", которая не должна вмешиваться в политическую жизнь, поучали критики. Один депутат даже предложил Чарльзу, если уж тому "невтерпеж без политики", выставить свою кандидатуру в члены Палаты общин Вестминстера.
Критиков не смущает то обстоятельство, что сторонись принц Уэльский политики - не сторонись, он в любом случае воспринимается как олицетворение того, что творит внутри страны и в международных делах правительственный кабинет Великобритании. С той лишь разницей, что кабинет часто таится в недрах Даунинг-стрит, а принц всегда на виду, как британский флаг, гимн и королева.
Иначе бы, скажем, Чарльза не отхлестали букетом гвоздик по лицу, как это случилось в ноябре 2001 года во время его визита в Латвию. Принц только что возложил тогда венок к монументу Свободы в Риге и перебрасывался с толпой дружелюбными репликами. В этот момент к нему протиснулась молодая женщина с цветами и хлестнула его букетом по щеке. Выяснилось, что Алина - так звали нападавшую - хотела заявить таким образом о своем неприятии войны в Афганистане, которая велась Соединенными Штатами со скромным, но все-таки участием Британии.
"Я протестую против присоединения Латвии к НАТО и против войны в Афганистане. Британия - наш враг!", - выкрикивала девушка, пока полиция пыталась вывести ее из толпы. На протяжении всей сцены принц сохранял чисто английскую невозмутимость с примесью здорового любопытства, как если бы наблюдал за любимой игрой в конное поло.
Будь Чарльз русским царем, он, наверное, смог бы научить иных российских политиков круглосуточному трудолюбию, умению вызывать симпатии к себе и своей стране в любых, даже неблагоприятных ситуациях и, главное, искусству ходить по лезвию бритвы между желаемым и законодательно приемлемым.
Что до делового мира России, то принц Уэльский мог бы стать для него примером финансовой прозрачности.
Это случилось как раз накануне его нынешнего визита в Санкт-Петербург и впервые в истории Великобритании. Чарльз открыл перед всей страной свои бухгалтерские книги. Составители опубликованной в Лондоне официальной брошюры на эту тему стремятся доказать - и это им, надо признать, прекрасно удается, - что принц Уэльский стоит тех денег, которые казна тратит на его содержание. Более того, он дает стране больше, чем берет от нее.
Оказывается, ежегодный доход будущего короля Великобритании составил в 2002 году чуть более 13 млн фунтов стерлингов. Примерно 3 млн из этой суммы взимают с английских налогоплательщиков. Остальные 10 млн приносит герцогство Корнуолл, представляющее собой 57 тыс гектаров на юго-западе страны с развитым сельским хозяйством и дорогостоящей недвижимостью. Поскольку принц Уэльский является по совместительству и герцогом Корнуэльским, то эта территория испокон веков платит ему нечто вроде оброка.
В прошлом году доходы Чарльза оказались на 27 процентов выше, чем годом раньше, из-за скачка цен на недвижимость и реструктуризации ценных бумаг в портфелях принца.
Англичане узнали, что Чарльз исправно платит налоги. И что штат его офиса насчитывает 97 человек, в том числе 17 личных слуг, включая поваров, садовников, адъютантов. В обязанности одного из слуг входит выдавливание пасты на зубную щетку хозяина.
Не все расходы принц оплачивает из собственного кармана. Содержание слуг Чарльза, имеющих воинское звание, обходится министерству обороны в 304 тыс фунтов в год. Финансирование зарубежных вояжей вроде петербургского берет на себя министерство иностранных дел.
Но это копейки по сравнению с деньгами, которые принцу Уэльскому удается собрать на благие дела. В прошлом году организованные им пожертвования в разнообразные благотворительные фонды составили, как утверждает официальная брошюра, 70 млн фунтов стерлингов.
Судя по бухгалтерским книгам принца Чарльза, британская монархия - не только стержень национального единства и генератор патриотизма. Это также выгодное стране деловое предприятие.
