"Хозяин дома, который я арендовал в течение последних 22 лет, пришел 2 дня назад и потребовал, чтобы мы в течение 24 часов освободили дом, - сказал в беседе с корреспондентом РИА "Новости" 46-летний учитель одной из багдадских средних школ Амер Мухамед. - Иначе, пригрозил он, будут приняты меры. На следующий день вечером по окнам 2-го этажа дали автоматную очередь. Слава Богу никто не пострадал. Сегодня утром мы вынуждены были выехать из дома".
Таких, как этот школьный учитель сегодня в Ираке тысячи. Согласно бывшему иракскому законодательству, владельцы недвижимости не могли повышать арендную плату без согласия на то жильцов. Закон защищал права квартиросъемщиков. Да и проблем никаких не возникало, пока иракский динар оставался стабильным. Начались они после войны 1991 года /операция "Буря в пустыне"/ и введения экономических санкций в отношении Ирака. До конца 1993 года динар еще держался на довоенном уровне - 3,3 доллара, но когда в стране закончились запасы продовольствия, иракская валюта рухнула, превратившись в бумагу.
За 1 доллар давали уже не треть динара, как раньше, а целых 6 тысяч. Потом, с введением программы "Нефть в обмен на продовольствие", иракский динар немного оправился, но все равно выше 2 тыс за доллар не поднимался. А арендная плата и зарплата иракцев остались на прежнем уровне.
"Когда я арендовал в 1981 году этот дом, - продолжает рассказ Амер Мухамед, - я платил за него 80 динаров /265 долларов/ в месяц, а моя зарплата составляла 300 динаров. Последние 12 лет во время блокады я получал 15 тыс динаров в месяц /7,7 долларов/. Разве я мог платить за дом столько, сколько он стоит?".
В 1994 году владелец дома потребовал увеличить арендную плату до 1 млн 200 тыс динаров в год. Учитель, на иждивении которого находились мать, отец-пенсионер, 5 незамужних сестер, брат-студент, жена и четверо детей, денег таких не имел и продолжал платить за 2-этажный дом с садом те же 80 динаров, что и раньше. Только теперь они равнялись 4 центам! Владелец дома отказывался брать эти деньги, и Амер Мухамед платил свои 80 динаров в Госкомитете, ведавшем вопросами аренды. Здесь он получал справку, что за дом уплачено, а деньги поступали на счет хозяина здания. Так делали в Ираке все квартиросъемщики.
Однако 9 апреля прежняя власть рухнула. Владельцы недвижимости поняли, что пробил их час, и ринулись возвращать свою собственность, безжалостно выбрасывая на улицу целые семьи.
Амеру Мухамеду еще повезло: он занял несколько комнат в пустующем пока районном отделении полиции, который разграбили и сожгли в первые дни хаоса, наступившего после входа американских войск в Багдад. Но период анархии вечно продолжаться не может. Когда-нибудь, и видимо довольно скоро, будет восстановлена иракская полиция, и непрошеных жильцов попросят на выход. "Куда я пойду с детьми и женщинами? - сокрушенно спрашивает учитель. - У меня нет денег, а сейчас - даже и прежней мизерной зарплаты".
На противоположной от того места, где жил иракский учитель стороне Багдада, в районе Аль-Балядият расположен палестинский спортивный лагерь "Хайфа". Сейчас на поляне, где раньше мальчишки играли в футбол, разбит палаточный городок. В выстроившихся на небольшом зеленом газоне в 6 рядов белых палатках живут 290 семей палестинцев. Их тоже выгнали из домов, в которых они жили более полувека.
"Это беженцы 1948 года, - говорит представитель иракского общества Красного Креста Омар Фарук. - Всего их в Ираке примерно 35-40 тыс человек. Часть из них жила в домах, которые построило для них иракское государство, - он указывает рукой на ряд 3-этажных зданий, виднеющихся за палаточным городком, - а для других оно арендовало частные дома и платило за них арендную плату. Палестинцы имели особый политический статус в Ираке. Так вот, арендная плата в этих домах тоже не поднималась с 50-х годов прошлого века".
"Хозяин дома, - рассказывает сидящая прямо на земле в одной из палаток Хода Ибрагим, - пришел 2 дня назад и сказал: "Когда я приду вновь, дом должен быть пустой". Он не сказал, когда придет, но мы ждать не стали. И вот оказались на улице, как наши отцы и деды".
Рядом с Ходой сидит ее подруга и соседка по прежней квартире Сабах Абдеррахман. Тут же крутится 4-летний сынишка Ходы, Ибрагим. Хода с мужем и 8-ю детьми жили вместе с четырьмя другими семьями в 5-комнатной коммунальной квартире. Арендную плату платило иракское государство. Когда его не стало - появился хозяин.
В палатке, в которой сидят Хода и Сабах, кроме тростниковой циновки, занимающей примерно треть ее площади, и одного одеяла - ничего нет. "Как здесь жить? - сокрушается Хода. - Стирать белье ходим к нашим братьям-палестинцам, что живут в домах через дорогу. Туалет - в здании клуба. Вон стоят 5 обтянутых тканью душевых палаток, как на пляже. И это все "удобства". В Ираке со дня на день начнется жара, температура поднимется до 50 градусов. Что будет с нашими детьми? - задается вопросом убитая горем женщина. - Они уже болеют".
Хода замечает, что маленький Ибрагим отошел от палатки и велит ему вернуться. "Там, в центре лагеря, между палатками неразорвавшийся снаряд, - поясняет она. - Это место огородили палочками, но разве ребенок понимает?".
Рядом с воронкой, в которой притаилась неразорвавшаяся смерть, стоит председатель палестинского общества Красного Креста Абдель Салям Юсеф. "Мы просили американцев обезвредить этот снаряд, - говорит он. - Но им недосуг. Отказываются они проверить и вон тот пустырь, на котором мы хотим разбить новый лагерь - еще 600 палестинских семей грозят в ближайшие дни выгнать из домов. История повторяется, - философски замечает он. - В 1948 году нас выгнали из Палестины, теперь - из иракских домов".
Если для палестинцев, лишившихся крова в Ираке, история повторяется, то для тысяч иракцев, которые стали изгоями в собственной стране, она только начинается. Для них начало истории "нового свободного", как принято сейчас говорить, Ирака оборачивается началом их личной трагедии.
