Царь тогдашний, самодержец московский Алексей Михайлович был фанатично верующим человеком, набожным государем, который был и умом и сердцем глубоко укоренен в веру и старинный уклад жизни. Его идеалом было бытие по-монастырски, и потому в 1648 году он грянул по стране грозным указом о том, чтоб в домах и на улицах не петь, и не плясать, в поле на работе тоже не голосить, и хороводы по праздникам не водить, а кроме того не загадывать никаких загадок друг другу, сказок на святках не сказывать, а всякий бесовский инструмент дудочный и струнный гусли, домры, волынки, свирели и другие "губные сосуды да хари" /маски/ нещадно отбирать, жечь и ломать, а чертовых скоморохов на первый раз бить батогами, а в другой уже забивать кнутом...
Указ читали на площадях и в церквах. Страна в страхе притихла.
Строг был царь, это при нем Россия отбила у Литвы Смоленск, вернула Северские земли, воссоединилась с Украиной, кровью затопила смуты в Новгороде да Пскове, и выкосила как поле крестьянское восстание Степана Разина.
Но насвистывала в его грозном сердце одна вольная дудочка, слабость к иноземцам - от него ведь родился на свет младший сын Петр, будущий преобразователь России на европейский лад. Слышал царь от послов, что есть де за морем дивная диковина - "феатр", где как в живую можно увидеть библейских пророков, а то целое сражение на лошадях, а то и море с кораблями.
Масла в огонь царева любыптства подливали его близкие, особенно женатый на англичанке, любимец царя боярин Артамон Матвеев. Он был единственным из власть имущих, кто смело и открыто держал свой московский дом на европейский манер, где на собраниях были женщины, но не бывало попоек. Трезвость боярского дома умиляла царя до слез, а умные речи Матвеева так пленили впечатлительное сердце Алексея Михайловича, что он на старости лет решил породниться с любимцем и взял в жены его 21-летнюю воспитанницу и племянницу Наталью Кирилловну Нарышкину, ту самую, что подарит отечеству Петра.
Вершиной карьеры боярина стало назначение Матвеева главой Посольского приказа /по сути - министр иностранных дел/, а одним из первых приказов нового министра был наказ послу фон Стадену ехать в Курляндию и Пруссию откуда привезти в Москву не только рудознатцев и добрых мастеров, а еще и "трубачей да ученых, которые б умели всякии комедии строить".
По духу того времени Артамон Матвеев играл с огнем.
Фон Стаден привез в Москву за бешеные деньги только одного трубача да четырех музыкантов, а вот актеры-комедианты ехать наотрез отказались. Сослались на письмо своего знакомого, который жаловался, что его за игру в Москве грозят бить кнутом и выслать в Сибирь.
А царь уже впал в охоту поглядеть диковину, кинулись искать среди своих и обнаружили в Немецкой слободе, где традиционно селились иностранцы, немецкого пастора, магистра Иоганна Грегори, который служил священником в местной лютеранской офицерской церкви, и одновременно был преподавателем этой же офицерской школы. 4 июня 1672 года пастор был вызван к царю, где получил подробный приказ "учинить комедию, а на комедии действовать по Библии из книги Есфирь, и для того действа учинить хоромину".
Денег было приказано не жалеть, из чего пастор Грегори понял - в Московии будет строиться постоянный театр, с труппой, с реквизитом, с репертуаром, с музыкой, наконец. Между прочим, он тоже понимал, что в случае промаха и ему немецкому подданному и лютеранину тоже не сносить головы.
Что ж, пастор взялся за дело решительно и властно, в актеры были отобраны 60 пятнадцатилетних мальчишек из числа будущих офицеров, /среди них не было ни одного русского мальчика/, к работе над ролями подключили остальных преподавателей, добавили несколько взрослых немцев, состоявших на русской службе. Одновременно с репетициями в элитном пригородном Преображенском селе на государевом дворе строился самый настоящий театр, хоромина под крышей с кулисами и сценой перед небольшим зрительным залом.
Женские роли в том числе и саму библейскую Есфирь, спасительницу еврейского народа от резни, играли мальчики.
Через четыре месяца, 17 октября /по ст. стилю/ царю и царскому двору был показан огромный многолюдный красочный спектакль "Есфирь или Артаксеркское действо" /легендарный Ксеркс на древнерусский лад - Артаксеркс/. Царь не утерпел и велел показывать действо в недостроенном здании. Играли и пели на немецком языке, но сама жизнь дочери Есфири и отца Мордехая, история про коварство визиря Амана и ревность великого царя, все это выучивалось по Библии с детства и было понятно без слов.
Кроме того, спектакль перемежался танцами, сольным и хоровым пением, музыкой, а еще грубыми мимическими фарсами, выходками шутов и дурней, которые так восхитили царя, что он смеялся, утирал глаза, наконец, прослезился и "глядел не вставая с места" - отметил двор - все десять часов, пока шел показ грандиозной библейской истории.
Всей сотне юношей тут же подарили по чину и сибирскому соболю.
После царь и двор двинулись в храм на ночную молитву.
А на следующее представление "Есфири" государь привел уже и царицу Наталью Кирилловну с царевнами от первого брака, которые смотрели на сцену из особой ложи, из-за решетки, скрывавшей женские лица.
И хотя история о том умалчивает, трудно представить, чтобы за все десять часов представления к материнской груди в скрытой ложе ни разу б не поднесли ее полугодового ребенка. И та кормила его под немецкое пение.
Не отсюда ли столь ранние европейские симпатии будущего императора Петра Первого, которого молодая царица родила 30 мая 1672 года, за полгода до первой русской премьеры?
