Для Ким Чен Ира, который пусть и неспешно, но последовательно проводит курс на вывод страны из международной изоляции, прорыв в отношениях с одной из ведущих стран западного лагеря означает создание качественно новых условий для отношений с внешним миром. Одно дело контакты на высшем уровне с традиционными партнерами - Россией и КНР. Другое дело - Япония, ближайший союзник США, страна теснейшим образом причастная к политическому раскладу на корейском полуострове, где переплетаются интересы других ведущих держав региона - России, США и Китая. Наконец, Япония - крупнейший экономический донор, немало сделавшая, кстати, и для экономического подъема в Южной Корее. А в Северной Корее экономическая ситуация выглядит по меньшей мере печально. Словом, и политически, и экономически улучшение отношений с Японией для КНДР в нынешних условиях крайне желательно.
С другой стороны, японский премьер - довольно неожиданно - первым из западных лидеров решился на прямой контакт с КНДР - государством, которое почти везде в мире воспринимается, как реликт эпохи тоталитаризма. США в запальчивости первых месяцев борьбы с международным терроризмом причислили Северную Корею к "оси зла". В Токио же политика этого государства уже не один десяток лет рассматривалась как реальная угроза безопасности страны. Достаточно вспомнить ряд испытаний северокорейских баллистических ракет, запущенных в направление Японии, или похищения северокорейскими спецслужбами японских граждан, с середины 70-х годов будоражащие общественное мнение страны. Все попытки добиться нормализации отношений между двумя странами завершались провалом, вину за который стороны неизменно возлагали друг на друга, благо причин и поводов было более чем достаточно. И вдруг такой поворот.
И оппозиция, и многие зарубежные наблюдатели утверждают, что Коидзуми пошел на этот шаг для того, чтобы укрепить свой рейтинг внутри страны в условиях, когда его правительство так и не смогло добиться зримых результатов в экономической сфере и вывести страну из более чем 10-летнего спада. При этом лидер оппозиции Сейдзи Одзава прямо указывал, что визит не подготовлен, а Коидзуми до конца не осознает всю сложность налаживания отношений с Пхеньяном. Но, по всей видимости, премьер осознал и сложность своей задачи, и степень риска.
В преддверии визита Коидзуми заявил, что без прояснения судьбы похищенных японцев Северной Корее не стоит рассчитывать на нормализацию двусторонних отношений, а значит и экономическую помощь. С точки зрения укрепления рейтинга премьера внутри страны, тема эта казалась несомненно выигрышной. Это хорошо поняли в Пхеньяне.
В ходе переговоров Ким Чен Ир впервые признал сам факт похищений 11 японцев, предоставил возможность членам японской делегации встретиться с некоторыми из них, и более того, возложил ответственность за эти инциденты на северокорейские спецслужбы. На большее Коидзуми рассчитывать было бы трудно, ведь до него эту проблему безуспешно пытались решить едва ли не десяток японских премьеров. Но, увы, из 11 японцев в живых остались только 4, один пропал без вести. Эта печальная статистика, конечно, очень смазала эффект.
В свою очередь, КНДР потребовала от Японии принести извинения за жертвы и лишения, понесенные корейским народом в годы более чем 30-летнего японского колониального ига. Что и было сделано Коидзуми, хотя такую позицию в стране разделяют далеко не все. Баланс получается достаточно сомнительным, и пока еще трудно сказать, как, в конечном счете, отреагирует общественное мнение Японии на эти итоги визита премьера в Пхеньян и в какую сторону качнется рейтинг премьера.
С другой стороны, исторический визит японского премьера в Пхеньян за пределами Японии рассматривался не столько как шаг к нормализации двусторонних отношений, а как важнейшее событие международной жизни. С визитом Коиздуми связывали надежды на прогресс в решении проблемы нераспространения ракетных технологий, которыми располагает Северная Корея. Собственно, эта проблема тождественна и иракской, коль скоро поводом для удара по Багдаду является, прежде всего, отсутствие международного контроля за программами производства оружия массового поражения и средств его доставки.
В ходе переговоров в Пхеньяне северокорейцы заявили, что будут придерживаться моратория на ракетные испытания, срок которого истекает в 2003 году и вроде бы готовы сделать его бессрочным. Однако, это не новость, а повторение позиции, известной и в Москве, и в Вашингтоне. Разумеется, решительных подвижек в этом вопросе ожидать не приходится - ракетная программа, едва ли не единственный козырь в игре Пхеньяна с международным сообществом, целью которой является экономическая помощь северокорейском режиму. Однако на нынешних переговорах эта стратегическая проблема оказалось задвинутой на второй план, по сравнению с темами двусторонних отношений Японии и КНДР.
Тем не менее, следует признать, что если бы Коидзуми не решился поехать в Северную Корею, это было бы наихудшим вариантом японо-северокорейского диалога. Визит несомненно способствовал стабилизации обстановке на Корейском полуострове, что, как подчеркивают в российском МИДе "полностью отвечает интересам России".
