Эта женщина по сей день входит в десятку лучших российских ваятелей. Ее горельеф "Волна" /"Пловец"/, укрепленный в 1902 году над входом в Московский Художественный театр, - такой же символ нового искусства, как чайка на его занавесе. Голубкинская скульптура "Старость", выставленная в 1899 году в Париже, была признана способной прославить любого французского мастера.
Ученица и последовательница Огюста Родена, блистательно умевшая и лепить, и ваять, т.е. отсекать лишнее, она великолепно чувствовала "нрав" любого материала - бронзы, дерева, камня.
Как сообщил РИА "Новости" академик Дмитрий Сарабьянов, Голубкиной суждено было выразить, полнее всех в русской культуре, настроения первых лет ХХ века - "волну мечтательного символизма и сострадательной гуманности".
По словам искусствоведа, "волна голубкинской человечности захлестнула и ее портретное творчество" - этому чуткому, умному и проницательному портретисту открывался мир души человека.
Наследие Голубкиной составляют не только замечательные композиции "Идущий" и "Спящие", "Огонь" и "Земля", "Изергиль" или предсмертная "Березка", ставшие квинтэссенцией образа поэта портреты Лермонтова и Андрея Белого, точные характеристики Алексея Толстого и Алексея Ремизова, равно как редкая по красоте коллекция камей, к которым она перешла в конце жизни.
Своей судьбой эта женщина не только воплотила формулу "сотвори себя сам", но и проложила путь в "большое искусство", традиционно считавшееся прерогативой сильного пола, целой плеяде женщин. Среди них и те живописцы, которых сегодня называют "амазонками авангарда" /от Александры Экстер до Ольги Розановой/, и крупнейшие скульпторы России ХХ века Вера Мухина, Сарра Лебедева, Алла Пологова.
С Анны Голубкиной начался феномен российской "женской" скульптуры, в лучших достижениях сочетавшей смелость формальных исканий с глубоким интересом к человеку, подлинным гуманизмом. Не случайно Максимилиан Волошин, увидев работы Голубкиной и уподобив ее художникам типа Достоевского и Льва Толстого, вывел знаменитую формулу: "Русский гений - это огонь совести, а не огонь фантазии. Он исключительно морален. Отсюда истекает особый русский реализм: Отсюда-то нелюбовь к риторике и пафосу, которая отличает русское искусство".
Художник - физически тяжелая профессия, и особенно сложен труд скульптора. Но трудности не испугали уроженку Зарайска, что под Рязанью, хотя в искусство она пришла довольно поздно. Сначала - вольнослушательница Московского училища живописи, ваяния и зодчества, ученица Сергея Волнухина, затем - переезд в Петербург, в Академию к Владимиру Беклемишеву. Но Голубкину тяготит несвобода, и она едет в Париж, где находит в лице Родена настоящего учителя и работает в собственной мастерской. В эти же годы, на закате XIX века, в жизни молодой женщины происходят трагические события, приводящие ее к попытке самоубийства, в психиатрическую лечебницу и, наконец, в Сибирь на Обский переселенческий пункт. Там она столкнется со "всеобщим российским страданием" - его следы навсегда останутся в произведениях мастера, чуткого к людским невзгодам и противоречиям жизни.
В 1904-07 годах художница, окончательно вернувшись на родину из-за границы, принимала участие в революции, а в годы войны руководила скульптурным отделением на Пречистенских рабочих курсах.
По отзывам знавших ее людей, Голубкина обладала редкостным даром сострадания и сочувствия. Недаром среди ее образов-символов - много людей закованных и спящих, жаждущих свободы и пробуждения: "Пленники", "Раб", "Вдали музыка и огни". Всюду мысль автора борется с тяжестью и недвижностью материала - сродни тому, как движение души героев преодолевает инертность телесной оболочки. Мастер смело раскрепощает тягучую скованность глины, заставляет ее литься, дышать и колыхаться. В ту эпоху следы пальцев скульптора на глине ценили очень высоко, эти "прикосновения демиурга" заметны во всех произведениях Голубкиной в гипсе и бронзе, даже в дереве.
Современников поражали ее честность и трудолюбие, строгость отношения к себе, упорство и недюжинная сила - не каждому по плечу рубить мрамор. Уже в первых ее работах угадываются черты зрелой манеры, ощутим удивительный для начинающего художника профессионализм. За человеком, обрисованным скупо и точно, встает его судьба /портрет деда, "Старая", "Марья"/. Свободная пластика близка импрессионизму в живописи, но служит не заострению на миг состояния модели, а передаче постоянных качеств человека, погружению во "внутреннее пространство" души.
Весь дальнейший путь мастер, "сомневаясь и мучаясь невыразимостью задуманного, движется к символизму, к органическому слиянию импрессионизма и модерна", - считает Дмитрий Сарабьянов. По его мнению, "важным отличием, отделявшим Голубкину от импрессионизма, выступал мифологизированный герой, плоть от плоти символизма начала ХХ столетия".
Тяготея к обобщенным образам, в своих портретах-типажах она несла глубокую правду, основанную не на случайно увиденном, а на пережитом, оживленном ассоциацией и пластической метафорой. Критики видели в голубкинском искусстве кристаллизацию единого чувства "российской тоски", где заключено и "чаяние недалекой и великой бури".
