Диалог между Багдадом и генеральным секретарем ООН возобновлен, а "ось зла", провозглашенная президентом США Джорджем Бушем, похоже, развалилась. Такой вывод можно сделать и после того, как в Сеуле президент подтвердил, что не собирается нападать на Северную Корею, и после увольнения Дэвида Фрэма, составителя речей, вписавшего в выступление Буша этот яркий абзац. Так что остается лишь Ирак, в отношении которого официальная позиция США, изложенная "Вашингтон пост" устами "высокопоставленного чиновника администрации", сейчас такая: слова Буша есть "скорее выражение готовности действовать против Багдада на опережение, чем формулировка новой политики".
"Опережение" не считают реальным до мая 2002 года по причинам чисто техническим. Пентагон заявляет, что потребуется до 6 месяцев, чтобы пополнить один лишь истощенный в Афганистане запас комплексов точного наведения бомб, и несколько месяцев на прочую амуницию. Более того, считают, что для полного уничтожения военного потенциала Ирака Америке потребуется, возможно, подготовка длиной в год, с учетом того, что речь идет о контингенте в 200 тыс американских солдат, четырех авианосных группах, и о возможной необходимости вести одновременно боевые действия на Филиппинах, в Йемене иили Сомали, а возможно - и в Колумбии. Именно таковы сейчас оперативные планы военного ведомства.
К маю, с другой стороны, привязано несколько международных акций, связанных с Ираком. Из дипломатических источников известно, что чиновники в Вашингтоне считают, что сначала следует рассмотреть в этом месяце в Совете Безопасности ООН новый режим санкций против Ирака, включая возобновление там инспекций ООН, а также - в мае же - провести встречу между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным, который против нападения на Ирак. Эти даты и события фигурируют сейчас во всех переговорах между Вашингтоном и другими столицами.
Тем не менее, информация о подготовке боевых действий против Ирака имеется в изобилии. Так, советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс отдала распоряжение своим сотрудникам, а также Пентагону и ЦРУ, подготовить список вариантов по конфронтации с Багдадом. Сюда входит: военное вторжение, поддержка /то есть, по сути, организация/ массового восстания против иракского лидера Саддама Хусейна, поддержка дворцового переворота против него, плюс комбинация этих вариантов. Отмечается, что опыт войны в Афганистане заставил многих экспертов пересмотреть свои прежние скептические взгляды на возможность подобной акции в Ираке. Подведение итогов назначено на начало марта, с тем, чтобы отправляющийся в середине этого месяца по 11 странам Ближнего Востока вице-президент Ричард Чейни имел бы конкретный план действий для обсуждения.
Все это наводит на многие вопросы об отношении администрации Буша к международному праву и к ООН. Вопросы эти возникали и при подготовке афганской кампании, получившей все же одобрение Совета Безопасности ООН. У той кампании, по крайней мере, был очевидный повод: террористические акты против США. Хотя в течение этой зимы Вашингтон использовал борьбу с терроризмом как ослика, на которого наваливают столько груза /геополитический выигрыш в Центральной и Южной Азии и так далее/, что становится не видно самого ослика. В случае же с Ираком столь очевидного повода для военной акции не видно, тем более что Буш отдал распоряжение о подготовке "вариантов" действий в Ираке еще до 11 сентября, затем приостановил, а сейчас возобновил эту работу. Не видно также уважения Вашингтона к ООН, несмотря на все разговоры о том, что суть политики США в отношении Ирака - этакое экстремальное давление, крайний способ заставить Багдад пустить к себе инспекторов ООН.
Дело в том, что трудно поверить, что можно одновременно уговаривать Саддама Хусейна согласиться на инспекции и при этом открыто готовить его свержение. Скорее можно поверить утечкам информации в американскую прессу насчет того, что Вашингтон рассчитывает, что открытая подготовка войны в очередной раз спровоцирует иракского лидера на неадекватные действия и даст этим повод показать всем союзникам: остается только военный путь.
Силовая дипломатия США против Ирака по сути не сильно изменилась по сравнению с тем, что было при прежнем президенте. Новым здесь можно считать скорее стиль общения Вашингтона со своими союзниками, друзьями и партнерами - к которым, заметим, сейчас относится и Россия. Не слишком ли часто, скажем, возникают в последнее время ситуации, когда союзников ставят перед некоей неожиданностью - типа той же фразы об "оси зла" - и только потом начинают с ними обсуждение проблемы? Практически все союзники США по НАТО сейчас ждут от Вашингтона объяснений по поводу того, не придется ли им нести немалые финансовые расходы по восстановлению еще одной разрушенной войной страны, не говоря уж об участии в войне как таковой. Из стран же Ближнего Востока ни одна пока не поддержала возможность нападения на Ирак - хотя многие лидеры Ближнего Востока в частном порядке говорят, что давно мечтают об уходе Саддама Хусейна.
У России же свои особые интересы в ситуации вокруг Ирака. Это, во-первых, вопрос характера ее взаимоотношений с США и Европой. А во-вторых, это вопрос будущего всей российской политики на Ближнем Востоке.
Что касается первого вопроса, не имеющего даже прямого отношения к Ираку, то Москву, как и все европейские столицы, беспокоит манера администрации Буша ставить своих союзников и партнеров перед фактом и вести затем переговоры исходя из принципа "кто не с нами, тот против нас". Этот подход мог сработать в Афганистане, от войны в котором Москва все-таки получила немалый выигрыш, но он не обязательно применим в иных случаях. Считается, что Вашингтон хочет заключить с Москвой сделку: "обменять" Ирак на подключение России к НАТО на тех или иных принципах на саммите НАТО в Рейкьявике, опять же в мае. Но какова выгода от участия в организации, члены которой сейчас выражают недовольство односторонними действиями своего союзника Вашингтона?
Что касается самого Ирака, то на всем Ближнем Востоке у Москвы нет, к сожалению, развернутой и мощной структуры экономического сотрудничества - за исключением Ирака и еще 2-3 стран. Известна проблема нефтяных контрактов, заключенных или обсуждаемых с Москвой и Багдадом, на сумму в 30 млрд долларов. Если Саддам - а незаменимых людей в политике, как известно, нет - покинет политическую сцену, то Россия вплотную столкнется с проблемой преемственности переговоров по этим контрактом, поскольку нефтяная отрасль в этой стране принадлежит государству, и все переговоры велись с чиновниками нынешнего иракского правительства. Это тем более важно, что российско-иркское сотрудничество в нефтяной сфере напрямую связано с проблемой семимиллиардного долга Багдада России.
При этом Россия не сумела за последние 10 лет выработать на Ближнем Востоке надежные политические позиции - слишком многие арабские страны пытались вернуть Москву к прежней политике "противовеса" Америке. Старания же российской дипломатии занять нейтральную позицию и сосредоточиться на экономическом сотрудничестве по крайней мере требуют времени. В этой ситуации Москве не следовало бы предпринимать шаги, которые подорвали бы ее репутацию среди арабов. И это еще одна причина того, почему для России неприемлемы любые военные способы решения иракской проблемы.
