События трагического сентября, атака международных террористов на Нью-Йорк и Вашингтон высветило новые важные факторы международной жизни, которые знаменует собой начало новой эпохи. Ряд проблем, считавшихся латентными, пробил оболочку и вышел в первый ряд явлений, характеризующих наш мир.
1) До сентября 2001 года огромное различие, подлинная пропасть в уровне жизни тридцати стран-членов Организации экономического развития и развития (ОЭСР) - "золотого миллиарда" - и пяти остальных миллиардов мирового населения была предметом статистики, делом справочников, обстоятельством страноведения. После 11 сентября это различие в жизненном уровне (примерно 30 к 1) стало заглавным фактором мировой политики. Отныне и далее, если борьба с терроризмом рассчитана на года и десятилетия, невозможно игнорировать тот факт, что за последние 15 лет доход на душу населения понизился в более чем 100 странах; потребление на душу населения сократилось в более чем 60 странах. В условиях прозрачности развитого мира молодое население все более отстающего в уровне развития и благосостояния Юга теряет иллюзии относительно занятия достойного места в мире, что ведет к его радикализации. Потерявшие надежду на привлекательное будущее, молодые и энергичные горожане Каира, Джакарты и Мехико-сити, которым нечего терять, являются потенциальными рекрутами мирового терроризма. Проблема Север-Юг обозначилась страшной новой гранью.
2) До сентября 2001 года отчетливое различие в языке, культуре, традициях, истории, ментальном коде, моральных ценностях семи мировых цивилизаций было обстоятельством этнографии, предметом изучения культурологов, делом музейных работников. После 11 сентября цивилизационные различия стали одним из ведущих факторов мировой политики, дальнейшее игнорирование которого быстро может обратить прогресс в регресс и стать полем отчаявшегося терроризма. Прежняя система соподчинения и лояльности доминирующего Запада и попавших на протяжении пяти веков (между 1492-1991 гг.) в ту или иную форму зависимости других шести незападных мировых цивилизаций ушла к началу текущего века в прошлое и заменилась активным цивилизационным самоутверждением. Особенно активны (до степени агрессивности) исламская, китайская, индуистская цивилизации. Две из них в последние годы обрели ядерное оружие. В среде западной цивилизации уже созданы многомиллионные анклавы этих цивилизаций. Именно из этих анклавов поднялись в воздух сентябрьские террористы.
3) До сентября 2001 года колоссальный отрыв военной системы Соединенных Штатов от технически качественно менее совершенной военной оснащенности остального мира, казалось, давал Вашингтону шанс на десятилетия силового доминирования, служил своего рода гарантом благоприятной для США (и для Запада в целом) системы мировых отношений, наделял ролью конечного судьи в международных спорах. После 11 сентября уязвимость Америки стала фактором мировой политики. Возникли сомнения, которых ранее не было: зачем Соединенным Штатам электронное высокоточное оружие, слежение из космоса, колоссальные по мощности боеголовки, самолеты-невидимки стелс, глобальные по охвату радарно-командные системы типа НОРАД, если противник, вооружась ножом, просто берет билет на внутренние рейсы американских авиакомпаний? Буквально на глазах радикально изменился характер внешней угрозы стране. Оказалось, что США все еще готовятся воевать с СССР, хотя тот почил десять лет назад. И напротив. Несмотря на 33 млрд. долл. идущих на глобальную разведку, США не знают кто их атаковал, с какой целью и с какими мотивами.
Институционализация трех новых факторов мировой политики внесла существенные коррективы в систему международных отношений. Благосостояние и даже выживание Запада теперь напрямую зависит от характера отношений Север-Юг, общежития цивилизаций, адекватного понимания современной угрозы - что диктует совсем иное военное строительство.
Остынем и зададимся вопросом
Запад был и остается для многих из нас символом приверженности хладнокровному анализу, приверженности трезвому суждению, безусловного следования здравому смыслу. Конечно, бывали времена, когда носителей картезианской логики и монтеневского здравого смысла события типа сараевского покушения доводили до мировой войны, но и здесь поклонник Запада скажет, что обе коалиции сознательно отвернулись в 1914 г. от анализа происходящего, желая поймать приливную волну истории, веря в собственный анализ происходящего.
Эту безусловную веру в собственное понимание происходящего, это демонстративное отвращение от головной работы, эту сладкую тоску по воле исторических волн мы видим в грандиозном действе, развернувшемся на Западе после трагических событий 11 сентября. Со своих самых высоких трибун, устами своих самых влиятельных политиков Запад объявил войну терроризму. Никто не может быть беспечным наблюдателем в мире террора, который завтра грозит превратиться в эквивалент третьей мировой войны. Но и объявлять войну явлению (а не государству) бессмысленно. Точно так же можно объявлять войну людской злобе, рассеянности, безразличию, трусости. Пышно и неэффективно. Терроризм представляет собой явление негосударственной, "подгосударственной", межнациональной деятельности. Это своего рода тип вируса, который легко поддается мутации.
Отход от здравого смысла заложен в основе. Война - это легальный, юридический термин, касающийся отношений между государствами. Термин война в приложении к терроризму имеет эмоционально-пропагандную основу. И как таковой в данном случае бессмыслен. Что не менее важно, выиграть такую войну невозможно. Если в разворачивающейся кампании будут победители и побежденные, то это просто будет означать, что на данном этапе силу демонстрирует одна определенная сторона. Но, увы. К сожалению это со стопроцентной определенностью означает, что в смертельном диалоге будет следующий этап и тогда похоронами займется противоположная сторона. Будет и третий этап, и четвертый. Мы говорим это с горечью. Но не видеть этого не можем. Спасибо Декарту и Монтеню, спасибо Западу. Анализировать события на шаг вперед учат его университеты, порожденная им наука, боготворимая им логика.
А вот объявлять, что "тот, кто не с нами, тот против нас" - это уже нечто знакомое и родное. Почти заимствованное. И в битвах до последнего (чужого, своего) мы участвовали очень активно. Ничего в этом хорошего нет. Кроме дегуманизации ни к чему не приведет. Может привести к обидам на весь мир. На замыкание в изоляционизме. На потерю контакта с внешним миром. К реализации самооправдывающегося пророчества.
По человечески это очень понятно. Особенно у нас, в стране национального поиска "кто виноват?" Но как на эту тропу сошел хладнокровный Запад, предпочитающий ныне наказать, с потом думать. Здесь можно кивать только на превратную роль телевидения, не оставляющую политикам иного выхода, кроме как единогласно принимать очередную Тонкинскую резолюцию, чтобы потом годами выходить из очередного Вьетнама. А ведь тоже казалось простым и ясным - против враждебной силы малой мощности двинется самая могучая держава планеты. Кто сомневался в ее феноменальном потенциале? И в решимости - ведь в ушах еще звучали золотые слова инаугурационного обращения к нации президента Кеннеди в 1961 году: "Мы вынесем любое бремя, преодолеем любые препятствия, пройдем любую дорогу".
Не вынесли, не преодолели, не прошли. Почему же с такой легкостью взваливают на себя весьма тяжелое бремя блистательный лидер Запада со всеми его университетами. Ведь Кондолиза Райс, с которой автор имеет удовольствие быть знакомым, тоже по-научному корила злополучное обещание Кеннеди, завершившееся полетом обернувшегося в американское знамя посла США в Сайгоне с крыши американского посольства. В ведь тех, кого Вашингтон называл Вьетконгом никогда не было более 180 тысяч человек. И их называли террористами. И против них на узкой полоске азиатского материка собрались полмиллиона американцев в униформе, два миллиона их подопечных в форме армии Южного Вьетнама. И были те же Б-52, вертолеты, рейнджеры, газ "Си-Эс", авианосцы по соседству, коалиция союзников в меру активных, в меру пассивны.
А завершилось все это целой библиотекой аналитической литературы, которая отвечала уже на более умный вопрос: как "самые лучшие и самые яркие" (именно таких обещал - и призвал - в свою администрацию Дж. Кеннеди) завели Соединенные Штаты Америки в негостеприимные для американцев джунгли Вьетнама. Может быть все же не нарушать собственно генетическое свойство Запада и вначале думать, анализировать, а потом уже бряцать оружием?
Исторгая понятный гнев, постараемся не потерять хладнокровия: как явление терроризм имеет свои истоки и причины возникновения. Это хладнокровие уже проявляет себя. С охотой согласимся с Д. Уорнером в "Интернэшнл Геральд Трибюн", что "рост неравенства в распределении богатств, и отсутствие доступа к принятию политических решений ведет в конечном счете к агрессии, насилию и терроризму. Чем выше уровень фрустрации, тем выше уровни насилия. Чем выше уровень репрессий, тем выше уровень реакции на них". Пока насилие - прямое насилие в ответ на насилие - не помогало.
Носители террора
Главными вопросами, без ответа на которые не стоит долбить даже пустынную афганскую землю, является следующие: кто были люди, совершившие совмещенное убийство и самоубийство? Каковы их мотивы?
Сначала позволим себе напомнить, что Усама бен Ладен стал тем, кем он является сегодня для миллионов людей в ходе военной мобилизации исламского фундаментализма в Афганистане, направленного против советских войск в Афганистане. На американские деньги в Пакистане были созданы лагеря подготовки муджахеддинов и на Западе вокруг них была создана аура героев, самоотверженно отбивающих советскую агрессию. Складывается впечатление, что у западных инструкторов складывалась твердая убежденность в том, что воспитываемые самоотверженные убийцы могут наносить удары только в одном определенном для них направлении. Людей двенадцатого века вооружили военной техникой двадцать первого века. Кочевнику-номаду вручили в руки "Стингер" в наивной уверенности, что его целью всегда будут машины только с красными звездами на бортах. Без полос.
Американская разведка не обращала внимания на явление, которое было столь болезненно ощутимо для советских военных в Кандагаре и повсюду в негостеприимных горах, где погибли тринадцать тысяч наших молодых людей - бесстрашный исламский порыв, традиция джихада, помноженная при помощи Запада на хладнокровную организацию, на эффективное использование западных технических средств. Герой 1980-х годов стал сатаной 2000-х, а ведь он сохранил в себе неоспоримую цельность, он всегда считал себя защитником ислама от посягательств - не важно откуда, с севера или запада пришли его нынешние и потенциальные противники. Не копай другим яму.
И Россия вздрогнула раньше, когда в Москве и Волгодонске обрушились дома. Ведь в них погибли невинные люди, жертвы фанатизма и искусства, которому обучали в лагерях, созданных западными инструкторами. На международных форумах мировое сообщество не встало в сочувственном молчании, не сделали того, что в России сделали интуитивно, исходя из естественного человеческого сочувствия тем, чья насильственная смерть, чье убийство, естественно, взывает к мщению.
Психология самоубийцы
Американцы не в первый раз в своей истории встречают самоубийц в почти массовом масштабе. Наибольшую жестокость от них они претерпели, когда в ходе второй мировой войны начали приближаться к Японским островам. Пилоты с запасом топлива в одну сторону начали пикировать на их корабли под разными углами без особого успеха: попасть в военный корабль, находящийся в открытом море, практически невозможно из-за плотности огня. Но японцы исхитрялись и с массовым нападением камикадзе следовало бороться не только пулеметами большого калибра. Следовало снять оторопь молодых американцев, поражавшихся пилотами, которым жизнь была недорога ради военного успеха. Фанатизм следовало показать во всей его зверино-ожесточенной неприглядности и именно ради этого, когда один из летчиков-камикадзе рухнул в море рядом с бортом авианосца, его дневник привлек внимание как возможная иллюстрация фанатизма. Знатоки японского быстрый перевели записи фанатика на превосходный английский. Зря старались, ничего ожидаемого, никакого отклонения от психики они не нашли. Обнажилась довольно грустная история деревенского парня, который воспринял приход в отряд камикадзе как судьбу, как один из естественных шагов своей жизни, шагов вынужденных и подчиненных коллективистскому сознанию специфической культуры. Летчик-самоубийца доверил дневнику бесхитростную радость по поводу нелетной погоды - еще один день, еще одна толика радости в суровом мире. В тексте не было ничего фанатического, это был обыденный японский стоицизм, чувство долга по отношению к своему обществу, дань коллективистской морали. Печатать для нужд вооруженных сил этот текст не имело смысла, он вызывал скорее грусть, чем стойкую ненависть к врагу.
Американцы не проигнорировали особенностей японской цивилизации. По крайней мере, они приняли в качестве условия согласия японцев на капитуляцию оставление императорской власти и многое другое. Макартур, имея практически диктаторские полномочия, не порушил традиционные общественные устои. И сегодня трудно представить себе налет камикадзе на американские авианосцы представителя страны, в которой на душу населения приходится 30 тысяч американских долларов в год. Сегодня она поддерживает - хотя, без видимой охоты - войну Америки против терроризма.
Фанатики сегодняшнего дня не имеют индульгенции, они наносят удар по самым слабым, по беззащитным членам общества. Но мы, если претендуем на победу над терроризмом, должны постараться понять их умонастроение, причины их ожесточения, способы ликвидации их самоубийственного пафоса. Это не дань их умственно-эмоциональному ушибу, это наша тропа спасения.
Постараемся хотя бы очертить мир, в котором не будет головокружительной разницы в условиях жизни, где процветающая часть человечества признает хотя бы моральные обязательства в отношении обделенных, где триумф глобализма не будет автоматически означать надругательство над традицией, исторической памятью и ментальным кодом менее удачливого. Хладнокровное безразличие может и не рождает фанатиков, но оно оправдывает их в их собственных глазах.
Международное право
Американцы проявили исключительную изобретательность, создавая в 1944-1945 гг. такую систему международных отношений, которая, упорядочивая экономическое развитие, помогла Вашингтону возглавить процесс постоянного технологического обновления. Но обладатель лидерских позиций вместо естественного закрепления благоприятствующей системы, позволил себе едва ли не систематическое нарушение мировой упорядоченности: отказ ратифицировать протокол Киото; отрицание позитивной значимости договора по ПРО; непризнание международного суда в Гааге; попытка поставить Североатлантический Союз вне и над системой ООН; уменьшение уровня международной помощи. В апреле 2001 г. (значительно раньше предсказывавшегося срока конфронтации с Китаем) США, вместо извинений, приступили к давлению на КНР.
Складывается впечатление, что несовершенная международная демократия заменяется единоначалием. Лидер Запада просто спрашивает, кто идет в фарватере Америки, а кто не испытывает лояльности. При этом основа этого единоначалия - "мировая антитеррористическая коалиция" пока не впечатляет. Только Британия жестко и целенаправленно следует курсу, что с лидером лучше дружить, чем ссориться. Даже страны НАТО, несмотря на все заявления об автоматизме действия параграфа 5, даже Япония - не говоря уже о Китае и России - предложили только помощь в плане обмена разведданными, а не то, что собственно предполагает военный союз. Принесет ли замена ООН-центричной системы на америкоцентричную более стабильное развитие международных отношений и не приближает ли нас к грани хаоса - большой вопрос.
Провозглашена война - а ведь это юридический термин, означающий противодействие некоему государству. И сегодня что-то очень редко звучит апелляция к международному праву. Как же располагаем себя (в использовании силы) по отношению к господству закона? Разговор о сокрушении государств и снятии ограничений на внеюридическое преследование может соответствовать эмоциональному порыву, но это бумеранг, он возвращается. Ну что ж, давайте подорвем собственно созданную Соединенными Штатами систему международного права. Что ее заменит? Тот факт, что террористы нарушают фундаментальные нормы цивилизованного общества, еще не означает, что цивилизованный мир должен реагировать подобным же образом. Ведь претензия на цивилизованность - это показ, что мы поступаем не как террористы. Это вовсе не означает прощения или оправдания, но это первый реальный шаг в сторону от повторения будущих нападений, в направлении их предотвращения.
Религиозная война
США в третий раз за столетие бросают вызов явлению внешнего мира - в первый раз это был нацизм, во второй - коммунизм, и вот наступает более серьезная эпоха - вызов брошен "не только жизням американцев, но и их душам". Америка объявила войну терроризму - огромному, страшному. Многоликому явлению. Лица восемнадцати террористов нам уже известны, их фотографии распространило американское правительство. Давайте не будем заблуждаться, в них каждому видно общее. И, осознавая это общее, трудно не признать, что перед нами вызов другой системы ценностей, другого менталитета, другой религии, другой цивилизации.
Не все в нашем мире определенно знают, насколько религиозным является американское общество. При общем джефферсоновском отделении государства от религии (Т. Джефферсон считал "Акт о религиозной свободе" своим высшим вкладом в американскую политическую жизнь), представить себе президента, сенатора или члена палаты представителей-атеиста ныне весьма трудно. Религиозная жизнь в США весьма специфична, здесь мирно уживаются самые различные религии и верования вплоть до удивительных сект и культов. Но при всей культурно-этнической пестроте американского общества, фактом является практически абсолютное господство на политической арене США WASP - белых англо-саксов протестантов. Уже избрание президента-католика (1960 г.) было своего рода общественной революцией. Представить себе президента США, клянущегося не на библии, а на талмуде, коране, буддийских или индуистских текстах просто невозможно. По меньшей мере, на обозримое будущее.
Преувеличить влияние христианской религии для США просто невозможно - это суть и душа Америки. И не спрашивайте, что делают американцы по воскресениям. Они идут в церковь. И церковь, на которой стоит американское государство, административный аппарат, армия, суды и истеблишмент - это христианский протестантизм. Читатель может указать на вкрапления католицизма (ирландцы, итальянцы, испаноязычные, поляки), иудаизма (евреи), православия (восточные славяне), но все эти исключения лишь подтверждают правило: правящий американский мэйнстрим - христианский протестантизм. Несведущий может прочитать об этом на каждом долларе, где надпись "Мы верим в Бога" означает совершенно определенного бога.
И вот этот мир подвергся нападению не просто террористов, а верующих ислама. Нет сомнения, что президент-протестант, как и все соответствующее окружение, бросились доказывать, что ислам - это прекрасная и чистая, мирная и восхитительная религия, а смертники над Нью-Йорком и Вашингтоном являют собой отщепенцев-фундаменталистов, искажающих своими поступками суть учения Мухаммеда. Официальные лица посещают мечети, приглашают в Белый дом представителей исламской общины, выражают словесное восхищение великой мировой религией. Одновременно осуществляя бомбометание над исламской республикой Афганистан, стремясь уничтожить тех представителей ислама, которые исказили суть своего учения. Главным в данном случае является, увы, не мнение мирно беседующих с президентом США американских мусульман. Желает того Америка или нет, а наиболее важным внешним фактом для богатой и щедрой Америки теперь является то, что в огромном, миллиардном мусульманском мире - от Марокко до Южных Филиппин - ее теперь, после силовых действий против основной мусульманской общины Афганистана, пользуясь эвфемизмом, любят меньше. Особенно важно то, что это относится к быстро растущей демографически мусульманской молодежи.
В конечном счете, коммунизм был просто одной из форм модернизационной идеологии. Как религия он увял с первым поколением революционеров. (А с остальными можно было иметь дело в той степени, в какой они стремились заимствовать западные технические достижения, стремились модернизировать не только технологию, но и общество). Не ошибайтесь насчет ислама, религии, которой около полутора тысяч лет, число приверженцев которой обгоняет численность всех христиан на земле. Оружие фанатиков из афганских пещер - симпатия миллиардного мира. Если кто-либо желает жить в заблуждении, обратите внимание на поведение всех стран мусульманского мира, на их реакцию на бомбовые удары по Афганистану. Некую тень активной поддержки Антитеррористской коалиции оказал все еще кемалистски светский правящий слой Турции и советски светский слой Узбекистана и Таджикистана. Но все прочие так называемые умеренные режимы не посмели открыто участвовать таким образом, как это обещает сделать Франция и Германия (выборочно, в гуманитарных целях и т.п.).
Грозный знак впереди - возможная эволюция позиции Пакистана. Многочисленные пуштуны-офицеры армии Исламской республики Пакистан при всех прозападных связях и симпатиях не могут быть в конкретной ситуации быть надежной прозападной силой в противостоянии президента Пакистана со своим исламским населением. И если США окажут на президента Мушарафа давление выше неощутимой в Америке нормы, его режим будет просто сметен. В чьих руках будет тогда ядерное оружие Пакистана? Не будем пугать себя сами, но представьте на минуту этот огромный неудовлетворенный самый быстрорастущий мир от Атлантики до Тихого океана, от Лагоса до Джакарты, вооруженный ядерным оружием Пакистана. И не только его. Такие страны как Нигерия, Иран, Египет, Ирак, Саудовская Аравия, Бангладеш, Индонезия имеют два необходимо-обязательных компонента: нефтедоллары и получивших образование в западных университетах физиков. Остальное - воля, минимальное менеджеристское умение и определенная степень закрытости.
Преследуемый всем цивилизованным миром Усама бен Ладен и его Эль Каеда после трех дней бомбардировок произнесли (посредством катарской телекомпании "Эль Джезира"), что "Америка открыла дверь, которую не сможет закрыть". Мы слышали много ламентаций уже практически бессильных людей. И Гитлер едва ли не до последнего дня в бункере намекал на имеющееся якобы у него "сверхоружие". Но мы, живущие в стране, имеющей восьмилетний афганский опыт, не можем легко отмахнуться от очередного пророка джихада. Война цивилизаций может быть самой страшной из войн. Нечувствительность представителей одной цивилизации к ценностям ("лжеценностям") другой цивилизации может оказаться фатальной. Можно смести с лица земли все учебные центры терроризма, но если мы оставим в неприкосновенности его постоянно пополняемые источники - поразительное материальное неравенство, нечувствительность к тем, кто считает себя обиженными (справедливо или несправедливо - в данном случае это не радикально важно), фактическое неравенство при формально провозглашаемом равенстве - тогда точность летчиков в октябре менее важна, чем фанатизм сентября.
Относительная ценность бомбометания
Вопрос об относительной ценности бомбометания первыми во всей широте поставили американцы, когда сразу же после окончания второй мировой войны создали комиссию, призванную оценить эффект массированных союзнических бомбежек Германии. Выводы комиссии были весьма реалистичными, эффект был меньше ожидаемого. В своих мемуарах главное компетентное лицо - министр военной промышленности рейха А.Шпеер утверждает, что даже чисто экономический эффект ковровых бомбардировок американцев (днем) и англичан (ночью) был невелик. Западным союзникам следовало бы знать, что военную машину вермахта они могут остановить при интенсивной бомбардировке лишь шести точек - трех германских заводов, производящих синтезированный бензин и (главное) трех заводов по производству шарикоподшипников.
Это о технически-военной стороне дела. А что касается воздействия массированных бомбардировок на страдающее население, то здесь опыт бомбардировок просто парадоксален. Черчилль однажды выехал в один из районов Лондона сразу же после его бомбардировки самолетами люфтваффе и спросил, за чем стоит очередь лондонцев среди пепелищ и оседающей пыли? Ему ответили, что за кормом для домашних птиц, и премьер-министр отвернулся, чтобы скрыть слезы. Немцы, вопреки полность разрушенным Дрездену и Гамбургу, сражались вплоть до почти полной оккупации страны. Во Вьетнаме Б-52 вызывали ужас, но не желание сложить оружие. Милошевич подписал согласие на оккупацию Косово не вследствие бомбардировок НАТО, а под давлением Черномырдина - когда увидел уход единственного возможного защитника. Исторический урок: бомбометание не является эффективным средством принуждения. Собственно, это обстоятельство весьма деморализующе действует на бомбометателей - следует отдать дань откровенности германского генерала Наумана (второй человек в иерархии НАТО после генерала Кларка во время бомбардировок Югославии), который. Выступая на Би-би-си, что еще двух недель бомбометания НАТО было бы трудно выдержать.
Почему в Афганистане должно быть иначе? Или военная машина талибов производит синтезированный бензин для авиации и шарикоподшипники для танков? Не ясно ли, что чувство незащищенности и ненависти - вот производные крылатых ракет и наносимых с больших высот бомбовых ударов. Живущее в двенадцатом веке население просто не может произвести логический подсчет, на который рассчитывают борцы с терроризмом: мы страдаем из-за экстремизма фундаменталиста бен Ладена, чтобы спасти себя, мы должны либо изгнать его из страны, либо передать антитеррористической коалиции. Если бы ошалелое ло нужды, горя, лишений и неожиданной смерти, летящей из поднебесья населения было способно на такие выводы, то Советская Армия достаточно легко решила бы свою задачу в Афганистане в начале 1980-х годов. Но никто в пуштунских кишлаках таких выводов не делает. Вся то и соль в том, что пуштуны (равно как чеченцы и др.) делают противоположные желаемым в небесах выводы. Результатом чаще всего становится радикализация самых смиренных, уход молодежи в боевые отряды, глухое чувство неправедности тех, кто нажимает гашетку на неуязвимой высоте. Неужели это чувство трудно понять? И учесть. И руководствоваться им.
Особое чувство вызывает следующая за бомбоударами гуманитарная помощь. Когда в тебя бьют с небес, это значит, что тебя ненавидят. Но когда в ответ на разрушенные дома и искалеченных невинных тебе присылают пачку шоколада, это просто означает, что тебя не только ненавидят, но считают способным за малую подачку продать все самое дорогое для тебя. Какой-то фундаментальный моральный ступор руководит теми, кто додумался слать пищевые пакеты сразу же после бомбоударов. Интересно, сами летчики согласились бы сразу после уничтожения их домов и семей принять дар от тех, кто это сделал. Все это видится апофеозом моральной слепоты. Если это борьба с терроризмом, то скажите, что может увеличить ряды завтрашних террористов надежнее, чем удары по городам?
Анатолий УТКИН
